то пролетишь немного больше.
— Борись! — прошептал я себе. — Не сдавайся!
Звук голоса немного привел в чувство. Я приоткрыл глаза. Предо мной маленький
кусочек лестницы, бетон, окрашенный в серо-синий цвет и красная кайма с
рисунками маленьких козерожек. Изображения мифического зверя мерцали спокойным
фиолетовым светом. От них расходилось ощущение уверенности, надежности. Я
сконцентрировался на символе, повторно шепнул:
— Ты не упадешь. Иди!
Содрогнулся под сокрушительным ударом ветра, взвыл уже не таясь. Но подтянул
непослушные ноги, уперся ладонями и резко поднялся. Голова закружилась, меня
едва не стошнило. Блин! Плохо, когда организм не понимает где верх, а где низ.
Да в этом месте таких понятий и не существует. Пустота…
Резко и дергано, словно кукла я поднялся на одну ступеньку, на вторую… По
сторонам не смотрел, вонзил взгляд в поверхность под ногами. Оглядываться
нельзя, иначе опять накатит страх, превратит в бесхребетную амебу. Я осторожно
прошел пролет, повернулся и преодолел следующий, еще один… Сердце екало, по лицу
и спине стекал холодный пот. Каждый раз, когда налетал ветер, я ожидал, что не
удержусь, упаду. Но не останавливался, до крови закусил губу и шел дальше.
Через полчаса мне удалось немного расслабиться. Я почти привык к окружающему,
перестал бояться высоты, не замечал колебания лестницы. Приноровился к ветру и
больше не пригибался под штормовыми порывами. Перебирался с одного витка на
другой в поисках выхода, иногда спускался, но чаще шел вверх. Уже без страха, с
любопытством осматривался. Лестницы, лестницы, лестницы… Похоже на чей-то
кошмарный сон. Слишком гротескно, страшно и непонятно.
Я преодолел бесчисленное множество пролетов, по самым скромным подсчетам
поднялся этажей на сто. Реальность не менялась. Я завис в пустоте, среди
лестничных маршей. И как бы ни пытался продвинуться дальше, оказывался в одной
точке. Замкнутый круг.
В конце концов, до меня дошло, что могу до скончания веков бежать, искать выход.
И не найду. Просто потому, что его нет. Я остановился на одной из площадок,
подошел к краю. Пахло сыростью, мокрой землей и почему-то цветами. Слышалось
привычное завывание ветра, поскрипывание бетона, шелест осенних листьев.
Интересно, откуда берутся? Если есть листья, то логично предположить, что где-то
растут деревья. Или я ошибаюсь? Чужой мир, иные порядки.
Белка в колесе тоже бежит, старается, — подумал я мрачно. Вытер пот со лба и
задумчиво глянул вниз, — но не двигается с места, потому что сам мир крутится
вокруг нее. Единственный выход — выйти из клетки, сделать шаг в сторону. Иногда
надо творить безумства. В мире, где нет логики и разума, лишь сумасшедший найдет
правильный путь.
Закрыв глаза, я решительно шагнул в пустоту. Ветер гневно завыл, зарычал,
попытался сорвать рубашку. Но тут же затих и я почувствовал, что стою на
твердом. Открыл глаза и глупо улыбнулся.
Получилось. Получилось, мать вашу! Мне удалось разорвать круг, выйти из
беличьего колеса. Дурак я, выход был так близко. Стоило только сойти с лестницы.
Но мешал страх высоты, нежелание умирать…
Темно. Черные громады вековых деревьев, под ногами мягкий мох, трава. Я оказался
в лесу. Уши ловили разнообразные звуки: скрипы и шорохи, шелест листьев,
шуршание ветвей. Где-то далеко заунывно выли волки, прославляли полную луну и
яркие звезды. Над головой раздалось хлопанье тяжелых крыльев, гулко захохотал
филин. Пахло терпкими травами и ночной свежестью.
Сквозь ночные шорохи пробилось потрескивание, сухие щелчки. Пахло дымом. Где-то
рядом костер. А где огонь, там и люди…
Словно ищейка я прошелся по кругу. Ориентировался на слух и обоняние.
Старательно раздувал ноздри и вдыхал запахи, пытался уловить направление.
Проклятые чувства городского жителя! Слишком притуплены. Любой лесник сразу же
определит верный путь. А мой мозг привык не обращать внимания на посторонние
шумы, прочую ерунду.
Что-то блеснуло. Я остановился, отодвинул ветку, что лезла в глаза. Точно!
Метрах в двадцати багровое зарево — отсветы костра.
Ноги по щиколотку тонули в ковре из опавших листьев, пушистого мха. Пробраться
втихую и посмотреть из-за кустов на кого вывела нелегкая, не получилось. Ну не
лесник я, не лесник. И даже не эльф, которым приписывают бесшумность и легкость
шагов. Под туфлями сразу захрустели мелкие веточки, сухие сучья, чавкнул
напитанный влагой мох. С шумом и треском, будто бредущий на водопой бронтозавр,
я преодолел разделяющее расстояние. Спрятался за стволом дерева, но понял –
глупо, и вышел на свет.
Небольшая полянка, заросшая густой травой. Посреди нее весело полыхал небольшой
костер. Длинные языки пламени тянулись к звездному небу, танцевали, выстреливали
искорками. Дыма почти не было. Рядом куча сухих сучьев и веток — про запас,
чтобы на всю ночь хватило.
У огня неподвижно сидел мужчина. Крутил в руках небольшой прутик, шуровал в
костре и отбрасывал угольки, чтобы не подожгли траву. В красноватых отблесках
костра я разглядел толстый панцирь закрывающий грудь и живот незнакомца. Тело
полностью заковано в блестящий металл: поножи, поручи, громадные наплечники и
латный воротник. Рядом в траве лежал массивный шлем. Чуть дальше щит из цельного
куска железа. Доспехи старые, побитые, с множеством вмятин, царапин и
потертостей. Видно не единожды побывали в бою… Лицо рыцаря разглядеть не
удалось. Лишь общие контуры — очертание головы, вихры волос, нос и губы, глазные
впадины.
— Привет! — бодро произнес я. — Хорошая ночка, не правда ли? И комары не кусают.
Прекрасное время для прогулок, моционов… Не подскажете где я оказался? А то
засмотрелся на звезды и заблудился…
Воин и ухом не повел. Отложил прутик и придвинул ножны с мечом. Обнажил
громадный клинок, достал из сумки камень и начал точить. Медленно проводил по
острию, просматривал на свет и снова водил, стирая заусеницы и неровности.
Раздавался противный скрежет, летели искры.
— Послушайте… — произнес я с неловкостью, помахал рукой. — Можете сказать, что
это за страна? Где я?.. Вы меня слышите?
Рыцарь доточил клинок, вложил в ножны. Устроился поудобнее, чуть слышно и, как
мне показалось, печально вздохнул. Потянулся к куче веток, отобрал пару толстых
сучьев и бросил в огонь. Языки пламени распробовали новый корм, с жадностью
впились и принялись поглощать. К небу взметнулся веер красивых искр, круг света
расширился, зацепил краешком лицо воина.
Я изумленно вскрикнул и отшатнулся. Медленно попятился, не сводя глаз с лица
рыцаря. Волосы встали дыбом, во рту пересохло. Меня затрясло, как тогда на
лестнице. Страх не такой яркий, но более глубокий и холодный поразил душу.
— Что за идиотский мир? — воскликнул я. — Кошмарный сон!
Развернулся и побежал. Ворвался под сень деревьев, помчался, не разбирая дороги.
По лицу хлестали острые ветки, ноги цеплялись за выпуклые корни, пеньки, бугорки
