желтые снопы.
Гульельмо поднял руку…
Несмотря на позднее время, Четопиндо медлил покидать стены Комитета. Секретаря он давно отпустил, остался только дежурный да охрана у входа.
Похаживая по кабинету, генерал то и дело смотрел на часы.
Для других нынешняя акция показалась бы, возможно, мелочью, однако он понимал, что мелочей в политике не бывает.
В кабинет вошли двое конвоиров и шофер.
– Ну? – спросил генерал.
– Задание выполнено, шеф, – доложил старший конвоир. Голос его прозвучал сипло.
Четопиндо окинул его цепким взглядом.
– А что это у тебя с горлом?
Конвоир, осторожно потрогав пальцем горло, произнес:
– Этот тип помял немного.
– Он-то ведь весь спектакль воспринял всерьез, – добавил шофер.
– Где это произошло? – спросил Четопиндо.
Старший подошел к карте Санта-Риты и указал на крестик, два часа назад собственноручно нанесенный генералом:
– Здесь, на мосту, где договорились, шеф, – сказал он и повторил слова Четопиндо:
– На воде следы не остаются.
– Хорошо… А то еще полиция сдуру ринется по следу.
– Полиции я там не заметил, – сказал второй конвоир, преданно поедая глазами генерала.
– Вас никто не видел на мосту? – продолжал расспрашивать генерал.
Старший покачал головой.
– Глухое место, – сказал он. – А движение на это время перекрыли – я договорился, как условились, с дорожным управлением. Они направили весь поток машин в объезд, по другому мосту.
– Молодцы, – похвалил генерал.
Трое переглянулись – это слово в устах Четопиндо сулило вознаграждение. И действительно, генерал вытащил из сейфа заранее приготовленные тоненькие пачечки кредиток.
О прискорбном происшествии на мосту министр внутренних дел узнал только на следующий день, когда шансы поймать беглеца для полиции стали весьма проблематичными.
Возмущенный, он позвонил Четопиндо.
– Главная вина падает на тебя, – ледяным тоном отпарировал Четопиндо. – Ты передал мне арестованного на незаконном основании, тем самым нарушил закон: согласно нашей конституции, в случае каждого apeста полиция обязана провести дознание, и лишь затем…
– Я помню эту статью конституции, Артуро, – примирительно сказал министр. – А вообще-то весь разговор действительно не стоит выеденного яйца. Этот Гульельмо Новак – мелкая сошка…
– Раньше ты говорил о нем иначе, – заметил Четопиндо. – Ну, да ладно. Я не злопамятен.
– Посоветуй, что теперь делать?
– Это другой разговор. Для разумных людей не существует безвыходных ситуаций. Я думаю, самое лучшее, если ты задним числом оформишь дознание, по которому Гульельмо Новак признан невиновным и на основании этого освобожден из-под стражи.
– А твои люди не проговорятся, Артуро?
– Могила! – успокоил его Четопиндо.
Бывает так, что механизм, который прежде работал хорошо, вдруг начинает разлаживаться. И никакой мастер не может определить, в чем тут дело. Вот так исподволь начали разлаживаться отношения Орландо с дочерью.
Внешне все оставалось по-прежнему. Росита готовила ему, убирала в доме, охотно выполняла поручения отца, благо после закрытия фабрики времени у нее стало хоть отбавляй.
Он не хотел быть навязчивым, не задавал Росите лишних вопросов, был с ней, как всегда, ровен и доброжелателен. Но в душе Орландо страдал. Он считал, что у Роситы не должно быть тайн от него. Ведь они столько лет жили вдвоем: жена умерла рано, он больше не женился, опасаясь, что с мачехой девочке будет хуже.
Не было случая, чтобы между ним и дочерью возник конфликт, чтобы они не поняли друг друга.
А тут…
Это началось несколько месяцев назад, после исчезновения Гарсиа. В Росите что-то надломилось, она стала замкнутой, избегала общения даже с самыми своими близкими приятелями – Рамиро и Люсией.
А потом начались эти таинственные поездки в Санта-Риту.
Сначала он думал, что частые поездки Роситы в город связаны с каким-нибудь новым знакомством, но
