быстро прошли. Я обнял теплый шершавый ствол березы, долго стоял…
Успокоившись, пошел по просеке уже медленней. С удивлением осматривался по
сторонам, обходил деревья. К некоторым притрагивался и ощущал течение соков,
пульсацию. Под ногами мерцающая мягким золотистым светом масса, искорки и молнии
— целый океан силы… моей силы! Земля дышала подобно живому существу. Я слышал
тихий стук ее сердца, знал неторопливые мысли. И ясно понимал — стоит только
приказать.
— Сашка! Как ты?..
Я мотнул головой, отогнал видения. С удивлением понял, что оказался на краю
заповедной рощи. Впереди зеленоватые сумерки и прохлада древнего леса,
коричневые стволы, убегающие ввысь, покрывала и лоскуты зеленого мха. У самой
кромки стоял Вадим.
— А где Велимир? — тупо спросил я.
— Дед ушел по делам, — объяснил друг и пожал плечами. — Попросил тебя подождать…
Вадим осекся, жадно посмотрел мне в глаза.
— Рога выросли? — буркнул я.
— Нет, — серьезно сказал парень и ухмыльнулся. — Но бледный очень. Саш… я хотел
сказать… ты же понимаешь, без позволения нельзя. Дед бы с меня семь шкур содрал.
— То, что растите тут бога? — переспросил я угрюмо. — И правда, могли бы
предупредить. А то чуть не свихнулся.
— Прости, — сказал Вадим с виноватым видом. — Это большая тайна. Только
благодаря роще Русский Дух еще жив.
— Вы сражаетесь… — медленно сказал я. — Но иными способами. И потому не можете
выйти в мир. Вам просто некогда.
— Да, — подтвердил друг. — Да… Нас слишком мало. И эта роща последняя. Мы
обязаны ухаживать, иначе… случится нехорошее.
— И поэтому вы не пойдете в Славгород, — спокойно произнес я.
Друг вздрогнул как от удара, втянул голову в плечи. Помрачнел и насупился,
сверкнул глазами из-под косматых бровей. Медленно подошел и положил руку на
плечо. Я глянул снизу вверх и горько улыбнулся.
— Скажи, Вадим… Я правильно понял? Проклятый Охотник пойдет дальше, не
остановится на одном городе?.. Именно это вы упорно замалчивали и утаивали?
Пальцы сжали плечо. В темных глазах промелькнули отголоски чудовищной боли и
тоски.
— Ты прав, — выдохнул друг. — Высший демон не остановится. Его терзает жажда
крови и душ. И с каждым убитым человеком он становится сильнее… Но мы не можем
ничего сделать! Даже если соберем окрестных колдунов и ведьм…
— То глупо погибнете, — продолжил я за него. — Все правильно.
— А пока придет помощь, эта тварь сожрет еще несколько городов и сел, — прорычал
друг. — Мне жаль, Саня…
Лицо Вадима побагровело, на виске пульсировала синяя жилка. Он словно стал ниже
ростом, на широкие плечи обрушилась тяжесть, согнула и прибила к земле.
Я вздохнул и посмотрел на небо.
— Знаешь, Вадь… Любой человек страшиться четырех вещей: перемен, смерти, жизни…
И мысли, что после смерти есть жизнь, потому что можно получить по шее за
прошлые прегрешения.
— К чему ты ведешь? — проворчал друг и непонимающе вытаращил глаза.
Я посмотрел на изумленную физиономию Вадика. Повернулся на месте: лес, небо,
волшебная роща, травы и цветы… Хорошее место, красивое. Но не мое. У каждого
человека свой мир и ареал обитания. За него стоит бороться. Иначе можно до
бесконечности убегать, прятаться и скрываться…
— К тому, что от первого и третьего страха мне удалось избавиться, — произнес я.
Медленно отступил, ощутил невидимую грань между обычным лесом и рощей. Глянул
под ноги: мелкий гравий, пучки травы, пыль и камни…
— Я не понимаю, — послышался угрюмый голос Вадима. — Что ты хочешь сказать?
— То, что пора Хранить, — ответил я.
Почва под ногами всколыхнулась, дрогнула. С туфлей и штанин посыпалась пыль.
Сначала невидимая и почти неощутимая, но быстро превратилась в широкие струйки.
Зашуршали мелкие камешки. Ткань рубашки и штанов, мышцы и кости расползались на
части, превращались в песок. Я почувствовал, что становлюсь ниже ростом.
Сантиметр за сантиметром ноги погружались в землю, растворялись в почве. Пальцы
окаменели, отломились и еще в полете рассыпались в прах. В земле появилась
воронка, водоворот как в бурной горной реке. Меня засасывало внутрь,
перемалывало в пыль.
— Сашка! — взвыл Вадим. — Ты что творишь?
Друг бросился ко мне и схватил за руку. Дернул, попытался вырвать из жадной
пасти земли. Но тщетно. Хрустнуло, конечность рассыпалась на куски, будто
сделанная из гипса. Я улыбнулся каменеющими губами и произнес:
— Оставь, Вадька!.. Это я сам… Ухожу…
— Но куда? — отчаянно закричал друг. — Зачем? Стой!
— Мы, козероги, на полдороги не останавливаемся, — прошептал я.
ГЛАВА 10
Боли не было. Лишь щекотка и легкое недоумение по поводу отсутствия тела.
Последний луч света ударил в глаза. Я увидел изумленное лицо Вадима, верхушки
деревьев и клочок неба. Растворился в черноте, превратился в сгусток энергии. Но
почти сразу тьма расцвела красками, вернулись чувства. Холодный ветер продрал
насквозь. Пахло пылью, еще чем-то удивительно отвратительным, мерзким.
Я потоптался на месте, подождал, пока тело трансформируется окончательно. Открыл
глаза и огляделся. Окраина Славгорода. Точнее то, что осталось… Черное небо,
испещренное кровавыми язвами туч. Мертвые скелеты зданий с провалами окон, горы
битого кирпича и мусора, ржавые коробки автомобилей.
Что-то заставило оглянуться. Позади на много сотен метров мертвый лес — гладкие
высушенные стволы, ломкие на вид ветви. Между деревьями толстый ковер из
превратившихся в пыль листьев, кусков коры… А дальше чистое голубое небо,
розоватые отблески заката и зелень. Края гигантской кляксы кривые, извилистые.
Чернота и смерть медленно, но неуклонно расползалась, пожирала живое
пространство.
Светлая полоса на горизонте манила. Хотелось броситься прочь страшного места,
выбраться под солнечные лучи… Но отступать поздно. Путь один — в разрушенный
город.
Напротив меня останки дома. Верхних этажей не существовало. Девятый, восьмой и
седьмой как корова языком слизнула. В стене огромные дыры, края ломкие и острые,
в ржавых ребрах арматуры. Из провалов окон несло запахом смерти и гнили,
колыхались на ветру истлевшие занавески, блестели осколки стекол. Чуть в стороне
еще один дом. Но этого почти не узнать — покосившийся остов, громадная куча
камней перемешанных с домашней утварью, обломками мебели и грязными тряпками.
Я отыскал маленькую тропинку между горами мусора, медленно пошел, опасливо
поглядывая на стены дома — бетонные плиты хрупкие и ветхие, завалятся от любого
толчка. Под ногами хрустели камни и стекла. Взгляд то и дело натыкался на следы
