замученные ожиданием горожанки и головная боль, ничуть не лучше той, что висела здесь. Она — откинувшись назад, уложив ноющий затылок на край жёсткой спинки. Он — подавшись вперёд, опершись лбом на сомкнутые кулаки.
— Реана, — позвал Раир, не поднимая головы. — В твоём мире верят в богов?
Она зажмурилась и потёрла брови, пытаясь прогнать сон.
— Верят. Одни верят, другие нет. Религий уйма, да и людей не то, чтобы мало…
— А ты веришь?
Она подумала, укладывая голову обратно.
— Нет. Я вообще верить не умею, кажется. Выбирая между 'знать' и 'верить' я выбрала 'знать'.
— И в твоём мире много таких… Кто выбрал 'знать'?
— Ага. В моей стране особенно много. В других поменьше. Но тоже много.
— А посмертие? В него тоже не верят?
— И в посмертие, и в воздаяние, и в справедливость, — беззаботно сказала она, закрыв глаза и ловя лицом сквозняк откуда-то слева.
— И… Как тогда? Ведь если богов нет, то нет никаких правил? И всё разрешено?
— Не совсем. Человек всегда придумывает себе правила. Просто не всегда приписывает авторство этих правил богам.
Раир дёрнулся, Реана не заметила.
— Есть законы, построенные на простой логике. Можно всё, что не вредит другим. Основное и чуть ли не единственное правило человеческого общежития, — усмехнулась она. Раир молчал. С силой растёр лоб, сжал виски. Его голос прозвучал глухо; потому, наверное, что смотрел Лаолиец в стол.
— А в тех случаях, когда приходится выбирать из двух зол меньшее?
— Выбирай меньшее, — пожала плечами Реана. — Или третье, что ещё эффективней.
— Это в теории просто.
— Ну, так можно сказать о любой системе правил! — беспечно сказала Реана. Хотела тряхнуть головой, но поленилась.
— Да.
— На тебе пример, пожалуйста. Шегдар ставит ультиматум: сдаться или проиграть.
Раир снова не выдержал и метнул в неё быстрый взгляд. Она снова этого не заметила, полулёжа с закрытыми глазами, запрокинув голову. На лице неровными пятнами лежал факельный свет. Границы пятен дрожали, когда факельный огонь качался на сквозняке, и выражение лица ничего не сказало Раиру. Даже шевеление её губ казалось обманом зрения.
— А я предлагаю третье решение: разойтись до следующего матча. Мы ни черта сделать не можем, и он точно так же. Клинч не удался — расходимся, поищем другой способ атаковать…
Раир помолчал ещё. Задал другой вопрос — который счёл бы главным в любом другом случае, только не сейчас.
— А власть? Здесь Вечные решают, кто станет правителем. А там? Если вы не верите в Вечных.
Реана повернулась к нему с искренним удивлением. Он уже поднял лицо, но был только рад, что всё тот же факельный свет не даёт пристально глядеть в глаза.
— Раир… Ты… действительно считаешь, что правителей назначают высшие силы? Не сами правители? Хочешь сказать, меня триста лет назад (он с трудом удержался, чтобы не поморщиться) выбрали Вечные? Это я планировала! Я прорабатывала детали и выполняла план! Я, а не потусторонние силы! Понимаешь? И точно так же в моём мире. Человек сам добивается власти! Уникумов, которым она свалилась на голову, можно пересчитать по пальцам одной руки!
— Видишь ли, я всю сознательную жизнь полагал, что есть власть, данная Вечными, — истинная власть, священная, которая строится на избранной крови, — и бесчестная, захваченная обманом. И мне жаль твой мир, если там не знают законной власти, а только ту, которая достаётся случайному захватчику!
— Не так! — досадливо сказала Реана. — У нас больше похоже на Зангу, где правят главы цехов и выборные. Или на арнакийский Совет. Впрочем, толку… Всё равно система та же. Часть 'правителей' приходит тихо и по правилам, а часть — вламывается шумно, с нахрапа.
— И в Занге, и в Арнакии власть освящена Вечными!
— И что? Всё равно, если у человека способности и желание есть — он будет хорошо руководить. А если нет — то хоть ты трижды венчайся на царство, толку не прибавится!
— Но как ты определишь, вправе человек быть королём или нет, если ты не веришь в святость власти и волю Вечных?
Она мигнула.
— Раир! Так ты из-за этого так издёргался? Чёрт-те что, честное слово! Уж если ты плохой правитель, то хороших в жизни не водится! Я решительно не представляю, на черта тебе эта каторга, но ты не дёргайся, ты по всем параметрам король. И по рождению, которое тебе так важно, и по возможностям.
Она встала, потянулась руками к потолку, встряхнула их, уронив.
— И, знаешь, ты не думай, что считается правильным, а что нет. Правила сочиняют люди. Идеальной системы правил нет, как нет идеальных людей. Делай, что нужно, и не парься. Аминь. Пошли ужинать. Или завтракать…
— Эгхм, — раздалось от двери. Реана отмахнулась — сейчас, — закрепила бинт и повернулась. Позади стоял Джалар, как-то неловко облокотившись на косяк и глядя куда-то в район своего правого сапога с нарочито наплевательским видом. Слева от двери Хейлле ровно держал на лице терпеливое выражение. 'Поэтическая композиция', — подумала Реана.
— Реан, поговорить можно? — спросил Хейлле.
Она обвела глазами комнату.
— Можно. Здесь?
— Нет, лучше найти безлюдное место…
— Пошли.
В её комнате клубилась темнота и какая-то совершенно нежилая атмосфера.
— Сразу ясно, что ты тут за день два раза бываешь, — усмехнулся Джалар, сгребая хлам на лавке в компактную кучу, чтобы освободить себе место.
Двигался он подчёркнуто нагловато, и любопытство Реаны уже близилось к точке кипения.
— Ну?
Хейлле отыскал в своей шевелюре просвет, сквозь который можно поглядеть на мир хоть одним глазом, улыбнулся и сказал:
— Джалар хочет, милостию Безликого [Килре] бежать из города, а как именно — не знает.
Реана уставилась на поэта. Фыркнула. Рассмеялась.
— Ду-урдом!
— Я говорил тебе, что это бредовая идея! — буркнул Джалар, вставая и делая движение к выходу. — Не слушай его, госпожа…
— Ага. Ты меня ещё 'гражданин начальник' назови! — окончательно развеселилась Реана. — Во вы даёте, господа богема! Хейлле, ты вообще-то понимаешь, что я должна бы тебя арестовать за… как это?.. перебежчикство… перебежникч… Тфу! За переход, словом, на сторону идейного противника.
Хейлле уселся, скрестив ноги на край стола, каким-то образом найдя там свободное место, и бездумно трогал струны.
— Я, благодарение Хофо, понимаю, что ты сама не считаешь это своим долгом.
— Свин белобрысый! — сказала Реана. — А на черта тебе сбегать? — повернулась она к Джалару. — Ты же тогда дезертиром будешь считаться?
— А кто меня найдёт? Равнина большая, дай Тиарсе — разминулись бы.
Реана внимательно поглядела на него.
— Такой патриот — и прятаться, когда война в разгаре?
— Патриот — ещё не значит дурень, — отозвался Джалар.
