Белых Липах и пребывать в неведении! Я просто сойду с ума от тревоги!
– Нет, вы должны понять, – торопливо проговорила я, чувствуя досаду от того, что мы тратим время на объяснения. – Я поеду с вами. Я просто не могу иначе! И вы не можете меня остановить.
По его лицу промелькнуло такое раздражение, что я со страхом подумала, что сейчас он мне откажет. Но Александр пересилил себя, качнул головой и, отвязывая Дьявола, резко бросил:
– Хорошо. Так и быть. Только с одним условием.
– Каким?
– Вы обещаете мне не своевольничать и во всем подчиняться. Я буду принимать решения.
– Почему?
– Потому что в таких делах лучше разбираюсь.
В доме, несмотря на спешку, он заставил меня выпить две чашки обжигающе горячего кофе и очень тепло одеться. В общей сложности это задержало нас еще на полчаса. Когда ажурные ворота поместья захлопнулись за нами, было уже больше девяти.
7
Когда вечером 2 декабря, после десяти часов бешеной верховой езды, мы прибыли в Нант и остановились на одном из постоялых дворов, я буквально сползла с лошади и, если бы не герцог, то, вероятно, оказалась бы на земле.
– Я говорил, что вы не выдержите. К тому же вы только задерживали меня, мадам, без вас я был бы в Нанте еще пять часов назад.
– Нечего мне объяснять, – проговорила я в отчаянии, – я и так это понимаю. Но вы не можете не признать, что я старалась.
– Да уж, это чистая правда.
Я едва стояла на ногах. Не долго думая, Александр подхватил меня на руки и зашагал к гостинице. Я попробовала протестовать, но это у меня не очень получилось.
– Вы останетесь здесь, мадам, а я сейчас же отправлюсь в порт и осмотрю все корабли, направляющиеся в Вест-Индию.
– Я бы тоже хотела! – осмелилась сказать я.
– Ну мало ли чего бы вам хотелось!
Заметив мое несогласие, он вполголоса спросил:
– Ну разве вы до такой степени не доверяете мне?
– Доверяю, – шепнула я, прекрасно понимая, что больше мне не на кого надеяться.
– Значит, оставайтесь здесь и ждите.
Он справился со всем за пару минут: внес меня в зал, усадил на стул рядом с камином, повелительным голосом заказал для меня ужин и горячее вино, расплатился с хозяином за комнату.
Герцог уже собрался уходить, когда я умоляюще вцепилась в его рукав.
– О, пожалуйста, пожалуйста, найдите его! Вы не представляете, как я люблю Жана! Я сойду с ума!
Он мягко расцепил мои руки.
– Я найду его. Ждите здесь и будьте абсолютно спокойны.
Наши глаза встретились, и я поразилась: впервые при взгляде на него я не испытывала ни возмущения, ни страха, ни гнева, а лишь надежду и безграничное доверие. Боже, как хорошо, что я могу на него положиться!
Дверь за ним захлопнулась, и я осталось одна.
От страшной усталости я долго не чувствовала ни рук, ни ног. Я заставила себя прикоснуться к ужину, но от беспокойства кусок не шел в горло. Не желая подниматься в комнату, я сжалась в кресле, подобрав под себя ноги, уткнувшись подбородком в ладони, и полным тревоги взглядом уставилась в окно. Мне оставалось только ждать.
Жанно… Как он мог? Даже принимая во внимание, что он мал и глуп, нельзя объяснить неоправданной жестокости его поступка! Он не любит меня. Не любит сестер. Он готов и меня, и их променять на какие-то глупые приключения, на мужское общество, ничуть не заботясь о том, что мы при этом почувствуем. И это он так поступил – он, мой мальчик, который заменял мне все, которого я так любила!
На часах была уже полночь, Александр отсутствовал очень долго, и я начинала тревожиться все больше и больше. Ни о каком сне и речи быть не могло. Когда в половине первого дверь гостиницы громко скрипнула, я обернулась так стремительно, словно мной управляла пружина.
Это был матрос. Он стащил с головы просмоленную шляпу.
– Ваш муж велел вам передать, мадам, что если вы хотите, можете явиться на «Святую Марию», я провожу вас.
Я вскочила на ноги, схватила со стула плащ.
– Идемте, идемте поскорее, прошу вас!
«Святая Мария», небольшое торговое судно, стояла неподалеку от полуразбитой волнами дамбы. Почти бегом я поднялась по трапу на палубу, а дальше меня вела уже интуиция: распахнув несколько кают подряд, я остановилась как вкопанная на пороге одной из них.
Там был Александр, нервно курящий сигару, и Жанно, понуро стоявший у койки, – то ли наказанный, то
