Он был на полпути, пересекая коридор в безопасный проход на другой стороне, когда враг опять начал стрелять и пара выстрелов попала ему в грудь и колено.
Он упал прямо посреди опасного пространства на ковровое покрытие.
«Прикройте его!» – приказал я, надеясь что он сможет доползти до безопасности, но парень дергался как свежевыловленная рыба и из него текло как из дуршлага.
Ярко-красная кровь заливала перед его шинели, окрашивая ткань в неприятный ржавый цвет, перед тем как капать на пол, а лицо побледнело.
«Хорошо, сэр.»
Юрген высунул мелту из дверного проема и послал струю разогретой плазмы вдоль прихожей.
На этот раз его выстрел прошел несколько выше, поджигая деревянную отделку, но достав нападавших на нас с пересечения коридоров ренегатов. Они попадали там где стояли, мертвые и раненые.
Я мгновение колебался, но потом преодолел свое нежелание двигаться, понимая что у меня не было особого выбора.
Если я брошу парня чтобы он истек кровью, или, ещё хуже, попал в руки врага, то я потеряю уважение выживших кадетов, а мне было нужно чтобы они подчинялись мне без колебаний, если я хотел выбраться из этой передряги.
К тому же на все это смотрел Тревелльян.
Он считал что я был легендарным Освободителем, воином, который когда-то спас его планету, и даже небольшой намек на то, что я был так же склонен к ошибкам, как и все прочие, похоронит нашу надежду на то, что мы сможем использовать его для сплочения населения планеты.
Глубоко вздохнув я выстрелили несколько раз в направлении врага и резко выскочил из дверного проема, напомнив самому себе свою же механическую копию в тех ужасных часах на площади Освобождения.
Как всегда, когда надо мной нависала опасность смерти, время, казалось, замедлилось и у меня оказалось много времени, чтобы осмотреться вокруг, пока я поднимал на ноги Донала и выстрелил несколько раз, на всякий случай, вдоль коридора.
Удостоверившись, что единственный враг, который все ещё мог перемещаться – это солдат, которого Юрген поджарил настолько, что он вряд-ли проживет больше нескольких минут, я начал отступать, держа раненого кадета между собой и возможным огнем.
В конце концов, его уже дважды подстрелили, и пара дополнительных попаданий не будет иметь для него особого значения, в то время как я был в полном порядке и твердо намеревался в таком состоянии и оставаться.
И только когда я уже добрался до дверного проема, я понял что истекавший в нескольких метрах от меня кровью солдат не просто тыкается наугад а двигается с очевидной злобной целью: чего то подобного я должен был ожидать после столкновения с Мадасанцами в Ритепате.
Я сразу выстрелил в него, но было поздно и его граната покатилась по ковру к нам.
«Граната!» – завопил я, крутанувшись с Доналом вокруг дверного проема, чтобы спрятаться с другой стороны стены ( по ходу дела сбив на пол филигранной работы тумбочку, но к тому времени я уже перестал особо заботится о мебели).
Юрген среагировал немедленно, распластавшись по стене с другой стороны дверного проема, а Кайла и Нелис упали за хорошо обитой материей кроватью.
(Без сомнения благодарные за толстую подстилку из ковров.)
Один Тревелльян потрясенно замер, пытаясь понять, что происходит вокруг него.
Один Император знает, почему он все ещё стоял там, вместо того чтобы удрать вниз через спасательный проход: возможно, он думал что протокол требовал чтобы он покинул здание последним.
Если так, то был весьма дорогостоящий жест.
У него хватило времени только чтобы произнести «Что вы делаете…», – как фрак-заряд взорвался, к счастью для всех остальных, снаружи в коридоре а не в комнате.
Осколки просвистели в воздухе и незадачливый Губернатор начал складываться как мешок с зерном, который слишком много использовали для тренировки штыкового боя.
«Он в плохом состоянии», – через мгновение сказал Нелис без всякой необходимости.
Я в своей жизни видел достаточно боевых ранений, чтобы понимать, что Губернатору не поможет никакая помощь, из той, что мы могли ему предоставить в настоящее время.
Я повернулся к Юргену, который наносил давящую повязку на уродливое отверстие в груди Донала; самой большой сегодняшней неудачей оказалось то, что один из ренегатов имел на вооружении стаббер и предпочитал использовать его, а не лазерное вооружение, как его товарищи. Верно, лазерные ожоги достаточно неприятны и попадания часто оканчиваются смертью от теплового шока, но хорошая сторона состоит в том, что если вы его переживете, то полученные раны сразу прижигаются.
Пули же этого не делают, оставляя вас истекать кровью и, если никто вам её не остановит, то с фатальными последствиями.
«Как Донал?» – спросил я.
«Бывало и лучше», – сказал Донал с легким оттенком былой беззаботности, хотя я видел как тяжело ему это далось.
Юрген покачал головой.
«Ему нужен хирург», – сказал он прямо.
Да, здесь мы его точно не найдем.
«Сделайте все что сможете», – сказал я.
«Подлатайте его так, чтоб мы могли его нести.»
Юрген кивнул, хотя выражение его лица сказало мне, что он думал об этой идее.
К счастью, Донал спас его от необходимости облечь свои мысли в слова.
«Никуда я не пойду», – сказал он.
«Я истекаю кровью как зарезанный грокс и если протяну настолько долго, чтобы спуститься по проходу, то только задержу вас.»
Кажется, я все таки недооценил парня.
Он с трудом сел и поднял свой пистолет так, словно он весил вдвое больше обычного.
«Я дам вам столько времени, сколько смогу, хотя это будет немного.
Используйте его как можно лучше.»
«Мы справимся», – пообещал я ему и повернулся к Нелису.
«Его превосходительство можно перемещать?»
«Не заботьтесь обо мне, молодой человек», – сказал Тревелльян, его вид и его голос наконец-то выдавал его возраст.
«Мне уже не нужна помощь, и мы оба это знаем.
Самое меньшее, что я теперь могу сделать, это последовать хорошему примеру вашего протеже.»
Он закашлялся, разбрызгав вокруг себя немного крови.
«Вы найдете болт-пистолет там, в том кабинете.
Если вы будете достаточно любезны, чтобы зарядить его для меня, я буду иметь честь оказать ему помощь.»
«Нелис», – сказал я, – «дайте губернатору его оружие.
У меня есть кое-что еще, о чем надо позаботиться, перед тем как уйти.»
Движимый импульсом, который я не мог объяснить, я размотал малиновый пояс с моей талии и передал его Доналу.
«Я думаю, вы более чем заработали это сегодня», – сказал я ему.
«Отлично, комиссар.»
«Спасибо, сэр.»
Донал сглотнул, в его голосе появилась незнакомая хрипотца.
«Я постараюсь быть достойным его.»
Мы смотрели друг на друга долгое мгновение с непонятным смущением, когда, к нашему взаимному
