чиновниковъ, солдатъ, полицейскихъ, судебныхъ властей, весь арсеналъ законовъ и приказовъ, такъ называемыя непогр?шимыя догмы церкви, инерція привычки, насл?дственные инстинкты и пошлая рутина, которая почти всегда привязываетъ пресмыкающихся поб?жденныхъ къ ихъ гордымъ поб?дителямъ — все это на ихъ сторон?. Что же могутъ противопоставить вс?мъ этимъ организованнымъ силамъ — анархисты, эти строители новаго общества? Повидимому — ничего. Безъ денегъ, безъ арміи — они несомн?нно оказались бы поб?жденными, если бы не являлись представителями идейной и нравственной эволюціи. Они сами по себ? ничто, но за нихъ развитіе челов?ческой иниціативы. Все прошлое лежитъ на ихъ плечахъ страшной тяжестью, но логика событій оправдываетъ ихъ и толкаетъ впередъ, не смотря на законы и полицейскихъ.
Попытки подавить революцію могутъ временно окончиться видимымъ усп?хомъ. Реакціонеры ликуютъ и поздравляютъ другъ друга. Но ихъ радость напрасна: отхлынувъ въ одномъ м?ст?, революціонная волна поднимается въ другомъ. Посл? того, какъ была раздавлена Парижская Коммуна, оффиціальный и придворный міръ Европы могъ думать, что соціализмъ — это революціонная стихія современнаго общества — умеръ и похороненъ навсегда. На глазахъ поб?дителей н?мцевъ французская армія вообразила, что она можетъ себя реабилитировать подавленіемъ и разстр?ломъ парижанъ — вс?хъ недовольных и революціонеровъ. На своемъ политическомъ жаргон?, консерваторы могли хвалиться т?мъ, что они «пустили кровь бродягамъ». Тьеръ — этотъ несравненный типъ буржуа—выскочки, думалъ, что онъ окончательно уничтожилъ парижскихъ революціонеровъ и зарылъ ихъ на кладбищ? Перъ-Лашезъ. Т? же изъ оставшихся, которыхъ онъ считалъ наибол?е зловредными представителями соціалистовъ, были сосланы въ заточеніе въ Новую-Каледонію, къ нашимъ антиподамъ. Всл?дъ за Тьеромъ повторяли его слова вс? его европейскіе друзья и со вс?хъ концовъ неслись п?сни Тріумвира. А что касается н?мецкихъ соціалистовъ, разв? они не были подъ надзоромъ того, кто былъ «могущественн?е самихъ государей» — одно движеніе бровей котораго приводило въ трепетъ Европу. А русскіе нигилисты? Кто были эти несчастные? Странныя чудовища, дикіе потомки гунновъ и башкировъ, въ которыхъ цивилизованные люди запада вид?ли только зоологическихъ особей. Увы! безъ труда можно себ? представить, какое мрачное молчаніе настало, когда въ Варшав? и другихъ м?стахъ былъ «водворенъ порядокъ». На другой день посл? бойни, найдется немного людей, готовыхъ стать подъ пули. Когда одно слово, одинъ жестъ наказывается тюрьмой, очень р?дко встр?чаются люди, готовые подвергнуться опасности. Немногіе спокойно жертвуютъ собой за д?ло, торжество котораго еще не близко, или даже сомнительно: вс? не могутъ обладать героизмомъ русскихъ нигилистовъ, составляющихъ прокламаціи въ лагер? своихъ враговъ и расклеивающихъ ихъ на ст?нахъ, чуть ли не на глазахъ у часовыхъ. Нужно быть самому готовымъ на всякую жертву, чтобы им?ть право послать упрекъ т?мъ, кто не см?етъ объявить себя борцомъ за свободу, когда ихъ заработокъ, а сл?довательно и жизнь дорогихъ ему существъ зависитъ отъ ихъ молчанія. Но если не вс? угнетенные — герои, они не мен?е чувствуютъ страданія, они не мен?е желаютъ освободиться отъ гнета и настроеніе вс?хъ страдающихъ вм?ст? съ ними и знающихъ причины страданій создастъ въ конц? концовъ революціонную силу. Хотя въ какомъ-нибудь город? вовсе не существовало бы ни одной группы, объявившей себя анархистами — вс? рабочіе въ немъ все же анархисты въ большей или меньшей степени. Инстинктивно аплодируютъ они товарищу, который говоритъ имъ объ общественномъ стро?, когда не будетъ хозяевъ и когда продуктъ труда будетъ принадлежать производителямъ. Этотъ инстинктъ содержитъ въ себ? зародышъ будущей революціи, ибо съ каждымъ днемъ онъ становится опред?ленн?е и претворяется въ сознаніи. То, что рабочій смутно чувствовалъ еще вчера, сегодня онъ уже это знаетъ и каждый новый опытъ приноситъ ему новыя знанія. А крестьяне, которые не могутъ прокормиться продуктами своего клочка земли, и т? еще бол?е многочисленные, которые не им?ютъ и куска глины — не начинаютъ ли они понимать, что земля должна принадлежать т?мъ, кто ее обрабатываетъ? Они это всегда инстинктивно чувствовали; теперь они это знаютъ и скоро заговорятъ опред?леннымъ языкомъ борьбы.
Радость, вызванная кажущимся исчезновеніемъ соціализма, длилась не долго. Дурные сны мучили палачей, имъ казалось, что жертвы ихъ несовс?мъ умерли. Найдется ли теперь хоть одинъ сл?пецъ, который сомн?вался бы въ ихъ воскресеніи? И разв? не т? же самые продажные писаки, которые повторяли всл?дъ за Гамбетой: «соціальнаго вопроса бол?е не существуетъ», схватываютъ на лету слова императора Вильгельма, чтобы кричать всл?дъ за нимъ: «на насъ наступаетъ соціальный вопросъ, онъ держитъ насъ въ осад?»!, чтобы требовать противъ вс?хъ нарушителей порядка исключительныхъ законовъ и неумолимыхъ репрессій? Но какъ бы ни быль жестокъ законъ, который они могутъ издать, онъ не въ силахъ подавить пришедшую въ броженіе мысль. Если бы какому-нибудь титану Энселаду удалось бросить въ кратеръ скалу и остановить изверженіе, то кратеръ образуется въ другомъ м?ст? вулкана, и черезъ новое отверстіе потекутъ новые потоки лавы. Такъ, посл? взрыва французской революціи, Наполеонъ мнилъ себя такимъ титаномъ, который закупоритъ кратеръ революціи; толпа льстецовъ и нев?ждъ думала такъ вм?ст? съ Наполеономъ. Однако т? солдаты, которыхъ онъ водилъ по всей Европ?, служили д?лу распространенія новыхъ идей и привычекъ, завершая этимъ свое д?ло разрушенія: такъ будущій декабристъ или нигилистъ бралъ первые уроки возстанія у одного изъ военнопл?нныхъ, спасшихся при переправ? черезъ Березину. Точно также временное завоеваніе Испаніи Наполеоновской арміей разорвало ц?пи, которыя приковывали Новый Св?тъ къ стран? Инквизиціи, и освободило огромныя провинціи Америки отъ невыносимаго колоніальнаго гнета. Европа какъ будто остановилась, но зато Америка двинулась впередъ. Наполеонъ оказался проходящей т?нью.
Вн?шняя форма общества изм?няется въ соотв?тствіи съ внутреннимъ давленіемъ: н?тъ историческаго факта, который былъ бы установленъ съ такой несомн?нностью. Сокъ питаетъ дерево и создаетъ листья и цв?ты; кровь создаетъ челов?ка, идеи создаютъ общество. И н?тъ ни одного консерватора, который не жаловался бы на то, что идеи, нравы, все, что составляетъ внутреннюю жизнь челов?ечества, изменились къ худшему въ сравненіи съ «добрымъ старымъ временемъ». Конечно, также перем?нятся и соотв?тствующія имъ соціальныя формы. Революція приближается по м?р? углубленія этой внутренной работы, происходящей въ умахъ.
Однако не сл?дуетъ пребывать въ мирномъ безд?йствіи, ожидая благопріятныхъ перем?нъ отъ времени и обстоятельствъ. Восточный фатализмъ зд?сь неум?стенъ, такъ какъ наши противники работаютъ не покладая рукъ, и, сверхъ того, имъ часто помогаютъ реакціонныя теченія. Н?которые изъ нихъ, будучи одарены большой силой воли, пользуются вс?ми находящимися въ ихъ рукахъ средствами борьбы и обладая необходимымъ присутствіемъ духа, чтобы вести атаку, не теряются въ затруднительныхъ случаяхъ и при пораженіяхъ. «Умирающее общество»! сардонически говорилъ одинъ фабрикантъ по поводу книги нашего товарища анархиста Жана Грава. «Умирающее общество! оно еще живо, чтобы поглотить васъ вс?хъ»! А когда республиканцы и свободомыслящіе толковали объ изгнаніи іезуитовъ, этихъ в?чныхъ вдохновителей католической церкви: «право», вскричалъ одинъ изъ этихъ священниковъ «нашъ в?къ удивительно деликатенъ. Не воображаютъ ли, что пепелъ костровъ совершенно остылъ, и въ немъ не найдется не единой искры зажечь факелъ? Глупцы! называя насъ іезуитами, они полагаютъ, что поносятъ насъ этимъ именемъ, но эти іезуиты готовятъ имъ цензуру, замки и костры»! Если бы вс? враги свободной мысли и личной иниціативы обладали такой сильной логикой, такой энергіей и посл?довательностью, они, быть можетъ, и поб?дили бы насъ при помощи вс?хъ средствъ репрессіи и произвола, которыми обладаютъ современныя правительства: но соціальныя группы, въ своемъ эволюціонномъ прогресс? непрестаннаго «становленія», никогда не бываютъ и не могутъ быть строго посл?довательными, такъ какъ интересы и влеченія людей всегда различны; кто, въ самомъ д?л?, не стоитъ одной ногой на непріятельской почв?? «Всякій ч?мъ нибудь намъ союзникъ», по справедливому изр?ченію одного политика н?тъ ни одного учрежденія, которое было бы вполн? опред?ленно и открыто самовластнымъ; н?тъ владыки, который согласно сов?ту Іосифа де-Местра, постоянно опирался бы на плечо палача. Вопреки императорскимъ обращеніямъ, вопреки хвастливымъ цитатамъ въ альбомахъ принцессъ и высоком?рньмъ заявленіямъ на пирушкахъ, власть въ наше время уже не осм?ливается быть совершенно абсолютной, или становится таковой только по капризу, по отношенію, наприм?ръ, къ заключеннымъ, несчастнымъ пл?нникамъ, или безправнымъ и лишеннымъ поддержки личностямъ. Всякій властелинъ окруженъ своей камарильей, не считая министровъ, посланниковъ, государственныхъ сов?тниковъ, изъ которыхъ всякій облеченъ своего рода вице-королевской властью. Кром? того онъ связанъ въ проявленіи своей воли старинными обычаями, осторожностью, протоколами, условными приличіями, занимаемымъ положеніемъ — этикетомъ, представляющимъ ц?лую науку со множествомъ трудно разр?шимыхъ задачъ: самый необузданный изъ
