— Дай слово, что ничего не передашь командирам, — сказала Реана.
— Да не пойду я обратно!
— Дай слово. Скажешь, взаперти держали, ничего не видел, ничего не знаешь. Сбежал ночью, по сторонам не глядел, ничего не видел.
— Сто бесов на сковородке! Да я и так ничего не видел! Даю тебе слово молчать, ведьма!
— Отлично, — кивнула Реана. — Знаешь переулок Серпный сразу за храмом Таго?
— Нет.
— Обойдёшь храм — увидишь. Приходи туда ближе к полуночи, я постараюсь недолго задержаться.
На стенах, по понятным причинам, стража стояла денно и нощно, а эвакуированная Собачница ещё и блокировалась постами на всех улицах. Нижний город удобно обстреливать с высокого правого берега Арна, а не оборонять там, где нет даже путной крепостной стены. Потому линию обороны перенесли, как и в случае с Новым городом, ко второй стене. И потому ночью нельзя было иначе пробраться в Собачницу, как через такой ход, о котором мало кто знает и который не охраняет никто.
— Ты… Ррагэ и вся нечистая армия, ты поможешь мне сбежать?!
— А почему нет? — усмехнулась Реана. — Поэты — зверьё редкое, зачем вас по пустякам вроде войны расходовать? Да! — спохватилась она. — Ты плавать-то умеешь, редкий зверёк?
Джалар кивнул ошалелой головой, тряхнул ею и усмехнулся ведьме в ответ.
Близилась полночь, когда Реана, усталая, но в отличном расположении духа, вышла из госпиталя. Ночь стояла замечательная: свежая и тихая. По свинцовому, почти чёрному небу неровно стлались облака, и сквозь их неровный тонкий слой виднелась луна. Сама она сияла серебряной монеткой, а вокруг расходился ореол бледного света, окаймлённый бледно-ржавым по контуру. Дорога до храма Таго заняла чуть больше времени, чем ожидалось, оттого что Реана то и дело рисковала свернуть себе шею, разглядывая стоящую почти точно на юге луну. Когда девушка последний раз глянула на неё уже возле самого храма, облака сдвинулись и истончились так, что ореол принял форму не круга, а, скорее, обведённого бледно-рыжим глаза, в центре которого пылал серебряный зрачок.
Джалар был на месте. По Старой храмовой улице вышли точно к двери на Серпном, оттуда через пустырь — на Собачницу, и до северо-западного края настила.
— Отсюда ты в лагерь Шегдара если и пойдёшь — придётся в обход, но через Новый город… то, что от него осталось… — никак, сам понимаешь. Удачного плавания.
По дороге обратно в голове крутилась одна-единственная коротенькая мысль: 'Всё'.
Назавтра, часа за полтора до полудня лазарет всколыхнуло грохотом: стучали. Судя по звуку — оружием. Ко входу пробежались легкие шаги, дверь открылась.
Ойкнула Дайре, прогремели по коридору сапоги, в комнате показались солдаты возглавленные дворянином с баронской перевязью.
— Встать, шваль! — гаркнул дворянин. — Где эта мерзость, недостойная имени человека?
— Какого… дьявола… любезный л-Налвих?! — от нарочито приглушенного голоса за спиной он вздрогнул. 'Мерзость, недостойная имени человека', стояла именно там, просочившись через ряды солдат.
Отряд л-Налвиха несколько попятился, предоставив офицеру самому разбираться с ведьмой- Возродившейся.
— Именем Вечных! Я выполняю приказ Совета!
— Какой приказ?
— Ты обвиняешься в преступлении против императора! По обвинению в государственной измене ты проведешь дни в посте, молитве и покаянии, пока Совет не решит твою участь.
— У меня есть немного другой план, барон, — вкрадчиво сказала Реана. — Ты сейчас замолкаешь, а я делаю вид, что не слышала твоих воплей, и выясняю ситуацию с Его Величеством, ладно?
Барон вздернул голову, сжимая левой ладонью рукоять меча. В лазарете нарастал гул.
— Я выполняю приказ, Лэнрайна ол Тэно! — барон издевательски выделил имя. — Отдай меч и медальон и шагай, как послушная ведьма!
— Убью, — коротко сказала Реана. — Безо всякого приказа. Если ты не потрудишься очистить помещение от себя и от тех, кого угораздило тебе подчиняться. Если до нашего возвращения кто-то из твоих людей зайдёт в лазарет с оружием, заказывай колокольчик. Потому что убью я тебя не мечом, а наслав проказу.
Барон вначале побагровел и выхватил меч, но не успел замахнуться, напоровшись на мёрзлый изумруд глаз. Ведьма продолжала говорить. На слове 'колокольчик' барон уже вернулся к естественному цвету, а в конце ведьминой реплики стал на два тона бледней.
Она хотела было обратиться напрямую к солдатам, но вовремя спохватилась.
— Не изволите ли, господин барон, приказать своим людям разойтись? Я не настолько тщеславна, чтобы настаивать на таком большом эскорте.
Л-Налвих побагровел, скрипнул зубами и… изволил. Реана, прежде чем выйти вслед за солдатами, окинула лазарет странным взглядом. Ободряюще улыбнулась, но глаза были тревожные. Барон замкнул процессию.
— Раир! — ведьма влетела в залу, где проходил деловой обед. 'Иррр…' — заурчало недовольное эхо. Совет зашевелился, изящно вскидывая руки над подлокотниками кресел, презрительно и возмущенно кривя рты. Ол Лезон и Ниедол синхронно и независимо друг от друга изобразили вежливое недоумение.
— Какого дьявола?! — не заметила такого приёма Реана. — Что за чёртово обвинение? Кто обвинил?
Пару секунд висела тишина, потом:
— Я, — поднял усталые глаза император.
— Какого?.. — на тон ниже и удивлённо повторила Реана.
— Совет постановил арестовать предательницу, — надменно сказал министр Везарол. — Ты не имеешь права здесь находиться.
— Я и не собираюсь здесь находиться, — огрызнулась она. — Раир, можно с тобой поговорить?
— Ваше Величество, помните…
Раир остановил его, подняв ладонь.
— Раз уж ты здесь, предлагаю Совету провести краткое разбирательство. Возражения? Тогда я изложу суть дела.
Он продолжил, обратившись к Реане, — прежним слогом.
— У Совета есть несколько свидетелей того, что ты недостаточно тщательно следила за пленными, позволяя им ходить по городу, где вздумается. Более серьёзно то, что ты лично помогла бежать одному из пленных, который, со всей вероятностью, владеет различной информацией о защите города; в том числе и такой, какую недопустимо раскрыть. Таким образом, ты обвиняешься в сговоре с Шегдаром нок Эдол и государственной измене.
Реана потрясённо хмыкнула. Мыслей в пределах досягаемости не замечалось.
— Ты сознаёшься? — спросил Раир.
— Вы спятили, господа! Не было никакого сговора, и уж тем более — с Шегдаром! Раир, ты же сам понимаешь, что это бред!
— В присутственных местах не пристало выражаться так же, как на рыночной площади, — назидательно сказал Аджлокарц, щурясь против солнца и тщетно пытаясь различить, где именно стоит Реана.
— Ладно, ладно, — показала ладони она. — Могу я полюбопытствовать, что за свидетели?
— Горожане этого достойного города и воин лаолийской армии, — ответил Ниедол. Реана рывком повернула к нему голову, сделала странное движение губами и обратилась к Раиру:
— Я заявляю, что заявления о моём предательстве — клевета! И даю вам слово, что не замышляла и не делала ничего во вред императору и Эрлони!
