и колдобины. Несколько раз падал, зарывался носом в сухие листья. Но сразу
вскакивал и летел как заяц, петлял между стволами, инстинктивно ощущая
препятствия. Перед глазами еще стоял образ рыцаря. Так похож… Нет! Надо забыть!
Выбросить из головы!.. Происки врага, не более… Это место сведет с ума. Все
слишком призрачное, иллюзорное. Не стоит доверять ничему. Ничему!..
Лишь когда ноги подкосились, и я в очередной раз рухнул на ковер из мха и
листьев, до меня дошло насколько устал. Пот выедал глаза, руки и ноги тряслись
как у припадочного. В ушах грохот лавин и камнепадов, взор туманили разноцветные
пятна. Я захрипел, задыхаясь. Перевернулся на спину и подставил лицо прохладному
ветерку.
Ничему не верь! — повторил я себе. — Теперь ясно, что попал в какой-то
параллельный мир, царство грез и иллюзий. Ты ощущаешь, что окружающее реально.
Но в этом и опасность. Глаза, слух и нюх обманывают. Стоит вспомнить Лестницу.
Чувства орали и верещали о близкой смерти. Но ты прыгнул с площадки и оказался
здесь. Значит, и остальное ложь… * * *
Пожар еще бушевал. Магический огонь давно поглотил здание. Но не насытился, не
умер. И теперь в земле зияла огромная яма, внутри плескалась раскаленная магма.
Страшный жар плавил края, извилистые красные языки жадно тянулись к мрачному
небу. Огонь гудел и ревел как разбуженный дракон, земля мелко подрагивала.
Оранжевые отблески высвечивали мощную фигуру, неровными полосами ложились на
грубое лицо майора Данилова. Горячий ветер приносил искры, обжигал кожу. Но
старый солдат не отступал, исподлобья смотрел на разбушевавшуюся стихию.
Подошел один из бойцов. Отдал честь, и устало сказал:
— Разрешите доложить!
— Докладывай, Дима, — спокойно разрешил Данилов, не отрывая взора от языков
огня.
— Две трети личного состава погибли, — хмуро произнес «храмовец», — От Дубова,
Приходько и еще двоих вообще мало что осталось. Ярополка найти не можем. Ребята
говорят, в здании был. Видимо сгорел. Остальные с тяжелыми ранениями… Прикажете
начать преследование Носителя Тотема и чародейки?
— Нет, — так же спокойно ответил майор.
— Виноват! — воскликнул боец с изумлением. — Не понял. Но ведь приказ
вышестоящего командования предписывает…
— Дима, — с укором сказал Данилов. — Если бы я всегда следовал указке сверху, то
никогда не дослужился до такого звания. И за годы работы понял одну вещь — людей
надо беречь!
Майор бросил взгляд через плечо. Рассеянный свет выхватывал из темноты плачевную
картину: на земле ровные ряды трупов в обгорелой броне. Рядом бродили оставшиеся
в живых — семеро изможденных бойцов. Данилов перевел взгляд на подчиненного.
Лицо бледное, исцарапанное. Под глазами черные круги. Держится лишь благодаря
ресурсам костюма…
— То есть?.. — осторожно начал боец.
— Мы уходим, Дима. Этот бой для нас закончен, — пророкотал майор. Запнулся,
сверкнул глазами и добавил с прорезавшимся бешенством: — Но в следующий раз мы
приготовимся лучше!.. * * *
Елистрат выскользнул из вентиляционного отверстия, осторожно перебежал в тень у
парапета крыши. Укрытие лучше не найти — комок серого меха не видно на фоне
густой черноты. И шахта рядом, в случае опасности всегда можно спрятаться.
За время отсутствия домового ничего не изменилось. Здесь по-прежнему царила
полная тишина и спокойствие. По крыше гулял холодный ветер, гонял пыль и мелкие
камни. В кроваво-алом мареве виднелись силуэты спутниковых антенн, труб и
надстроек. А посреди площадки застыли две человеческие фигуры. Александр лежал
без сознания, колдун нависал над ним словно коршун над добычей. Ни движения, ни
дрожи ресниц, ни звуков дыхания. В глазницах мистика мерцали бледные желтоватые
огоньки. Со скрюченных пальцев то и дело соскальзывали короткие искры, с тихим
шипением впивались в грудь парня.
Осторожность заставила остановиться на самой границе тени и света. Колдун витал
в снах, находился далеко от реальности. Но чем боги не шутят! А вдруг придет в
себя и заметит по блеску глаз или неосторожному движению? К тому же мистики
довольно пугливый народ. Когда уходят на Дорогу Сна обычно оставляют дозорный
круг или сторожевую сеть, дабы вовремя почувствовать опасность и вернуться в
тело. При всем своем безрассудстве Елистрат понимал — если он погибнет, то парню
никто не поможет.
Домовой помрачнел. Александр выглядел неважно. А если точнее, то мертвым. Черты
лица заострились, кожа серая. Руки и ноги безвольно раскинуты, из-под
полуоткрытых век виднелись глаза. Взгляд стеклянный, зрачки расползлись почти на
всю радужку. Елистрат навострил уши и уловил слабое биение сердца. Жив молодец!
Но витает далеко от реальности… Из ран на груди Александра непрерывно сочилась
кровь. Но не стекала, как положено, а стягивалась к центру вырезанной на коже
пентаграммы, впитывалась в небольшой плоский камень. Елистрат ощущал смутное
движение сил, мощную магию. Вампирский ритуал работал, выпивал жизнь из тела
парня. Еще немного и будет поздно.
Домовой занервничал, огляделся. Боги, ну где она? Ведь обещала прийти на помощь!
Неужели обманула? Но нет, не должна… Слишком уж взволнованное было лицо,
чересчур поспешно улетела… Помощь придет. Однако как быстро? Парень может не
выдержать. Ох, если бы он что-то мог! Но Хранители Очага никогда не владели
сильной магией. Впервые в жизни Елистрат жалел, что родился домовым, а не
человеком.
Маленький Дух постарался взять себя в руки. Чтобы хоть как-то унять страх
пробежался по крыше, осмотрелся. У подножия здания заметил каких-то существ,
стремительные фигуры. Навии хозяйничали пока только внизу, на улицах и в
подвалах. Домовой хмуро почесал бороду и отвернулся — горько видеть городище
таким. Но что поделать? Жизнь несправедлива ко всем существам.
Домовой насторожился, повел ушами. А затем юркнул на свой наблюдательный пункт и
напряг зрение. Сашка шевелился! Тело парня вяло подрагивало, ногти скребли
поверхность крыши. На лице гримаса боли и страданий. Маленький Дух чуть не охнул
от испуга — неужели умирает? Но сразу понял, что ошибся. Раны Александра
медленно затягивались. Кровь свернулась, превратилась в ломкую коричневую
корочку. Пентаграмма на груди исказилась, часть магических символов стерлась… И
в тот же момент колдун задрожал и заскрипел зубами. Желтое пламя в глубине
глазниц разгорелось ярче. Искры с кончиков пальцев посыпались гуще, впивались в
парня как маленькие иголки. Сашка извивался, стонал.
Борется! — пронеслась ликующая мысль у Елистрата. — Не сдается молодец! Может и
выдюжит! Должен!..
Домовой стиснул кулачки, с замиранием сердца наблюдал за колдуном и парнем.
Мистик содрогался и скалился в злобной гримасе. А Сашка… Елистрат слышал, что
дыхание парня становится громче, сердце бьется чаще и уверенней. Александр
боролся.
Чуткие уши Духа уловили шелест ветра и негромкие голоса, в небе проскользнули
