Заразившись его настроением, она в свою очередь улыбнулась.
— Так где же она?
— Панк отослала ее домой, — сказал он.
— Панк?
— Да-да, Панк, как только я сюда явился. — Улыбка сбежала с его лица, он принял прежнюю позу — на боку, опираясь на локоть и здоровое колено. — Вы не догадывались, что я не покину вас в беде?
— В какой беде?
— Я полагал, что с детьми по ночам буду оставаться я. Мэри-Бет днем, а я — ночью. — В его голосе звучала обида.
— Джек!
— Послушайте, если я кажусь вам назойливым, если сую нос в чужие дела, вы только скажите мне, и я… и я… — Он вздохнул.
О добрая душа! Ей следовало догадаться, что она застанет его в своем доме, что доброе сердце, которое он носит в своей широкой груди, не позволит ему отвернуться от чьей-либо беды. А может, только от ее беды? Видит Бог, за несколько коротких недель он оказал ей больше помощи, чем Кэрмоди за все годы их совместной жизни. По правде говоря, Джек вел себя как настоящий муж, хотя они даже не были до конца близки. Охваченная этими мыслями, Хеллер стояла возле кровати, силясь вспомнить, почему, собственно, она не может лечь в постель к этому мужчине, такому уютному и теплому, и предложить ему всю себя — душу и тело. О сердце уж и говорить нечего. Сердце она ему уже давно отдала. Замечательное приобретение, ничего не скажешь!
— Вы, видать, твердо решили как можно больше осложнить свою жизнь? — спросила она, складывая руки на груди.
Он сдвинул брови.
— Каким образом?
— Джек, — очень серьезно начала Хеллер, — мне нечего вам предложить, кроме забот, зато ими я могу нагрузить вас сверх головы. Трое детей от бывшего мужа, от которого никакого толку, одна головная боль. Да и без этого семья, в которой я родилась и воспитывалась, образование, которое получила, могут отпугнуть кого угодно. Мне нечем гордиться, счёта в банке и того не имеется! Жизнь меня, Джек, доконала, а ведь мне еще нет и тридцати! Чего вы хотите от такой женщины, как я?
По лицу Джека медленно скользнула задумчивая улыбка. Он поманил Хеллер пальцем.
— Иди сюда, и я покажу тебе, чего хочу.
Она долго и внимательно вглядывалась в его лицо, но затем все же уселась на край постели, а оттуда перебралась на него и, обхватив его бедра с обеих сторон ногами, руками уперлась в его плечи. Джек сорвал с ее головы заколку, и волосы золотистым каскадом рассыпались по ее спине. Джек расчесал их пальцами по обеим сторонам ее лица.
— Ты такая красивая, Хеллер!
Она взглянула ему прямо в глаза открыто, искренне.
— Джек, я родила троих детей!
— Ну и что? — улыбнулся он. — На теле остались следы от растяжения кожи?
— Вот именно.
— Меня это не волнует.
О, как бы ей хотелось верить этому, но она с сомнением покачала головой.
— Вы заслуживаете лучшего!
— А мне лучшего не надо, — сообщил он. — Ты красивее всех, Хеллер. Ты сильный, принципиальный человек и преданная мать. Ты — личность, Хеллер. И дети твои, хоть они и малолетки, тоже личности.
— Даже Панк? — рассмеялась Хеллер.
— Панк в первую очередь, ибо она походит на тебя.
Хеллер, не переставая улыбаться, закрыла глаза и прошептала:
— Вы добьетесь того, что я в вас влюблюсь.
— О Боже! Я так на это надеюсь!
— Ах, Джек! — Хеллер нагнулась вперед, так что губы их сблизились.
Джек обнял ее и притянул к себе, погрузив руки в золото ее волос на затылке. По ее телу разлилась волна тепла, и вдруг она с волнением ощутила, как велика его страсть.
Поглаживая и прижимая ее спину, Джек заставил груди Хеллер тереться о его грудь, что доставило ей сладостное ощущение, столь сильное, что оно походило на муку.
Хеллер застонала. Язык погрузился в мягкое чрево его рта, словно призывая Джека ответить ей таким же стоном. Он обхватил пальцами пышные возвышенности ее ягодиц и прижал к себе покрепче ее тело. От нахлынувшей на нее волны чувственности у Хеллер перехватило дыхание.
Внезапно Джек повернулся на бок, увлекая ее за собой, вставил колено ей между ног, а одну руку нежно положил на ее грудь. Хеллер забыла обо всем на свете, голова пошла кругом, она напрягла всю свою волю, стараясь подавить порыв ответной страсти, сжигавшей ее тело. Пытаясь найти какую-нибудь опору, она ухватилась за его рубашку, да с такой силой, что ткань обвилась вокруг ее кисти.
— А что я тебе говорила!
Голосок дочери прорвался сквозь пелену чувственного наслаждения и достиг слуха Хеллер. Она вмиг отрезвела, словно на нее вылили ушат холодной воды. Джек в тот же момент что-то пробормотал себе под нос и перевернулся на спину.
— Видишь, Панк, что ты наделала! — громким шепотом упрекнул сестру Коди.
Хеллер в ужасе закрыла глаза — вот сейчас произойдет нечто отвратительное. Против ее ожидания, решительно ничего не произошло, и после минутного размышления она поняла почему. Все объяснялось чрезвычайно просто: она находилась там, где ей и положено быть. И Джек тоже. Усмехнувшись в душе своей догадке, она приподнялась на локте и взглянула в сторону двери.
— Поздновато для вас, друзья, разгуливать по дому, а?
— Мы… Гмм… Мы услыхали кое-что, — засмущался Коди.
Хеллер отчетливо представила себе, что именно они услыхали. Джек поднял вопросительно одну бровь и, заложив руки за голову, весь превратился в слух. Хеллер, однако, не успела и рта раскрыть. Панк, подбежав к изножью постели, оперлась руками о матрац, напряженно вглядываясь в их лица.
— Вы собираетесь пожениться?
Коди возмущенно выдохнул воздух и схватил сестру за руку.
— Панк! Замолчи сейчас же!
— И не подумаю даже!
— Ты его отпугнешь, прежде чем он станет нашим!
— Коди! Панк! — вскричала Хеллер, принимая сидячее положение.
— Вы боитесь? — Панк сделала нетерпеливое движение, приковав взгляд к лицу Джека.
Хеллер прижала руку к груди, покраснев до корней волос и явно смутившись.
— Да что ты такое мелешь, дочка?!
Джек, однако, как ни странно, посмеиваясь, успокоил ее — «все в порядке, дорогая» — и в свою очередь уселся на кровати. Знаком он велел детям подойти поближе, положил одну руку на голову Коди, а пальцем другой руки поднял подбородок насупившейся, по своему обыкновению, Панк, заставив ее глядеть ему прямо в глаза.
— Я не из трусливых, — произнес он спокойно. — Видите ли, я влюблен в вашу маму, но она, по- моему, еще сама не поняла, как ко мне относится. Но скоро она в этом разберется, и мы немедленно дадим вам знать. Идет?
Коди затанцевал, хлопая в ладоши над головой, готовый, судя по его виду, чуть ли не закукарекать от счастья. Джек ухмыльнулся и поднялся с постели. Панк потянула его за штанину, привлекая к себе его внимание.
— Значит ли это, что вы поженитесь? — настойчиво спросила она.
Джек нагнулся, приблизив свой нос к носику Панк.
— Это значит, — мягко произнес он, — что, как только мне все станет ясно, я немедленно сообщу вам.
