веселящейся, хитрой и неподражаемо дерзкой улыбкой. Я бы с удовольствием просидела в этой не самой удобной позе год, а то и два, наслаждаясь видом благоухающего всеми оттенками веселья лица, однако у правил приличия имелось собственное мнение на сей счет. С явным сожалением Майнер вынужден был разорвать нашу близость, подняться на ноги и вернуться на место с целью продолжить завтрак, потому как к столу на всех парах мчалась мама с обыденными пожеланиями успешного дня и сладким чмоком в щеку.
— Можешь опоздать на первый урок, — снисходительно улыбнулась она, адресуя те же светские экивоки и моему парню.
— И вам того же, мэм, — почтительно склонил голову он. — Спасибо за отличный кофе!
— На здоровье, дорогой, — чуть не прослезилась умилением миссис Уоррен, падкая, как и все женщины, на безукоризненную вежливость конца девятнадцатого века.
Ускоренный стук каблучков оповестил нас о приближении родителей к входной двери, затем к гравийной дорожке, ведущей к гаражу, щелчок сигнализаций утихомирил проснувшееся чувство голода, а рев моторов подвигнул осторожно подняться со стула и лично проследить через окно за тем, как процессия машин покинет территорию участка.
— Ты почти завалила мой продуманный план триумфального возвращения, — укоризненно цокнул языком внезапно появившийся за спиной юноша, к расправе над которым мне не терпелось приступить незамедлительно. — Два часа подготовки, спешная репетиция по дороге из аэропорта, блестящее выступление перед твоим отцом…а ты так ничего и не поняла, засоня!
— Из аэропорта? — смутная догадка посетила неспешно раскачивающийся мозг, но ее оформление тут же перебил пронесшийся по коже холодок от невинного прикосновения томительно теплой ладони к плечу. Я осторожно опустила веки, мысленно подготавливая сознание к сокрушительному каскаду ощущений, выпустила из рук занавеску и развернулась вполоборота. Желание уяснить для себя суть устроенного спектакля испарилось при встрече с двумя пляшущими язычками пламени, что брезжили на бездонной глубине сапфировых глаз.
— Именно, душа моя, — спокойно ответил Джей, невозмутимо сокращающий наличествующее между нами расстояние. — Я ведь должен был предоставить твоим родителям исчерпывающее оправдание. Почему пропустил день рождения их дочери, где пропадал без малого неделю и так далее. С удовольствием признал бы, что являюсь неблагодарной скотиной, осмелившейся причинить боль своей малышке, но, боюсь, подобные меры не пришлись бы им по вкусу. Поэтому позволь ввести тебя в курс дела. Судя по чемоданам у входа, опечатанным лентой таможенной маркировки с сегодняшним числом, и этим авиабилетам, я проводил дни в тоскливых совещаниях и встречах с западными инвесторами, а по приземлению сразу же бросился к тебе домой, ублажать вселенскую тоску по сладким губам.
Вероятно, мне следовало поинтересоваться, о каких поклажах идет речь, откуда взялись талоны на летный транспорт, и уточнить еще ворох несущественных деталей, однако трогательный по силе нежности поцелуй затмил собой весь мир, оставив рядом лишь этого мужчину. И его руки, тесно жавшие к себе мое податливое тело. И ласкающее шуршание одежды наряду с негромким падением моего платка на пол. И перезвон колечек на гардине, когда я, надеясь удержаться на подкашивающихся ногах, жалостливо ухватилась за штору. И яростное жжение в груди от недостатка кислорода. И грузное дыхание Майнера, всякий раз врывающееся в меня губительным сгустком позабытых эмоций.
Я окончательно растаяла в его жарких объятиях, будто плитка нежнейшего молочного шоколада, угодившая на солнцепек, и безыдейно впивалась пальцами во все подряд. В бугристые предплечья, деликатный шелк волос, отвороты свитера, шею и лицо, подозрительно часто оказывающееся в пределах досягаемости моих ладоней. Никогда прежде не замечала, сколь сильно меня восхищает бархатистость гладко выбритой кожи или колкость коротких волосков на бакенбардах. Наверное, поэтому первый сделанный за долгое время вдох оказался неотличим от восторженного писка, что порядком позабавило парня и в незначительной степени смутило меня.
— Девочка моя родная, — с умилением пропел Джей, перемещая поцелуи в область беззащитной ключицы. — Как же я тебя люблю! Ты себе просто не представляешь.
Находись я в тот момент в здравом уме, обязательно поделилась бы взаимностью, нашептала бы в ответ кучу глупых, романтичных и слезливых признаний. Только не теперь, когда кругозор сузился до размеров плавного блуждания его губ, а восприятие обострилось до предела. Нетерпение, подчиняемое одному конкретному желанию, рьяно швырнуло в меня подсказкой к следующим действиям и вернулось на исходные позиции.
'Побольше бы опыта в этих делах', - грустно признала я свой главный недостаток, неумело подталкивая мужчину к лестнице. Развязно забраться к нему на руки, обвить ногами крепкий торс и вернуть себе власть над его чарующе притягательными губами, как того требовал изголодавшийся организм, мне не позволил банальный стыд. Впрочем, вампирам иногда свойственно предугадывать ход событий, не говоря уж об односложных девичьих мечтах. Ловко подсадив меня на себя, Майнер пружинисто развернулся, быстро огляделся по сторонам в поисках препятствий, не слишком ободряюще ухмыльнулся и, возвращая нам обоим бурлящее осознание немыслимой близости с помощью поцелуя, направился вперед. На грохот падающих стульев и дрожание стен, неосмотрительно встречающихся на нашем пути, я обращала внимание лишь благодаря дружному гоготу, что вырывался из легких. В остальном гораздо больше меня испугало внезапное падение, состоявшееся еще до преодоления лестничного пролета. В последнюю секунду мужчина успел уберечь свою ношу от травм и с изяществом распластался спиной на том месте, где по воле случая должна была лежать я.
— Не ушибся? — взволнованно вскрикнула я, непостижимым образом очутившись сверху.
— Есть немного, — сосредоточенно растягивая гласные, пожаловался парень и слегка поелозил на небольшом пятачке устланного дорожкой пола. Наконец, с удобством устроив голову у ступеней, он подтянул меня ближе, чуть наклонил, благостно разрешая упереться ладонями себе в грудь, и страдальческим шепотом закончил. — Вот здесь болит, — нагло ткнул Джей указательным пальцем в свои губы, — и здесь, — демонстративно выпятил грудь, словно намекая на необходимость принятия срочных мер.
Только тут до меня дошло, что никакого падения не было, и та предательская ухмылочка возникла на его лице отнюдь неспроста. Неужели прямо на лестнице? Боже!
— Ты сумасшедший, — с упоением припечатала я, отбрасывая в сторону заскорузлые предрассудки, и потянулась к выжидательно приоткрытому рту, раздраженно заправив за ухо мешающие волосы.
— Не без твоего участия стал таким, — напоследок съязвил вампир, подхватывая дикую забаву по тактильным состязаниям. Я прилагала максимум усилий к тому, чтобы запустить ладони под свитер и пуститься в захватывающее путешествие по дебрям напряженных мышц и чувственных участков атласной кожи, поэтому порой слишком часто сбивалась с выдержанного ритма безумного по силе страсти поцелуя и без разбору чмокала то подбородок, то скулы, то кончик размеренно сопящего носа, а то и мочку уха.
У мужчины процесс утоления тоски, как он выразился, проходил более оживленно. С ворчанием забравшись ко мне под маечку, Майнер попытался добраться до груди, нечаянно оцарапал браслетом часов кожу и, теряя незавидные остатки терпения, попросту разорвал недавно купленную вещицу.
— Ненавижу серый цвет, — не нашел сей образчик сдержанности лучшего объяснения азам пещерного воспитания, отбрасывая за голову негодную тряпку и приступая к изощренным пыткам. Его ласки, пожалуй, трудно описать скудным запасом слов. Поглаживания, пощипывания, легкие кружения, чувственные сжатия и мимолетные прикосновения, преисполненные нежностью, любовью, горячностью и чудодейственной страстью, сжигали меня изнутри, испепеляя снаружи. Наверное, я стонала или же одурело вопила во всю глотку, а быть может самозабвенно мычала под нос одну из тех мелодий, что играла в нашу первую ночь и навсегда отложилась в памяти. Хотя вряд ли издаваемые мной звуки имели принципиальную важность. Невыносимо хотелось и дальше любоваться его темнеющими глазами, жадно поедающими мою беззастенчивую полуобнаженность, и ладонями, в которых я утопала без шанса быть спасенной.
Не знаю, сколько это продолжалось, в какой-то момент я просто почувствовала спиной стену и поняла, что стою на ногах, точнее висну, цепляясь за любовно предоставленные плечи, ловлю ртом воздух и веду скрупулезный подсчет миллиону поцелуев, что ложатся на мою шею, ключицу, грудь и живот. Всякий раз, когда его губы спускаются ниже, меня тянет воспарить в небо, однако желание дождаться еще более
