вокругъ насъ кипитъ безпощадная война, которую мы видимъ еще и впереди, ибо въ безконечной сложности условій, составляющихъ челов?ческую жизнь, даже стремленіе ихъ къ миру сопровождается безпощадной войной. «Мое царство не отъ міра сего», говорилъ Сынъ Челов?ческій и однако, онъ тоже принесъ мечъ и готовилъ раздоръ между сыномъ и отцомъ, дочерью и матерью. Всякое уб?жденіе, даже наихудшее им?етъ своихъ защитниковъ, которыхъ должно считать искренними, но симпатія и уваженіе, которыя они могутъ заслуживать, не должны препятствовать революціонеру бороться съ ними со всей энергіей, на какую онъ только способенъ.
VI.
Наивные люди над?ются, что въ конц? концовъ все устроится и въ одинъ прекрасный день совершится мирная революція, когда пользующіеся всякими привиллегіями по доброй вол? согласятся уступить свои права всему народу.
Конечно, мы в?римъ, что они уступятъ когда нибудь, но то, что ихъ толкнетъ на уступки, не будетъ внезапнымъ порывомъ гуманнаго чувства, а страхъ передъ будущимъ, въ особенности ввиду «совершившихся событій»; безъ сомн?нія эти люди изм?нятся, но только тогда, когда для нихъ явится абсолютная невозможность продолжать жить по старому, а это время еще далеко. Всякій организмъ функціонируетъ только сообразно своему устройству — онъ можетъ перестать функціонировать, разрушиться, но онъ не можетъ развиваться въ обратномъ направленіи. Всякая власть естественно стремится увеличить свое вліяніе надъ большимъ числомъ подчиненныхъ ей индивидуумовъ; всякая монархія по той же причин? старается сд?латься всемірной. — Если нашелся одинъ Карлъ V, который, удалившись въ монастырь, издали, какъ зритель наблюдалъ за траги—комедіей народовъ, то сколько найдется другихъ царей, страсть которыхъ ко власти ни ч?мъ не можетъ быть удовлетворена и которые, если не по слав? и талантамъ, могутъ вс? считаться Аттилами, Александрами Македонскими и Юліями Цезарями. Точно также р?дко можно встр?тить и капиталистовъ, отрекшихся отъ любостяжанія и отдавшихъ свои сокровища на осуществленіе какого нибудь общеполезнаго д?ла; даже т?, которые желали бы ограничить свои потребности, не могутъ этого сд?лать, подчиняясь вліянію своей среды: ихъ капиталы будутъ расти, принося проценты на проценты. Какъ только челов?къ получаетъ какую бы то ни было власть духовную, военную, административную или финансовую, его естественно толкаетъ пользоваться ею безконтрольно; н?тъ тюремщика, который бы, поворачивая ключъ въ замк? камеры ,не ощущалъ бы н?которого самодовольнаго чувства своей власти, н?тъ стражника, который, охраняя имущество своего господина, не относился бы враждебно къ бродяг?, или судебнаго пристава, который не ощущалъ бы глубокаго презр?нія къ подчиненному его власти преступнику.
И если отд?льныя личности такъ легко поддаются обаянию власти, которую имъ предоставили, то во сколько разъ сильн?е это обаяніе для ц?лыхъ классовъ, сохранившихъ свою власть по насл?дственной традиціи и обладающихъ чрезвычайно развитымъ чувствомъ кастовой чести! Можно еще понять, что отд?льная личность, подчиняясь чьему либо вліянію, можетъ быть послушна голосу сов?сти и чувства или, подчиняясь внезапному благородному порыву, отказывается отъ своей власти, отдаетъ свое имущество, радуясь успокоенію своей возмущенной сов?сти и тому, что теперь дружески протягиваютъ руки т?, которыхъ она эксплуатировала раньше безсознательно или противъ своей воли; но какъ ждать такой перем?ны отъ ц?лой касты людей, связанныхъ другъ съ другомъ ц?лой ц?пью общихъ интересовъ, партійной дисциплиной, дружбой, сообществомъ или даже преступленіемъ? И когда іерархическіе тиски и стремленіе къ возвышенію прочно объединятъ весь правительственный механизмъ, то какая остается надежда на то, что люди, составляющіе его, вдругъ изм?нятся къ лучшему, какое чудо свыше можетъ очелов?чить эти враждебныя обществу касты, — армію, духовенство и чиновничество? Нужно быть сумасшедшимъ, чтобы думать, что такія общественныя группы могутъ проникнуться гуманитарными чувствами и подчиниться другимъ вліяніямъ, кром? страха? Правда, что это живой механизмъ, составленный изъ челов?ческихъ индивидуумовъ, но онъ двигается, толкаемый сл?пой силой коллективнаго эгоизма и остановить его можетъ только коллективная непоб?димая сила революціи.
Допустивъ даже, что «добрые богачи» вступятъ вс? на путь обращенія къ истин?, ос?ненные сознаніемъ своего беззаконія, какъ бы св?томъ молніи, допустивъ даже, что вообще мы считаемъ невозможнымъ, чтобы они посп?шили отд?латься отъ своихъ богатствъ на пользу обиженныхъ или неимущихъ и что, явившись въ собраніе б?дняковъ, они скажутъ имъ: «берите — это ваше», если бы они сд?лали это, то и тогда этимъ не была бы достигнута полная справедливость, такъ какъ за ними останется право на славную роль, которая въ сущности не принадлежитъ имъ, и исторія представитъ ихъ въ ложномъ св?т?. Такимъ образомъ поступали льстецы, желавшіе заслужить расположеніе потомковъ феодаловъ, восхваляя ихъ подвиги въ ночь на 4-ое августа 1789 года, когда т? отказались отъ своихъ привиллегій, какъ будто этотъ моментъ — отказъ отъ привилегій, которыхъ народъ уже не признавалъ, является центромъ движенія всей французской революціи. И если такое фиктивное отреченіе, вынуждаемое подъ давленіемъ совершившихся событій, прославляется какъ н?что достоприм?чательное и славное, то что скажутъ про бол?е искреннее и д?йствительное отреченіе отъ сокровищъ, добытыхъ эксплоатаціей темныхъ народныхъ массъ? Можно было бы опасаться, что толпа возвратитъ этимъ героямъ ихъ прежнее положеніе лишь изъ чувства благодарности за ихъ великодушіе! Н?тъ для торжества справедливости нужно, чтобы все пришло въ естественное равнов?сіе, нужно, чтобы угнетенные сами добились своего права, чтобы обездоленные вернули сами себ? все, что у нихъ было насильно отнято, чтобы рабы добились свободы собственными усиліями. И они будутъ пользоваться ею только тогда, когда сум?ютъ добыть ее. Всемъ намъ знакома фигура выскочки, добившагося богатства. Онъ почти всегда исполненъ глупаго чванства и презр?нія къ б?днымъ. Туркменская пословица говоритъ: «когда сынъ садится на коня, онъ не узнаетъ больше своего отца», а индусы говорятъ: «если твой другъ ?детъ въ колесниц?, то у него н?тъ уже друзей». Но ц?лый классъ подобныхъ людей гораздо опасн?е отд?льныхъ своихъ членовъ: онъ связываетъ каждаго, заставляя его руководиться только общими, свойственными ему, какъ члену класса, инстинктами и даже противъ его воли увлекаютъ его по своему пагубному пути. Жадный купецъ, ум?ющій изъ «всего» извлекать прибыль, — конечно, опасный членъ общества, но что сказать о ц?ломъ класс? современныхъ эксплуататоровъ, анонимной ассоціаціи капиталистовъ, основанной на облигаціяхъ, акціяхъ, и кредит?? Какъ морализировать эти облигаціи и банковые билеты? какъ внушить имъ идеи солидарности со вс?мъ челов?чествомъ, которыя подготовляютъ пути къ лучшему порядку вещей? Такой банкъ, хотя бы члены его были филантропы чист?йшей воды, не переставалъ бы учитывать векселя, брать проценты и проч.: тамъ не знаютъ сколькихъ слезь и мукъ стоили эти потертыя монеты, которыя въ конц? концовъ попадаютъ въ его жел?зныя несгораемыя кассы съ хитрыми замками и засовами. Намъ постоянно сов?туютъ положиться на время, которое должно будетъ смягчить нравы и привести все къ лучшему концу, но какъ можетъ смягчиться эта жел?зная касса, какъ остановится это ужасное чудовище, которое называютъ капиталистическимь хозяйствомъ, которое пожираетъ одно за другимъ ц?лыя покол?нія людей? Да если капиталъ, которому служитъ все, сохранитъ свою силу, то мы вс? сд?лаемся его орудіемъ и рабами — простыми колесиками въ его чудовищномъ механизм?: если къ сбереженіямъ, собраннымъ въ жел?зныхъ кассахъ банкировъ, безпрестанно будутъ прибавляться новыя сбереженія то напрасны будутъ наши крики о помощи — никто не услышитъ ихъ. Тигръ можетъ еще оставить свою жертву — но банковыя книги неумолимы. Отд?льныя лица, ц?лые народы раздавлены этими тяжелыми фоліантами, безмолвныя страницы которыхъ, своими безстрастными цифрами, разсказываютъ о вс?хъ ужасахъ и жестокостяхъ, совершившихся зд?сь.
Если за капиталомъ должна остаться конечная поб?да, то намъ нельзя уже мечтать о золотомъ в?к?, и мы только съ сожал?ніемъ можемъ оглядываться назадъ и смотр?ть, какъ на угасающую зарю, на все, что на земл? было когда то прекраснымъ, любовь, радость, надежды. Челов?чество было бы осуждено на исчезновеніе. Вс? мы, которыя были свид?телями политическихъ переворотовъ, можемъ отдать себ? отчетъ о т?хъ безпрестанныхъ изм?неніяхъ, которымъ подвержены вс? организаціи, основанныя на власти однихъ надъ другими. Было время, когда слово: «Республика» приводило насъ въ энтузіазмъ; намъ казалось, что это слово составлено изъ чудныхъ звуковъ и что міръ будетъ обновленъ въ тотъ же день, когда его можно будетъ безъ страха произносить въ публичныхъ м?стахъ. Кто были т?, которые гор?ли вдохновенною любовью къ этому слову и въ его воплощеніи въ д?йствительность вид?ли вм?ст? съ нами начало новой
