Владимир Корнилов; “Демобилизация”; Роман

— Кто, кто? Инженер, — рассердился Курчев.

— На Карпенке? Так ведь ты же на ней!

— Я?

— Говорили — ты. Она как взяла у летчика адрес, так сюда не возвращалась. Даже шматье какое-то оставила.

— Иди врать…

— Значит, перевелась просто на другой объект. Жалко. Девчонка ничего была.

— Я тебе, историк, на полку двести впишу, — зевнул Морев, — как раз среднее. Идет?

— Нам татарам, одна муть, — придвинул Борис табурет к столу. Он все еще не оправился от известия о Вальке-монтажнице.

— Сдавай, коммунист, — пододвинул Морев колоду Павлову.

— Сдай на мизер, чтоб больше трех не ловилось, — сказал Борис.

— Ну да! Разве Федя-большевик когда сдаст, — вздохнул Секачёв.

— Чего они тебя так окрестили? — спросил Курчев покрасневшего Павлова.

— Скажи, не зажимай, — подмигнул Морев.

— Да хватит вам, — отмахнулся Федька.

— В партию подал, — напуская важности, пробасил Секачёв.

— Врешь!

— Чего врать? Мы все со смеху чуть в штаны не наложили, а Колпиков ничего — принял. Покажи, чума, кандидатскую корочку.

— Правда, покажи, — попросил Курчев, все еще надеясь, что его разыгрывают.

— В сейфе, — мотнул головой Павлов. — Ну что, мизериться будешь? — уткнулся в распущенные веером курчевские карты.

— Да нет, — Курчев сразу потерял интерес к игре.

Через полтора часа, почти все время пропасовав, он выиграл восемнадцать рублей и, притащив из волховской комнатенки его матрас и подушку без наволочки, скинул сапоги и накрылся шинелью.

— Спишь? — спросил в темноте Федька.

— Ага, — машинально ответил Борис, думая, как завтра встретит его Ращупкин.

— Батя тут чехвостил тебя.

— А тебя? — усмехнулся Борис.

— Меня — нет, меня теперь не укусишь.

— Ну, это как взяться. Ты пить бросил? — спросил младшего лейтенанта.

— Пить — нет, — засмеялся тот, но тут же посерьезнел: — Без корочки офецеру нельзя. Все равно, когда подавать, сейчас или через год. Уж если решил, так лучше сразу… А то ты отсюда выскочил, а мне что — пропадать?..

— За что Журавль ругал? — спросил Борис.