— Он такой полный, румяный.
— Шерстеников? — спросил Ветров и удивился: «Неужели?»
— Не знаю. Он принес мне датовскую кормушку.
— Ну, Шерстеников.
— Вы ему скажите, — замялась она, — у меня сломали ее, изрубили.
— Кто сломал?
— Не знаю. Один раз тятя починил, а теперь всю разворотили. Не знаю, как теперь.
Она перебирала в руках платок и с вопросительным испугом смотрела на Ветрова.
— Что мне теперь будет?
«Вот дура, — беспричинно рассердился Ветров. — Что ей теперь будет?» — передразнил он про себя.
— Ты не бойся, я скажу там, другую сделают.
Он пошел было, но, подумав, обернулся и спросил ее:
— Еще, может, что передать?
— Еще. Что собрания у нас каждый раз и книжку мы всю прочли. Ребята проходу не дают, всем ворота измазали и грозят: если, говорят, не пустите к себе, весь комсомол разгоним. Агаську избили, и он теперь не хочет в председатели.
— Так ты, значит, комсомолка? — обрадовался Ветров. — Вот это хорошо! Ладно, я передам ему, пожалуй, даже он к воскресенью приедет. А насчет ребят я здесь посмотрю еще, ты приходи сегодня на собрание к Агафону, там увидим, как они себя держать будут.
Он рассказал ей о положении с колхозом и, распрощавшись, зашагал к Агафону уже весело.
До вечера Ветров зашел к уполномоченному сельсовета, сообщил ему согласие сельсовета на собрание и договорился о созыве мужиков.
К удивлению Ветрова, они собрались быстро. Несмотря на лето, многие пришли в валенках, в овчинных полушубках и шапках. Они вповалку расположились по избе, сразу задымив, как подожженные. Пришла молодежь. В их числе он увидел Серафиму и, кивнув ей, улыбнулся, как старой знакомой. Один из вчерашних парней вызвал его в сени и шепотом сообщил, что все в сборе, стоят за двором, и, если чуть что — крикни, и они моментально появятся.
«Вот еще разбойники какие», — усмехнулся Ветров.
— Зовите всех в избу и слушайте вместе с мужиками. Ничего здесь не будет и петушиться незачем.
— А Ваську Черного пускать или нет?
— Какого Ваську?
— Спиридонова сына.
— Пускайте всех, ничего они не сделают... раз мы все заодно, — добавил Ветров в объяснение.
Парень, заложив два пальца в рот, качнулся и вдруг так свистнул, что у Ветрова закружилась голова. Он хотел отругать парня, но, видя, что для этого потребуется немало времени, махнул рукой и вошел в избу. Следом за ним гуртом ввалилась ватага ребят с такими лицами, будто они входили на собрание заговорщиков, но, увидя будничные, скучающие лица, они присмирели и робко расселись по углам.
Ветров еще днем решил проводить собрание не по-обычному. Объявив, что познакомит собравшихся с уставом, он сразу приступил к читке. Мужики слушали внимательно, не перебивая. Ветров прочел устав до конца и, вернувшись, опять начал с начала и, объясняя по пунктам, прошел его опять так до конца.
— Теперь давайте вопросы, — бросая устав на стол, сказал он. — Какие бы они ни были у вас, давайте, не стесняйтесь.
Мужики молчат, открякиваются.
— А вот, скажем, — заговорил один из угла, — если я луку и махорку захочу посеять, дадут или нет?
— В огороде? — спросил Ветров. — Чего ж не дадут? По-моему, дадут. Чем больше посеете, тем лучше.
— А вот ежели обувка износится, тогда как?
— А уголь томить можно будет или нет?
— Дрова как будем подвозить, раз лошадей не будет?
Собрание начало сыпать вопросами со всех сторон. На некоторые вопросы они отвечали сами же. Выступила с вопросами молодежь. Она распалилась и пошла было строить планы колхозного будущего, но Ветров их осторожно снизил до сегодняшней деревни.
— А как, ежели молока надо будет ребятишкам, дадут или нет? — спросила Агафониха. Спросила и так, раскрыв рот, и уставилась на Ветрова. Что скажет? Она предполагала, что он ответит отрицательно и уже настроилась обрушиться на него с заявлением, что не пойдет в колхоз и корову не дает, но Ветров ответил ни то ни се. С одной стороны, самовольно доить колхозных коров ей не дадут, а с другой — молоко детям все-таки будет и, кроме того, она может держать корову в единоличном пользовании.
Остыла Агафониха.
— А ежели я именинник в этот день, тогда как? — спросил один и, почувствовав на себе глаза мужиков, покраснел. — Нет, в самом деле! Што это, шутки, што ли? — цыкнул он на мужиков, будто ему кто возражает.
— Это вы сами установите, — серьезно ответил ему Ветров. — Я бы вам присоветовал считать дни рождения праздниками, в обиде никто не будет, у каждого есть день рождения.
— Правильно! — подтвердили собравшиеся.
— У нас есть вопрос, — вспыхнула Серафима. — Все будут в одинаковом ходить или нет?.. В платьях... И это... — она растерялась и наконец, овладев собою, договорила: — будут ли гребни давать, не вшивые, а такие...
— Давать ничего не будут, — рассердился Ветров. — Что значит давать? У вас будет доход, будет заработок, и вы на него будете покупать что вам нужно. Хочете гребни, ленты купить — покупайте, не хочете — дело ваше.
Вопросы были глубокие, серьезные и простые, наивные. Но все они задавались с одинаковым интересом. Ветров был доволен собранием и решил поставить вопрос прямо.
— Я думаю, что нам надо принять решение, — сказал он, обращаясь к собранию и уходя из толпы обратно к столу, чем подчеркивал, что отсюда — начало официальной части.
— Я предлагаю принять сейчас резолюцию: признать необходимым организацию колхоза в этой деревне, а потом перейти к приему устава. Кто за такую резолюцию, прошу поднять руку!
Ветров смотрит, считает. Молодежь вся. Поднимают по одному мужики, передние оглядываются и, видя поднятые руки, тоже поднимают.
— Еще кто? Вы чего не поднимаете? — обращается он к одному.
— Я подожду.
— Так. Ну в общем большинство. Теперь устав...
— Ты погоди-ка, — зашевелился тот, которого Ветров спрашивал. — Ты погоди с уставом-то.
— Чего же годить?
— Надо подождать, тут не все. Баб нету.
— Ну-к что ж, — возражает один, — бабы что ж, бабы они ничего. Куда мы, туда и они.
— Нет, баб надо все ж таки, — заворочался еще один.
— Правильно, — загалдели остальные. — Без баб не надо.
Мужики зашумели, молодежь затараторила, и в общем устав сорвался.
Дело, конечно, не в бабах, — это Ветров хорошо понимал, — и, откладывая собрание, он решил до гвоздика докопаться. С Агафоном и оставшимся Игнатом они долго перебирали собрание и мужиков, выискивая, за что нужно ухватиться.
— Надо сперва Евсей Григорича и Серова. Если они пойдут — все пойдут. Уж это как пить дать, — отмахивал рукою Игнат, будто вернее этого и быть ничего не может.
— Ладно, буди завтра пораньше, там увидим, — кончил совещание Ветров.
Утром он до завтрака побежал к Евсею, боясь, что тот уедет в поле.
— Всю ночь не спал, — встретил его Евсей. — Как пришел, так до утра с бабой и проговорил. Ну и
