Мартинс?
— Просто Чарльз. Даже мои музыканты не позволяют себе называть меня мистером Мартинсом. Теперь — дирижер. Начинал пианистом. Руковожу камерным оркестром, специализирующимся на музыке Возрождения.
Пруденс с интересом улыбнулась.
— В духе трубадуров и менестрелей?
— Вы явно не типичный секретарь! — откликнулся очарованный Чарльз.
— Лучше бы кто-нибудь сказал мне обратное, — раздосадованно заметила она.
Чарльз уже открыл рот, чтобы ответить, но тут к ним подошли Колин и молодая женщина с коротко подстриженными темными волосами, красивой фигурой и такими же пепельно-серыми, как у него, глазами. Она была в строгом вечернем шелковом платье, модных туфлях и почти без косметики.
— Рада видеть вас, Чарльз, — протянула руку женщина дирижеру.
Он улыбнулся, на щеках опять появились ямочки.
— Джульета, ты прелесть!
— Джульета, — произнес Колин, дотрагиваясь до плеча сестры, — познакомься с новой секретаршей отца Пруденс Эдвардс. Пруденс, это моя сестра Джульета Монтгомери.
Пруденс поднялась и пожала руку Джуль-еты. Сестра Колина была привлекательной женщиной, чуть выше ее ростом. Вероятно, на несколько лет моложе своего брата. Девушка пыталась вспомнить, читала ли о ней что-нибудь в журналах. Но если и читала, то забыла. Джульета, между тем, внимательно изучала секретаршу. Может, Колин сказал ей о своих подозрениях?
— Приятно познакомиться, — произнесла Джульета после паузы, показавшейся бесконечно длинной. — Колин много рассказывал о вас. Надеюсь, вам понравится работать с отцом.
— О, не сомневаюсь! — ответила Пруденс. Дочь Хейли выводила ее из равновесия так же, как и Колин.
Джульета не сводила с нее пепельных глаз, заставляя в панике думать о том, что же такое мог поведать ей Колин.
— Если вам что-нибудь потребуется, я думаю, вы не постесняетесь обратиться, — вежливо улыбаясь, сказала Джульета.
Пруденс поблагодарила ее. В это время Мэри и Джон Эдмонды внесли ужин.
После ужина гости стали расходиться. Одни сразу отправились в Эдинбург. Другие пошли прогуляться за пределы замка. Большинство осталось в зале в ожидании коктейлей и налитков.
Пруденс выскользнула через заднюю дверь и, сняв туфли, босиком пошла по траве к развалинам аббатства. В основном друзья Колина ей понравились. Все показались интеллигентными и дружелюбными людьми, без предрассудков. Как репортер 'Манхэттен мансли', она прекрасно вписывалась в их компанию. Но как личный секретарь Хейли Монтгомери — вряд ли.
Пруденс не знала, упирается ли все в ее паранойю, как выразился однажды Колин, но чувствовала, что одни его друзья относились к ней как к нетипичной секретарше, а другие, узнав, кто она, вообще ее игнорировали. 'Только стоит ли из этого делать проблему?' — подумала она, забираясь в проем, пустой глазницей смотрящий на озеро. Вот что значит выдавать себя за другого человека — обман начинает давить на психику. И вообще все это очень неприятно. Вот теперь живи в страхе, что Колин позвонит Джоан. Боже, что тогда будет?
Солнце все еще поблескивало на поверхности озера. Пруденс решила отвлечься от гнетущих ее мыслей и принялась фантазировать, какой была жизнь здесь сотни лет назад.
— Что случилось, вам не понравились мои друзья? — послышался за спиной голос Колина.
Она повернулась и посмотрела на него. Солнечный свет отбрасывал лучики в его глаза, отчего они показались очень глубокими.
— Нет, почему же, — стараясь выглядеть спокойной, произнесла девушка. — Просто захотела подышать воздухом.
Колин усмехнулся, напомнив ей его отца, и запрыгнул к ней в оконный проем.
— Вы не допускаете мысли, что Джоан поняла, что я вас нанял, и решила сообщить мне о ваших 'удах'?
Пруденс смотрела вдаль, изучая тени, отбрасываемые горами на озеро.
— Может быть, не знаю. Это имеет значение?
Колин дотронулся до ее ожерелья.
— Я не говорил вам, какая вы сегодня красивая?
— Что-то не припоминаю, — ответила она как можно беззаботнее, что было непросто, потому что его близость и тепло его пальцев на шее привели ее в полное смятение. — Я не так изысканна, как ваши друзья.
Колин поцеловал ее в шею, затем за ухом.
— Если вы и дальше будете продолжать в том же духе, я упаду в озеро! — заявила Пруденс.
— Отлично! Тогда я смогу вас спасти. Как это делали рыцари, — прошептал Колин ей в ухо и снова поцеловал.
— Как благородно! — сухо проговорила она. — Я и сама умею плавать. Только платье жалко. Колин, ваш отец может наблюдать за нами из окна.
Он опять поцеловал ее.
— Ну и пусть!
Ей отчаянно хотелось предаться его поцелуям, но она попробовала высвободиться, и Колин отпустил ее.
— Предупреждаю вас, Колин Монтгомери, — серьезно сказала Пруденс, — я не собираюсь быть вашей игрушкой. Прошлый раз вам это предупреждение показалось очень смешным, но себя я уважаю и не… — Она заколебалась, подыскивая нужное слово и чувствуя, что краснеет. — И не собираюсь поддаваться на вашу привлекательность только из-за того, что вы мне платите.
— С чего вы все это взяли? — уставился на нее Колин. — Поддаваться на мою привлекательность?
Пруденс поморщилась:
— Согласна, прозвучало довольно странно.
— Мелодраматично! Но именно так вы и сказали.
Она печально кивнула. А Колин, вздохнув, спрыгнул с окна и пошел прочь.
Она закричала ему вслед:
— Вы пользуетесь тем, что я всего-навсего секретарша вашего отца?
Он обернулся.
— Я вообще ничем не пользуюсь. Если не хотите, чтобы я прикасался к вам, так и скажите. Я не привык целовать женщин против их воли.
Пруденс опять кивнула, ощущая себя круглой идиоткой. И больше не стала его останавливать. 'Наверное, это из-за развалин', — попыталась она оправдать свое поведение. Конечно, Колин не пользовался своим положением. Ей самой хотелось, чтобы он ее целовал. И не только целовал — уделил настоящее внимание. Одной физической тяги недостаточно. 'Но, поскольку я подлая обманщица, большего ожидать не приходится. Я не могу питать даже надежду на продолжение с ним отношений'.
Глядя на озеро, Пруденс снова и снова повторяла эти слова. Какие бы чувства Колин ни питал к ней — секретарше или просто женщине, — они печальным образом тут же оборвутся, как только он выяснит, кто она на самом деле. И ничего ему тогда не объяснить! Все будет кончено навсегда. Но, черт возьми, отчего же так печально, что нельзя предстать перед ним в своем настоящем облике?
