вражду как в Америке, так и за рубежом. Вражда усиливалась в связи с практикуемым компанией сбавлением цен, использованием промышленного шпионажа и некоторых других приемов, в которых ее обличали оппоненты и которые были порой весьма предосудительными. Большинство крупных корпораций в Соединенных Штатах не конкурировали с оптовиками и розничными торговцами и не затрагивали потребителя непосредственно. «Стандард ойл» делала это и несла за это наказание в виде широко распространенной общественной неприязни и страха. Дурная слава, которую она заслужила на родине к 1885 году, распространилась за рубежом так быстро, что, когда корпорация развернула свою сеть европейских маркетинговых компаний, иностранная пресса и представители некоторых секций зарубежного бизнеса стали выражать немалую тревогу.
Казначей «Стандард ойл» защищал последовательную экспансию компании за рубежом. «Мы занимаемся легитимным бизнесом и снабжаем нефтью Европу и Азию дешевле, чем любые другие производители, – говорил он. – Единственные стороны, которые, видимо, недовольны, – это русские агенты. Потребители не возражают против нашего бизнеса. Они хотят покупать нефть как можно дешевле, а мы можем обеспечить ею по тарифам более низким, чем русские торговые дома». Но большое число континентальных, и особенно германских, оптовиков, брокеров и торговцев в розницу были крайне встревожены образованием большой сети европейских маркетинговых агентств, обладающих огромными возможностями. Они опасались, как отмечал Bradstreet, что «их торговлю и деятельность может проглотить гигантская утроба «Стандард ойл компани». Между тем в Америке ожесточенная борьба независимых производителей нефтепродуктов и бесчисленных розничных торговцев керосином привлекала постоянное внимание прессы и поощряла требования расследований и вмешательства властей.
Рокфеллер остро переживал растущий общественный антагонизм в отношении «Стандард ойл». Едва ли не каждую неделю печатные издания или политики обзывали компанию «анакондой» или «спрутом». По мере распространения враждебности к «Стандард ойл» выражения недоверия или осуждения шли непрерывным потоком от нью-йоркского World, Republic из Спрингфильда, Press из Филадельфии, Tribune из Чикаго и других либеральных газет.
«Стандард ойл» не была в этом одинокой. Она разделяла позицию мишени для нападок с банковской системой (особенно банками Моргана и Ротшильда), со стальным трестом Карнеги и другими конгломератами богатства. Только в одном отношении она была избавлена от нападок: в отношении экспорта ей, как и большинству производителей, нельзя было предъявить обвинения в вымогательстве тарифных льгот на транспортировку грузов. Но, как первый трест, как мощное объединение, оседлавшее десятки городов, как объект гневного возмущения производителей нефти, как источник обогащения ограниченного числа лиц, компания выделялась среди других. Мы можем провести различие между общими и конкретными причинами этой массовой враждебности, которой суждено было расти до роспуска треста в 1911 году.
Основную роль в этой ситуации играли определенные сильнодействующие социальные факторы. Это было десятилетие брожения, бунта и развития. Аграрии западных штатов попали под борону мирового перепроизводства мяса и зерна, понижения цен, высоких тарифов на фрахт и обременительных ипотечных выплат. Профсоюзное движение нащупывало путь к эффективной организации. Проявляли активность интеллектуалы-идеалисты и реформаторы. Все они нашли свои рупоры. Это было десятилетие резонерства Эдварда Беллами об утопическом социализме в «Looking Backward», который продавался несколько лет в миллионах экземплярах. Это было время «Демократии» Генри Адамса, представлявшей собой язвительный зуд политиков и общественных деятелей в Вашингтоне. Время «The Story of a Country Town» Э.У. Хоу и «Zury» Джозефа Кирклэнда. В их мрачных и тяжелых произведениях описывался крах, преступления и недовольство в аграрных сообществах. 1880 год представил на обозрение страны «The Railways and the Republic» Джеймса Ф. Хадсона, страстное обличение транспортных злоупотреблений главы Питтсбурга, «Monopolies and the People» Д.К. Клауда, столь же страстное обличение монополий со стороны аграриев, а также «The Labor Problem» Ричарда Т. Эли. Конец 1880-х годов засвидетельствовал рождение на юге альянса фермеров во главе с К.У. Мэкьюном и такого же альянса на севере под руководством Мильтона Джорджа. Оба они присягнули радикальным реформам. Десятилетие завершилось выходом на сцену Мэри Эллен Лиз, представительницы боевитых популистов Канзаса. Она заявляла, что народ оказался в безвыходном положении: «Уолл-стрит захватил страну».
В этот период брожения и бунта главным было возрождение застарелой, жгучей ненависти простых людей к монополии. Эта ненависть была направлена против многих железнодорожных компаний, из-за того очевидного факта, что злоупотребления на транспорте во многом способствовали созданию и укреплению монополизма. К 1885 году быстрый рост мощных промышленных объединений вызывал тревогу миллионов людей. В этот год Артур Т. Хэдли указывал, что появились десятки монополий и подобных им объединений в сферах производства антрацита, стали, машин, оборудования, табачных изделий, виски и во многих других областях. «В производстве лесоматериалов и бумаги, крупного рогатого скота и молока, патронов и спичек, в каждом бизнесе, – писал он, – существует организованное объединение, устанавливающее тарифы и часто сдерживающее производство».
Рядом с монополиями находились железнодорожные корпорации, обвинявшиеся в пособничестве крупным грузоотправителям и отдельным городам, во взимании чрезмерных пошлин с фермеров и представителей малого бизнеса, в подкупе законодателей и способствовании обогащению своих «сообщников». «Стандард ойл» была самым ранним, самым крупным и наиболее успешным из промышленных объединений. Ее торги с железнодорожными компаниями были наиболее скандальными, ее руководство было, мистическим образом, наиболее влиятельным. По мере того как движение, породившее двойной результат на правительственном уровне – Закон о торговле между штатами от 1887 года и Антитрестовский закон от 1890 года (или закон Шермана – правовой акт, направленный на борьбу с монополиями и необоснованными ограничениями свободной конкуренции. Принят в США в 1890 году под давлением антимонополистического движения рабочих и фермеров. Автор – американский сенатор Д. Шерман. –
«Уже много дней, как я не беспокою вас письмами, – писал Уорден 24 мая 1887 года Джону Д. Рокфеллеру, – и я не стал бы этого делать и сейчас, если бы смог оправдать свое молчание. Меня угнетает, что мы, как компания, подошли к ситуации… когда на весы положена наша репутация… Мы добились успехов, беспрецедентных в коммерческой истории, название нашей компании известно всему миру, но нашей общественной репутации не позавидуешь. Нас преподносят как воплощение всего зла, как жестокосердных, деспотичных и злых людей (считаем, что несправедливо), но люди смотрят на нас косо, на нас указывают с укоризной, и если некоторые доброжелатели льстят нам, то только благодаря нашим деньгам. Мы презираем их за это, что ведет к дальнейшему их ожесточению. Об этом неприятно писать, потому что я желал почетного положения компании в коммерческой жизни. Никого из нас такая репутация не прельщает, мы все хотим доброго отношения, уважения и сочувствия порядочных людей».
Письмо является убедительным доказательством влияния общественного мнения на одного из руководящих деятелей «Стандард ойл». Другие руководители – Роджерс, Флэглер, Арчболд – как минимум до некоторой степени разделяли чувство горечи Уордена. Поэтому они отвечали на наиболее яростные и свирепые нападки, которым когда-либо подвергалась американская корпорация.
Мы отметили различные аспекты этого наката, которые коренятся на самом деле в эпизоде с «Саут импрувмент компани» 1872 года. Однако его острая фаза началась в 1879 году.
Первым из этих мощных накатов стал запрос Комитета Хепберна. Его инициировало требование расследовать «несправедливые предпочтения и другие злоупотребления, существующие в управлении железными дорогами, лицензированными штатом». Хотя эта работа комитета номинально распространялась только на такую практику, фактически она приобрела более широкий размах.
Комитет проигнорировал ряд вопиющих злоупотреблений, в которых обвинялись железнодорожные компании, таких как разводнение акционерного капитала, спекуляция ценными бумагами и сомнительные связи с политиками. Зато он сосредоточился на злоупотреблениях, которые появились на почве взаимоотношений железнодорожных компаний с крупными корпорациями – мукомольными, мясоконсервными, соляными и нефтепроизводящими. Многие наблюдатели приходили к убеждению, что такие корпорации находили в лице железнодорожных компаний надежных союзников в своем стремлении к монополии.
Расследование Хепберна показало, что число соглашений об особых тарифах, заключенных с одной
