стареньким «кодаком». Он улыбался ей из-за капота своего «шевроле», словно лысый гном в синем комбинезоне.
– Отец? – спросил, перехватив ее взгляд, Чейз.
– Да. Вернее, отчим. Но для меня он был все равно что настоящий отец.
– Я слышал, он работал на фабрике.
Миранда нахмурилась. Похоже, Чейз наводил о ней справки, интересовался какими-то подробностями ее биографии. Но какое ему дело до его жизни?
– Да. Мои родители работали на фабрике. Оба. Что еще вы обо мне слышали?
– Я не наводил справки, если вы это имеете в виду.
– Просто проверяли, да? Прогнали мою фамилию через какой-нибудь компьютер. Не числится ли за мной уголовных преступлений. Нет ли чего на родителей. Кредитная история…
– Ничего подобного.
– Личная жизнь. Это так интересно. Всякие там сомнительные моменты, жареные факты.
– И где бы я все это искал?
– В полицейских архивах. – Закипая от возмущения, Миранда поднялась с дивана и прошла к камину. Остановилась. Посмотрела выразительно на часы. – Уже поздно, мистер Тримейн. Энни будет с минуты на минуту. Вы можете уходить.
– Почему бы вам не сесть? Мне не по себе оттого, что вы то садитесь, то встаете.
– Вам не по себе? У вас же все козыри. Вы все обо мне знаете. Чем зарабатывали на жизнь мои родители. Где я училась. С кем спала. Мне это не нравится.
– И много их было?
Реплика застала ее врасплох. В бессильной ярости Миранда открыла и, не произнеся ни слова, закрыла рот.
– Не отвечайте. Меня это не интересует. Ваша личная жизнь – не мое дело.
– Вы правы. Не ваше. – Она сердито отвернулась. – Что бы вы ни узнали обо мне, это ведь вполне соответствует вашему представлению о дочери фабричного рабочего, не так ли? Так вот, мне стыдиться нечего. Мои родители жили честно, никакого трастового фонда у них не было, так что икру они ложками не ели. Как некоторые, – добавила она язвительно, чтобы не оставлять сомнений насчет того, о ком идет речь.
Он ответил на выпад короткой паузой.
– Знаете, меня удивляет, что вы сошлись с Ричардом. Учитывая ваше отношение к траст-фондам.
– До знакомства с Ричардом у меня никаких проблем с этим не возникало. Потом я узнала его лучше. Увидела, что сделали с ним деньги. Ему ведь ни за что не пришлось бороться. Деньги всегда его защищали. Они сделали его небрежным, невнимательным. Он перестал чувствовать чужую боль. – Она гордо вскинула голову. – Как и вы.
– По-моему, вы не настолько хорошо меня знаете, чтобы делать такие выводы.
– Вы – Тримейн.
– Но я такой же, как вы. У меня есть работа. Я работаю.
– Ричард тоже работал. Его это развлекало.
– Ладно. Насчет Ричарда вы, может быть, и правы. Ему работать было не обязательно. «Геральд» была для него хобби, ради которого стоило вставать по утрам. И ему доставляло удовольствие в разговоре с друзьями в Бостоне называть себя издателем. Но то Ричард. Не пытайтесь навесить на меня ярлык богатенького бездельника. Не получится. Меня изгнали из семьи много лет назад. У меня нет трастового фонда и нет особняка. Но есть работа, которая меня кормит. И которая, между прочим, мне интересна.
Он сказал это сдержанно, но под внешним спокойствием закипала злость.
– Наверное, я сказала немного лишнего.
Чейз кивнул:
– Мы оба перебрали.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга через комнату. Перемирие, пусть и непрочное, похоже, все-таки установилось.
– Вы сказали, что вас изгнали из семьи. За что? – спросила она.
– Причина простая. Я женился.
Миранда удивленно взглянула на него. Чейз произнес это спокойно, без всяких эмоций, словно речь шла о погоде.
– Я так понимаю, что невеста была неподходящая.
– Она не устраивала моего отца.
– Недотягивала до стандартов?
– В некотором смысле. Мой отец относился к такого рода вещам очень ревниво.
– И что же? Ваш отец оказался прав?
– Мы развелись, но не поэтому.
– А почему же?
– Кристина была слишком… амбициозной.
– Честолюбие трудно считать недостатком.
– В нашем случае оно проявилось в том, что я оказался ступенькой социальной лестницы, по которой она пыталась подняться.
– Вон оно что.
– Мы прожили несколько нелегких лет. Я постоянно работал и… – Он пожал плечами. Между ними снова пролегло молчание.
– Ричард никогда не рассказывал, чем вы занимаетесь.
Чейз откинулся на спинку кресла и неожиданно рассмеялся:
– Может быть, потому, что то, чем я занимаюсь, казалось ему слишком скучным. Мы проектируем офисные помещения.
– Так вы архитектор?
– Я – инженер-строитель. Креативной частью проектов занимаются мои коллеги-архитекторы. Мое дело – заботиться о том, чтобы стены не рушились.
Инженер. Карьера не самая блестящая, но работа честная, настоящая. Как и у ее отца. Миранда покачала головой:
– Странно. Вот смотрю на вас, и мне как-то трудно поверить, что вы – братья. Я всегда думала…
– Что мы должны быть одинаковыми. Нет, мы определенно разные. Вы даже не представляете насколько.
Да, чем больше она узнавала Чейза, тем меньше он напоминал ей Тримейна. И тем больше превращался в человека, который мог ей понравиться.
– Что вы нашли в моем брате? – спросил вдруг Чейз.
Спросил негромко, но попал в больное место. Напомнил о призраках, все еще прячущихся в этом доме.
Она вздохнула:
– Я видела то, что хотела увидеть.
– И что же?
– Видела человека, которому я нужна. Человека, которого я могла спасти.
–
– Со стороны казалось, что у него все складывается наилучшим образом. Но в нем была… была какая-то уязвимость… беззащитность. И я считала, что вот это и нужно спасать. От чего? Не знаю. Может быть, от него самого.
– И вы вознамерились спасти его.
Миранда горько усмехнулась:
– Не знаю. Об этом ведь не думаешь. Это просто чувствуешь. И…
