наиболее глубоко, понял действительную мощь того сдвига, который произвели романы Вальтер Скотта, и создал на этой основе ранее неизвестный, высший тип реалистического романа.
Влияние Вальтер Скотта на Бальзака чрезвычайно сильно. Можно даже сказать, что специфическая форма бальзаковского романа возникла из идеологического и художественного спора с Вальтер Скоттом. Мы здесь имеем в виду не исторические романы, которые вначале писал или собирался писать Бальзак, хотя и юношеский роман Бальзака 'Шуаны' (несмотря на несколько романтически-преувеличенный характер любовной истории, лежащей в основе его сюжета) достойно продолжает дело Вальтер Скотта именно в изображении народной жизни. Уже в этом романе ни аристократическая верхушка реакционного крестьянского восстания, ни группа людей, возглавлявших республиканскую Францию, не стоят в центре действия: главные герои — это, с одной стороны, отсталые и суеверные фанатики, бретонские крестьяне, а, с другой стороны, героически-скромный и простой солдат республики. Роман задуман вполне в духе Вальтер Скотта, и Бальзаку удается даже превзойти Вальтер Скотта в реализме тех сцен, где безнадежность контрреволюционного восстания становится ясна из общественного и человеческого контраста между представителями борющихся классов. Бальзак с глубоким реализмом показывает эгоизм, жадность, нравственную развращенность аристократических вождей контрреволюции, среди которых отдельные старые аристократы, защищающие короля из честных убеждений, кажутся белыми воронами. Бальзак показывает, как и Вальтер: Скотт, что бретонские крестьяне, прекрасно приспособленные к гверильясской войне в родных горах, не могут, однако, при всей своей дикой храбрости и звериной хитрости противостоять регулярной республиканской армии. И в ситуациях, которые во всех отношениях очень неблагоприятны для республиканцев (вплоть до личных трагедий), Бальзак показывает их стойкость, их сдержанно юмористическое отношение к трудностям, порожденное глубокой верой в то, что дело республики есть дело народа.
Уже этого примера могло быть достаточно, чтобы убедиться в влиянии Вальтер Скотта на Бальзака, тем более, что сам Бальзак говорил о своем отношении к нему. Но, как мы сказали, наиболее сильное воздействие Вальтер Скотта на Бальзака мы видим не в историческом романе 'Шуаны'. Даже 'Утраченные иллюзии', роман, посвященный современной Франции, еще в большей мере отражает как влияние Вальтер Скотта, так и тенденцию к преодолению его исторического романа. В разговорах Люсьена де Рюбампре с Д'Артесом на тему об историческом романе Бальзак обсуждает серьезный вопрос переходного периода в его собственной жизни: намерение написать цикл романов и изобразить в нем |новейшую французскую историю так, чтобы неизбежность возникновения современной Франции была обоснована художественно- исторически. В предисловии к 'Человеческой комедии' мысль о цикле предстает уже в виде осторожной и умной критики скоттовской концепции. В отсутствии циклической связи между романами Вальтер Скотта Бальзак видит недостаток системы своего великого учителя. Эта критика связана с упреком Вальтер Скотту в том, что страсти у него слишком примитивны и ограничены английским жеманством. Все это формально- эстетические моменты; они показывают, однако, переход Бальзака от изображения прошлой истории к изображению современности как истории.
Бальзак высказался с полной ясностью о тематической стороне этого поворота в одном из своих предисловий[31].
'Единственную возможность романа о прошлом исчерпал Вальтер Скотт. Это война крепостных или буржуа против дворянства, война дворянства против церкви, война дворянства и церкви против монархии'.
Общественные, отношения и обстоятельства здесь сравнительно просты, так как общество разделено на сословия.
'Равенство во Франции принесло с собой теперь бесконечное множество оттенков. Раньше каста давала свое лицо каждому человеку, теперь индивидуум сам определяет свою физиономию'.
Наиболее глубоким чувством Бальзака было чувство необходимости исторического процесса, исторической необходимости того, чтобы действительность была именно такой, как она есть, йесмотря на то, что Бальзак больше, чем кто-либо другой, видел бесконечную сеть случайностей, составляющих предпосылку необходимости и форму ее бытия.
Первый значительный исторический роман Бальзака углубляется в прошлое не далее времен Французской революции 1789 г. И это не случайно. Влияние Скотта сделало его тяготение к изображению исторической необходимости сознательным стремлением и он поставил себе задачу изобразить историю Франции от 1789 до 1848 гг. в ее внутренней связи. Лишь изредка и эпизодически обращается он к более ранним временам. Первоначальный план-написать о развитии классовых боев or средневековья, от становления абсолютной монархии и буржуазного французского общества до современности — все больше забывался, отступая перед этой центральной темой, перед изображением последнего, решающего акта исторической трагедии.
Художественное воплощение бальзаковского подхода к общественной истории, которое заключено в цикл романов, было возможно только при такой концентрации во времени. Д'артесовский юношеский план исторического романа должен был быть построен гораздо педантичнее: преемственность действующих лиц могла быть только семейной преемственностью, т. е. должна была походить на систему циклов и литературную манеру Золя или 'Предков' Густава Фрейтага, но во всяком случае, не на свободный, широкий и в то же время необходимый характер 'Человеческой комедии'.
Связь между романами, составляющими цикл, намеченный Д'Артесом, не могла быть органической, живой, осуществляющейся в самом действии. Построение 'Человеческой комедии' показывает, как мало дают семья и отношения между семьями для того, чтобы изобразить общественные связи, — даже в том случае, если произведение охватывает только лишь несколько поколений. При чрезвычайно резкой изменчивости судеб больших общественных групп в процессе исторического развития (истребление и общий упадок старого дворянства в классовых боях средневековья, развал буржуазно-патрицианских семей под влиянием наступающего капитализма и т. д.) пришлось бы для отдельных романов выбирать очень искусственные, общественно мало типичные персонажи, чтобы сохранить семейную преемственность у сыновей, внуков и т. д.
Последний акт трагедии, представленный Бальзаком и охватывающий приблизительно пятьдесят лет, исполнен великим историческим духом его предшественника. Но Бальзак отличается от Скотта не только более свободной и дифференцированной психологией страстей (на что он сам указал в своей программе), но и своей исторической конкретностью. Вальтер Скотт мог довольствоваться тем, чтобы исторически верно обрисовать общий характер сравнительно долгого периода. Бальзак, концентрируя исторические события в гораздо меньшей длительности, притом рассказывая о периоде, заполненном часто следующими друг за другом значительными жизненными поворотами, вынужден был специально характеризовать почти каждый год в отдельности и воссоздавать особую историческую атмосферу совсем коротких этапов истории. (Вспомните, например, душную атмосферу накануне готовящегося государственного переворота Карла X в 'Блеске и нищете куртизанок').
Исторический роман превращается у Бальзака в историзированное изображение современности. Художественное изображение предистории продолжается в картине исторического времени, переживаемого самим художником. В основе этого явления лежат в конечном счете не чисто-эстетические, но общественно-исторические причины.
Скотт жил в такое время, когда прогрессивное развитие английского буржуазного общества казалось обеспеченным; следовательно, была возможность оглядываться с эпическим спокойствием на кризисы и борьбу, принадлежащие 'предистории'. Юношеские впечатления Бальзака сохранили в его памяти представление о вулканических общественных силах и позднее не умерших, а только скрытых внешним спокойствием Реставрации. Как никто из его современников, он понял глубину противоречия между попытками восстановить феодально-абсолютистские порядки и быстрым ростом капитализма. Переход от вальтер-скоттовского плана изображения давно прошедших времен французской истории к изображению истории современности совпадает, и, конечно, не случайно, с Июльской революцией 1830 г. В Июльской революции противоречия прорвались наружу с огромной силой, а их кажущееся примирение в 'буржуазном королевстве' Луи Филиппа было таким неустойчивым равновесием, что противоречивый и колеблющийся характер всего общественного здания должен был стать центром творческой работы Бальзака.
Ориентировка на исторический прогресс, вера в его необходимость, защита прогресса против
