Рядом стоял Лорн Тиббетс.
– Что здесь случилось?
– Что случилось? А вы, черт возьми, как думаете? – рявкнул Чейз. – Кто-то поджег дом. Когда мы были внутри.
Полицейский посмотрел на Миранду. Она ответила невидящим взглядом. Он повернулся к дому, уже превратившемуся в груду горящего мусора.
– Давайте проедем со мной. Мне понадобятся ваши показания.
– Ну, теперь верите? – спросил Чейз. – Ее пытаются убить.
Лицо Лорна Тиббетса не выразило ровным счетом ничего, оставшись абсолютно бесстрастным, как у картежника из известной поговорки. Некоторое время он рисовал что-то на полях блокнота. Получилась цепочка треугольников, соединенных в некое подобие кристалла. Геометрическое творение геометрически устроенного ума. Закончив, Тиббетс несколько раз щелкнул ручкой, повернулся к двери и крикнул:
– Эллис!
В приоткрывшуюся дверь просунулась голова Эллиса:
– Да, Лорн?
– Ты закончил с мисс Вуд?
– Да. Все записал.
– О’кей. – Тиббетс поднялся и шагнул к выходу.
– Подождите, – окликнул его Чейз. – И что теперь?
– Я поговорю с ней. Эллис поговорит с вами.
– То есть мне нужно рассказать все еще раз?
– Такой у нас здесь порядок. Независимый опрос. Обычная полицейская процедура. – Он заправил в брюки выбившуюся полу рубашки, пригладил волосы и вышел.
Заняв освободившееся место, Эллис Снайп дружелюбно улыбнулся:
– Здравствуйте, мистер Тримейн. Как дела?
Глядя на глуповатое лицо с неизменной щербатой ухмылкой, Чейз невольно подумал, что такого полицейского можно показывать в комедиях.
– Давайте начнем с самого начала, – бодро предложил Эллис.
– С какого начала?
Эллис растерянно заморгал:
– Ну… э… А вы решайте сами.
Чейз вздохнул и машинально взглянул на дверь. Как там Миранда? Что бы ни говорил доктор Стейнер, а следовало бы ее отправить в больницу. Старый хрыч всего лишь перевязал порезанные о стекло руки, обследовал легкие и объявил, что в госпитализации необходимости нет. Чего доктор не принял во внимание, так это ее эмоционального состояния. А ведь человек лишился дома, потерял все имущество и не знает, как жить дальше. Больше всего на свете ей нужны покой, тихое, безопасное место, где можно привести в порядок мысли, обдумать создавшееся положение…
– Ну же, мистер Тримейн. Может, все-таки проявите сознательность и постараетесь помочь?
Чейз снова посмотрел на Эллиса. Спорить с таким совершенно бессмысленно, да и сил уже не осталось. Эллис Снайп напоминал робота, способного лишь исполнять полученную инструкцию. Если понадобится, будет сидеть вот так всю ночь и ждать, пока Чейз соизволит заговорить.
Второй раз за вечер Чейз излагал одну и ту же историю. Начал он с посещения коттеджа, обнаружения признаков незаконного проникновения и секретных досье. Информацией о связи Лорна Тиббетса с библиотекаршей он делиться с Эллисом не стал. Прямого отношения к делу это не имело, да и не все ведь подлежит обязательному разглашению.
Эллис записывал показания мелким, напоминающим кружевные узоры почерком, воспроизвести который человек с нормальной психикой, скорее всего, не смог бы.
Когда Чейз закончил, полицейский задал всего один вопрос.
– В этих секретных файлах было что-нибудь обо мне?
– Ни слова.
Эллис даже не стал скрывать разочарование.
И что дальше, думал Чейз, оставшись один. Пришлют третьего? Происходящее все более и более превращалось в некую сюрреалистическую пьесу, бесконечно повторяющийся кошмар. Минут десять он ждал продолжения, потом, устав от ожидания и исчерпав терпение, отодвинул стул и отправился на поиски Миранды.
Поиски привели в ту самую комнату для допросов, где он увидел ее в первый раз неделю назад. Миранда сидела одна. На щеке у нее темнело пятно от копоти, волосы казались серыми от пепла.
Увидев его, она устало пожала плечами:
– Им бы с грешниками в аду работать.
Он улыбнулся и, бросив взгляд на перевязанную руку, спросил:
– Все так серьезно, как выглядит?
– Нет. Просто для нашего доктора каждая царапина – угроза жизни. – Она посмотрела на торчащие из- под бинтов пальцы. – Я уж испугалась, думала, будет настаивать на ампутации.
– Ампутировать такую милую ручку? Я бы не позволил.
Миранда попыталась улыбнуться, но смогла выжать только невеселую гримасу.
– Вам нужно уехать с острова.
– Не могу. По условиям освобождения…
– К черту условия! Вам нельзя здесь оставаться. Не ждать же следующего наезда или поджога.
– Мне не разрешено покидать территорию округа.
– В этот раз вам повезло. В следующий…
– И что вы предлагаете? – вспыхнула Миранда. – Бежать? Скрываться?
– Да.
– Бежать – от чего? Прятаться – от кого? Я даже не знаю, кто хочет моей смерти! – Крик отскочил эхом от голых стен, и Миранда покраснела, словно устыдившись своей несдержанности. – Уеду и уже никогда не узнаю, от кого бегу, – негромко добавила она. – Жить в неопределенности, страхе. Чувствовать себя загнанным зверем. Разве это жизнь? Просыпаться по ночам от малейшего звука. Прислушиваться, не скребется ли кто в дверь. Дрожать при каждом скрипе половиц. – Она поежилась, опустила голову.
И голос, в котором Чейз узнал свой собственный, ответил:
Он выдвинул стул. Сел напротив. Миранда даже не подняла головы. Не оторвала глаз от потертого стола.
– Ладно, вы не хотите уезжать. Что будете делать?
Она пожала плечами. И столько беспомощности и отчаяния было в этом жесте, что у него защемило сердце.
– Разве это важно?
– Важно. Для меня.
– Почему? – Теперь Миранда посмотрела на него. Посмотрела так, что его вдруг потянуло говорить вещи, которые лучше не говорить, чтобы не жалеть потом. Что ему небезразлично, жива она или нет. Что ему важно, что будет с ней дальше.
Он сказал другое. Сказал то, что диктовалось логикой, а не сердцем.
– Случившееся сегодня каким-то образом связано с Ричардом. Вторжение в Роуз-Хилл. Поджог. Вы сами.
Она горько усмехнулась:
– Да, похоже, во всем этом мне отведена какая-то роль. Знать бы только какая.
Дверь открылась.
– Вот вы где, – удивился Эллис. – Мистер Тиббетс сказал, что вы можете быть свободны. Сказал, больше вопросов у него нет.
