прессы осознанно направлено на массовое влияние. Здесь кроется одна из больших тайн марксистского подъема. Руководители социал-демократии, которые привели свою партию в сорокалетней борьбе к власти и положению, были преимущественно агитаторами и оставались такими также и тогда, когда хватались за перо. Они никогда не выполняли просто работу за письменным столом. Они были одержимы честолюбием воздействовать на массы из массы.
Уже тогда это понимание не было чуждо нам. Мы не подходили к нашему тяжелому заданию без подготовки. Новое в нашей работе состояло лишь в том, чтобы применить на практике эти теоретические принципы.
«Дер Ангриф» (Часть 2)
И даже об этом сначала речь могла идти только в скромном объеме. Так как прежде чем мы могли бы приступить к нашему настоящему агитаторскому заданию, мы должны были убрать с дороги множество материальных трудностей, которые пока что отбирали у нас все наше время и все силы.
Нетрудно основать газету, владея или располагая неограниченными денежными средствами. Нужно принять на работу лучших авторов и специалистов издательского дела, и тогда едва ли дело может не наладиться. Куда сложнее приступить к газетному предприятию без денег и опираясь только на организацию; так как тогда отсутствие финансовых средств приходится заменять и компенсировать строгостью и внутренней солидарностью самой организации. Но труднее всего организовать газету и без денег, и без организации; так как тогда все зависит лишь от эффективности органа, и определяющим для его успеха является интеллект тех, кто его пишет.
У нас в распоряжении не было никаких денег для нашего нового печатного органа. Да и кому пришла бы в голову безумная мысль дать деньги нам, этой смешной карликовой партии, которая к тому же еще была запрещена, и не пользовалась никакими симпатиями ни у властей, ни у публики!
На любых деньгах, которые нам давали в долг, можно было поставить крест. И за нами не стояла ни одна строго дисциплинированная организация с солидарными убеждениями. Именно в тот момент, когда мы собирались создавать газету, эта организация была разбита строгим запретом. Как мы должны были решиться на отчаянную попытку, без денег и без твердых приверженцев создать нашу газету, так сказать, прямо из ничего. Сегодня я признаю, что мы вовсе не сознавали тогда все трудности этого задания. Наш план был скорее плодом дерзкой отчаянности; мы подошли к его проведению только из соображения, что нам все равно уже нечего было больше терять.
Но уже само название газеты было попаданием в «десятку». Использованная для газеты пропаганда сделала остальное, по крайней мере, истоки молодого предприятия были оформлены многообещающе.
В последнюю неделю июня на тумбах для афиш и объявлений в Берлине появились таинственные афиши, из-за которых кое-кому приходилось ломать себе голову. Мы держали наш план в тайне, насколько это было возможно, и в действительности нам удалось полностью скрыть его от глаз общественности. Большое удивление прокатилось по Берлину, когда однажды утром на афишных тумбах появились кроваво- красные плакаты с надписью в лаконичной сжатости: «Атака»! Удар достиг цели, когда несколько дней спустя появился второй плакат, на котором таинственный намек первого расширялся, хотя и не давал непосвященному возможности получить полную ясность. Этот плакат гласил: «Атака состоится 4 июля».
По воле счастливого случая в тот же день со стороны Красной помощи расклеили плакаты, где угрожающими красными литерами было написано, что при несчастных случаях и ранениях нужно сразу обращаться в ответственные санитарные пункты этой коммунистической организации по оказанию помощи.
Тем самым гнусная тайна, которая скрывалась за этими таинственными намеками, была теперь открыта для общественности. Было очевидно, что под атакой подразумевался коммунистический путч. Этот путч должен был начаться 4 июля в Берлине, и, как доказывало объявление Красной помощи, компартия уже позаботилась о квалифицированном уходе и обслуживании ожидающихся тяжелораненых.
Этот слух с быстротой молнии пронесся по столице Империи. Его подхватила пресса, которая начала большое отгадывание загадок. Провинциальная пресса заикалась в боязливом смущении; в ландтаге центристские партии направили запрос государственному правительству, готово и способно ли оно дать информацию о тревожных сообщениях, которые попали в общественность, касающихся предстоящих беспорядков и попыток путча коммунистической партии. Одним словом, всюду господствовало большое замешательство; пока через два дня не появился наш последний, третий плакат с сообщением, что «Атака» – это «немецкая газета в Берлине, выходящая по понедельникам», что она будет выходить раз в неделю, сколько она стоит при выписывании по почте, и что ее пишут «За угнетенных и против эксплуататоров!».
Мы достигли этой действенной и рассчитанной на эффект плакатной рекламой того, что имя газеты распространилось еще до того, как она вообще появилась. Труднее было теперь собрать пусть даже самые скромные денежные средства, необходимые для основания газеты. Никто не давал партии в долг даже ломаного гроша. Наконец, я должен был решиться на то, чтобы занять две тысячи марок на мое имя, под мою личную ответственность. Эта сумма должна была послужить тому, чтобы обеспечить первые истоки молодого предприятия. Сегодня кажется смешным вообще упоминать такие незначительные суммы. Тогда же эти деньги означали для нас целое состояние; я должен был целыми днями бегать, чтобы добрыми словами и заклинаниями собрать их у друзей партии.
Первичную основу абонентов составил еще сохранившийся остаток членов партии. Сами члены партии приступили к работе по рекламе газеты с неутомимым усердием. Каждый член партии был убежден в том, что речь здесь шла о самом важном задании в данный момент, и что бытие или небытие нашего движения в имперской столице зависело от успеха этой работы.
Уличная продажа организовывалась безработными штурмовиками, печать и издание газеты передано в руки дружественной фирмы, и тогда мы приступили к работе.
Самая большая трудность состояла в том, чтобы найти подходящий коллектив сотрудников. У движения не было публицистического прошлого. В нем были хорошие организаторы и замечательные ораторы, но писателей или хотя бы дипломированных журналистов всюду не хватало. От последнего отчаяния пришлось просто откомандировать членов партии для этой работы. Они принесли с собой, пожалуй, добрую волю и, вероятно, также в благоприятных зачатках скромное авторское мастерство. Но журналистского опыта у них не было и следа. Правда, я, когда еще только впервые подумывал об организации газеты, следил за одним постоянным главным редактором. Мне даже удалось привлечь его для молодого предприятия, но как раз в тот момент, когда план приобретал конкретные очертания, он был арестован на основании старого нарушения закона о печати и на два месяца отправлен в тюрьму Моабит.
Мы в результате этого оказались в бедственном положении. Никто из нас ничего не понимал в ремесле прессы, никто даже не умел делать верстку. Все оформление газеты, технические подготовительные работы для каждого номера, даже чтение корректуры, было для нас книгой за семью печатями. Мы приступили к этому заданию без самых слабых предварительных знаний. Нужно назвать настоящим счастьем, что наш эксперимент еще удался в конце без самого тяжелого позора.
Лучше мы разбирались в стиле и позиции нового органа. Это мы понимали, и об этом среди нас не было споров. То, что газета должна была обладать новым лицом, что это лицо должно было соответствовать лицу просыпающейся молодой Германии, это было четко понятно нам с самого начала. Газета должна была быть боевой и агрессивной во всем ее характере, а также ее оформление, ее стиль, ее метод должны были приспосабливаться к сути и духу движения.
Газета писалась для народа. Поэтому она должна была пользоваться также тем языком, который говорит народ. Мы не намеревались создавать орган для «образованной публики». «Дер Ангриф» должны были читать массы; а массы все равно читают только то, что они понимают.
Всезнайки иногда и часто упрекали нас в бездарности и некультурности. Они презрительно морщили
