– Тебе прекрасно известно, что я на твоей стороне. Всегда был и буду.
– Тогда почему ты меня не поддерживаешь?
– То, что ты сейчас говоришь, тебя не красит. Ты забыла, чему я всегда тебя учил. Достоинству. Гордости.
– Ну, папа, извини. Мужа не каждый день убивают. – Эвелина огляделась. – А где вино? Выпить-то можно? Не слишком рано?
– Смерть мужа ты переживешь. А вот забывать, кто ты есть, непозволительно.
– А кто я есть? – Эвелина поднялась. – Я только смущаю тебя каждый день. – Она отставила стул и вышла из комнаты.
Некоторое время все молчали.
– В том, что она говорит, есть определенный смысл, – рассудительно заметил Ноа. – Семья должна держаться вместе. Что бы там ни предлагала тебе эта особа, Миранда Вуд, подумай хорошенько. Не лучше ли быть с нами заодно?
– А что такое она предлагает? – полюбопытствовала Кэсси.
– Не важно, – раздраженно отрезал Чейз. – Это к делу не относится.
– Не относится? – Ноа вскинул бровь. – Так ли?
Чейз с безразличным видом пожал плечами. Далось это нелегко, поскольку чувства к Миранде Вуд он питал самые разнообразные, да только все они были весьма далеки от безразличия. Ночью он проснулся вдруг весь в поту, словно вынырнув из кошмара, в котором заново прошел через панику и страх, охватившие его, когда он искал и не мог найти Миранду в дыму и пламени. Потом, уже под утро, тот же кошмар настиг его снова. В какой-то момент, ворочаясь на смятой простыне, Чейз пришел к выводу, что не способен к логичным рассуждениям там, где дело касается Миранды Вуд. Что с каждым днем его влечет к ней все сильнее. И что улики – вопреки голосу сердца – указывают на ее вину.
Утром Чейз встал измотанный бессонницей, но с абсолютно ясной головой. Он знал, что должен делать. Прежде всего, отступить, не приближаться к ней. Исправить допущенную в самом начале ошибку.
– Не беспокойтесь, Ноа. Видеться с ней в мои планы не входит.
– Я всегда считал тебя самым смышленым из Тримейнов, – удовлетворенно кивнул отец Эвелины. – И оказался прав.
Чейз пожал плечами:
– Не самый большой комплимент, учитывая, сколь низкого мнения вы были о Ричарде.
Ноа бросил взгляд на близнецов:
– А вам что, заняться больше нечем?
– Вообще-то нечем, – ответил Филипп.
– Ну, тогда уберите со стола. Вперед!
– Как будто мы и сами не знали, – проворчала Кэсси.
– Знали что? – нахмурился Ноа.
– Что вы с папой не очень-то ладили.
– Если уж на то пошло, юная леди, он и с вами не очень-то ладил.
– Мы просто не сходились во мнениях. Обычное дело в отношениях между отцом и дочерью. А вы всегда ругались, только что с кулаками друг на друга не бросались. Кричали, обзывались…
– Хватит! – оборвал внучку Ноа. Его побагровевшее от гнева лицо не обещало ничего хорошего. Привстав со стула, он, казалось, придавил ее свирепым взглядом. – В тот день, когда ты, Кассандра, только появилась на свет, я сказал: присматривайте за девчушкой. Вы еще хватите с ней горя.
– У нас ведь это семейное, не так ли?
Филипп, вскочив, схватил Ноа за рукав:
– Идемте, дедушка. Прогуляемся. Вдвоем. Я расскажу вам про Гарвард…
– Детский сад для богатеньких сопляков.
– Идемте, дедушка. Вам нужно развеяться. Ноа фыркнул и, отодвинув стул, выбрался из-за стола:
– Ладно, идем. Мне и вправду надо подышать свежим воздухом.
Они вышли. Хлопнула дверь.
Кэсси взглянула на Чейза, иронично улыбнулась:
– Большая счастливая семья.
– Что ты там говорила об отце и Ноа?
– Они презирали друг друга. Вы и сами знаете.
–
– Никаким обычным соперничеством там и не пахло.
Теперь уже Кэсси принялась терзать ветчину. А Чейз поймал себя на том, что впервые за долгое время по-настоящему видит племянницу. Раньше она как-то выпадала из виду, невзрачная, вечно недовольная сестра, державшаяся в тени брата. Теперь, присмотревшись, он увидел молодую, не слишком привлекательную женщину с тяжелым подбородком и маленькими, живыми и острыми, как у хорька, глазами. Сходство с Ноа было поразительное. Неудивительно, что старику так трудно с ней сойтись. Возможно, он видел во внучке слишком много от себя самого.
Кэсси встретила изучающий взгляд Чейза спокойно, не испытывая, похоже, ни малейшего дискомфорта.
– Из-за чего они ругались? Ричард и Ноа?
– Из-за всего. Из-за любой мелочи. Нет, все происходило только дома. Папа был такой странный в этом отношении. Здесь мы могли орать друг на друга, но, как только переступали порог, становились идеальной семьей. Такая фальшь. Такое лицемерие. На публике изображали лучших друзей, а на самом деле постоянно спорили.
– Из-за вашей матери?
– Конечно. Любимица Ноа. А папа всегда был недостаточно хорошим супругом. – Кэсси хмыкнула. – Хотя он и не очень-то старался.
Чейз помолчал, формулируя следующий вопрос.
– Ты знала, что у твоего отца случались… романы?
– Об этом все знали, – махнула рукой Кэсси. – У него было много женщин.
– Вы были не слишком близки, да?
– Дочь его не интересовала, дядя Чейз. Пока я протирала стулья в библиотеке, зарабатывая оценки повыше, он думал только о том, как отправить Филиппа в Гарвард. Чтобы передать ему потом «Геральд».
– Похоже, Филиппа такая перспектива не слишком радует.
– Вы тоже заметили? А вот папа этого не видел. – Она подцепила вилкой кусочек ветчины, отправила в рот, прожевала. Задумчиво посмотрела на Чейза. – А вы с ним из-за чего разошлись?
– Мы? – Он с трудом выдержал ее взгляд, не отвел в сторону глаза. Она бы сразу поняла, что он что-то скрывает. А так разве что уловила какой-то дискомфорт.
– Мне было десять лет, когда я видела вас последний раз. На похоронах дедушки Тримейна. Гринвич ведь не так далеко, но вы ни разу больше не приезжали.
– Жизнь – штука сложная. Ты и сама это знаешь.
Кэсси помолчала, пристально на него глядя, потом вдруг спросила:
– Нелегко, да? Быть чужим в своей семье?
– Вы же не думаете, что она это сделала. Или думаете? – спросила Кэсси, не уточняя, о ком идет речь. Им это не требовалось, они прекрасно друг друга понимали.
– Я еще не решил. – Он понес посуду в кухню, но в дверях остановился. – Кстати, Кэсси, я звонил сюда вчера вечером, около семи. Хотел предупредить, чтобы не ждали к обеду. Так вот трубку никто не снял. Где была твоя мать?
– Откуда мне знать? – Кэсси взяла тост и начала намазывать его мармеладом. – Вы ее сами спросите.
