– Да. О, только бы мне вернуть сына… Только бы мне вернуть его!
Я замолчала, понимая, что вот-вот разрыдаюсь снова. Но сейчас у меня не было права на слабость. Чтобы отыскать убежавшего мальчика, надо постараться рассуждать трезво и не поддаваться эмоциям. Слезы ничем мне помочь не могли.
– Мы вернем его. Обещаю вам, мадам.
Я обернулась, пораженная мягким тоном, которым были сказаны эти слова. Можно было даже предположить, что Александр искренне сочувствует мне. По крайней мере, вглядываясь в его лицо, я видела самое искреннее беспокойство.
– Вы… вы поможете мне?
Он усмехнулся.
– Похоже, в вашем воображении, мадам, я существую только как чудовище. Конечно, я помогу. Вы моя жена, и мне не нравится, когда что-либо заставляет страдать мою жену.
– А Жан? Что вы думаете о Жане?
– Он мне небезразличен. А его судьба – тем более.
Я благодарно кивнула, чувствуя, как мало-помалу во мне оживает надежда. Слова герцога значительно ободрили меня. Да еще те уверенность и сила, которые звучали в них. Чувство благодарности и полного доверия, которое я ощутила при появлении мужа, сейчас охватило меня с новой силой. «Все-таки он хороший человек, – подумала я неожиданно. – Можно сказать, очень-очень хороший».
Лишь в охотничьем домике я ощутила, до какой степени замерзла. Плащ Александра только частично согрел меня. Теперь я поняла, что вся просто-напросто заледенела. В первые минуты я была не в состоянии двигаться и стояла, прислонившись к камину, возложив все заботы на Александра. Он вскоре вернулся из соседней комнаты. Я вопросительно посмотрела на мужа.
– Они уехали отсюда несколько часов назад, – сказал он, протягивая мне сложенный вдвое лист бумаги. – Вероятно, на рассвете.
– Как вы это определили? – спросила я. – Шарль в последний раз разговаривал с Жанно еще вчера вечером.
– Камин еще теплый, мадам. Если бы они уехали вчера, он бы уже остыл. – Александр снова протянул мне бумагу. – Возьмите. Это, вероятно, вам адресовано.
Сдерживая дрожь, я взглянула на письмо. На одной его стороне рукой Антонио было выведено: «Ритте». Не мудрено, что герцог засомневался, кому письмо адресовано. Я развернула бумагу и взглянула на послание. То, что я прочла, привело меня в бешенство. Со множеством орфографических ошибок мой брат сообщал о том, что увозит Жана на Мартинику, «как и было условлено», и что если я сама передумаю и решусь оставить своего мужа, они будут очень рады видеть меня у себя. Я в ожесточении скомкала письмо.
«Черт бы побрал такого братца! – подумала я в ярости. – Уж лучше бы он вообще не появлялся во Франции!»
– Что-нибудь новое? – спросил Александр спокойно.
– Нет. Ничего нового. Он ставит меня в известность, что забирает Жана на Мартинику. – Голос у меня дрогнул. Название острова показалось мне сейчас таким ужасным, что ресницы снова стали тяжелы от набежавших слез. – Ах, ведь мы даже не знаем, что за корабль они выберут и когда уплывут! Антонио говорил мне… но я забыла дату!
– Корабль отходит из Нанта?
– Да.
– Нет причин так волноваться, мадам.
Я метнула на него сердитый взгляд сквозь слезы. Он улыбнулся.
– Да-да, все не так уж плохо. И не так уж много кораблей уходит из Нанта, особенно в это время года.
– Вы думаете, их еще можно догнать?
– Это будет несложно. Полагаю, оба они не являются первоклассными наездниками. Всего вероятнее, они поехали в дилижансе, а не верхом. И за ночь не могли уехать слишком далеко.
Я надеялась, что он говорил так не просто из желания утешить меня. Его слова казались мне резонными.
– Тогда чего же мы ждем? – вырвалось у меня.
– Мы? – переспросил он.
– Неужели вы думаете, что я не буду в этом участвовать?
Александр распахнул дверь, пропуская меня вперед. Я пошла к лошади, все время оглядываясь на мужа. Он еще не дал мне ответа.
– Так когда же мы выезжаем? – не выдержала я.
Он внимательно посмотрел на меня.
– Думаю, вам лучше вообще не ехать.
– Но кто же поедет?
– Я. Поеду я. И управлюсь один гораздо быстрее.
Я умоляюще схватила его за руку. Неужели он не понимает, что для меня невыносимо остаться сейчас в
