нихъ «Людовикъ XIV», связанъ тысячью путъ, изъ которыхъ ему никогда не освободиться. Вс? эти условности этикета, держа тщеславнаго властелина въ своихъ тискахъ, какъ бы даютъ ему предчувствовать паденіе и постоянно же уменьшаютъ его реакціонную силу.
Люди, отм?ченные печатью смерти, не ожидаютъ, когда ихъ убьютъ: они лишаютъ себя жизни сами, они или стр?ляются, в?шаются, или же ими овлад?ваетъ меланхолія, тоска, пессимизмъ, словомъ одна изъ т?хъ душевныхъ бол?зней, которыя предв?щаютъ и ускоряюсь конецъ. У привиллегированнаго насл?дника истощенной выродившейся расы пессимизмъ не есть только вн?шняя манера или маска, а настоящая бол?знь. Не познавъ еще жизни, несчастный юноша уже не находитъ въ ней ничего привлекательнаго, живетъ, протестуя противъ нея, и это почти насильственное существованіе равносильно преждевременной смерти. Въ такомъ положеніи челов?къ заран?е осужденъ на вс? душевныя бол?зни, сумасшествіе, преждевременную старость, б?шенство или декадентство. Жалуются на прогрессивное уменьшеніе д?тей въ семьяхъ; но въ чемъ причина произвольнаго или непроизвольнаго безплодія, если не въ упадк? жизненной энергіи и жизнерадости? Въ рабочихъ семьяхъ, гд? не мало причинъ къ огорченію, н?тъ однако времени предаваться тоск? и пессимизму. Нужно жить, итти впередъ, бороться и развиваться во что бы то ни стало и возобновлять свои силы ежедневнымъ трудомъ. Только благодаря росту этихъ трудящихся семей держится общество; изъ ихъ среды постоянно появляются передовые люди, и благодаря ихъ см?лой иниціатив? общество не застываетъ въ рутин? и только благодаря этому постоянному регрессу и вымиранію пресыщенныхъ благами жизни представителей привиллегированныхъ классовъ, новое общество обязано своимъ существованіемъ.
Другую гарантію прогресса революціонной мысли намъ даетъ непримиримость властей, въ которой сохранились пережитки прошлаго. Оффиціальный жаргонъ нашихъ политическихъ обществъ, представляющій путаницу вс?хъ понятій, настолько нелогиченъ, и противор?чивъ, что часто въ одной и той же форм? говорится о «неотъемлемыхъ правахъ общества» и о «священныхъ правахъ сильнаго государства»; точно также въ законныхъ функціяхъ административнаго организма участвуютъ мэры и синдики, которые, будучи представителями свободнаго народа передъ его правительствомъ, являются вм?ст? съ т?мъ и исполнителями приказаній того же правительства, обращенныхъ къ подчиненному ему народонаселенію. Зд?сь н?тъ ни единства, ни смысла: это какой то сплошной хаосъ перекрещивающихся понятій, законовъ, нравовъ сотенъ народовъ и десятковъ тысячел?тій, подобно тому, какъ на берегу моря перем?шаны камни, скатившіеся съ горъ, принесенные теченіями р?къ и выброшенные волнами. Съ точки зр?нія логики современное государство представляетъ картину такой путаницы, что даже самые заинтересованные защитники отказываются его оправдывать.
Такъ какъ защита интересовъ собственниковъ и «правъ капитала» является главн?йшей функціей современнаго государства, то необходимо поэтому, чтобы защищающій такой порядокъ экономистъ им?лъ въ своемъ распоряженіи или неопровержимые аргументы, или какую нибудь осл?пляющую разумъ ложь, которые б?дный труженикъ, желающій в?рить въ общее счастье, считалъ бы неоспоримыми. Но увы! Вс? эти прекрасныя теоріи, изобр?тенныя н?когда для глупаго народа, не пользуются больше кредитомъ; теперь уже никто не станетъ защищать устар?вшее положеніе, что «благосостояніе и собственность являются наградой за труды». И, утверждая, что основаніемъ благосостоянія является трудъ, сами экономисты понимаютъ, что это ложь. Какъ и анархисты, они знаютъ, что богатство создается не личнымъ трудомъ, а благодаря труду другихъ; они знаютъ, что биржевые крахи и спекуляціи, благодаря которымъ пріобр?таются громадныя состоянія, совершенно справедливо могутъ быть уподоблены грабежамъ и конечно, они не осм?лятся утверждать, что челов?къ, могущій тратить по милліону въ нед?лю, т. е. сумму, на которую могло бы существовать сто тысячъ челов?къ, отличается отъ другихъ людей умомъ и другими душевными качествами, превышающими въ сто тысячъ разъ умъ и способности средняго челов?ка. Было бы безполезно заниматься разборомъ вс?хъ этихъ лицем?рныхъ аргументовъ, на которые опираются защитники соціальнаго неравенства.
Но они употребляютъ другой аргументъ, который им?етъ, по крайней м?р?, то достоинство, что не опирается на хитросплетенную ложь: противъ требованій справедливости и равенства они выставляютъ право сильн?йшаго и имя великаго ученаго Дарвина, противъ его воли, послужило имъ средствомъ для защиты и оправданія царящихъ повсюду несправедливостей и насилій. Сила мускуловъ и челюстей, сила дубины и кистеня — вотъ ихъ лучшій, — аргументъ! Д?йствительно, право сильнаго, захватившаго въ свои руки вс? источники богатствъ, царствуетъ повсюду. Тотъ, кто лучше обезпеченъ матеріально, кто принадлежитъ по рожденію къ привиллегированному меньшинству, обладаетъ образованіемъ, им?етъ могущественныхъ друзей, кто, наконецъ, лучше вооруженъ силой или хитростью, тотъ, конечно, обладаетъ и наибольшими шансами усп?ха; лучше всякаго другого онъ можетъ построить неприступную кр?пость и поражать оттуда своихъ мен?е счастливыхъ собратьевъ.
Къ какому исходу привела борьба грубыхъ эгоистическихъ стремленій? Раньше не осм?ливались такъ открыто выставлять этой теоріи огня и меча, которая казалось была слишкомъ жестокой и ей предпочитали лицем?рныя р?чи о бережливости и трудолюбіи. Ее облекали въ глубокомысленныя формулы, смыслъ которыхъ, над?ялись, будетъ недоступенъ народу: «трудъ — это узда», говорилъ Гизо. Но научные выводы натуралистовъ изъ борьбы за существованіе въ мір? животныхъ — переживаніе наибол?е сильныхъ индивидовъ, придали теоретикамъ грубой силы см?лость бросить безъ прикрасъ ихъ наглый вызовъ: «Вы видите, говорятъ они, это законъ природы, это неизб?жная судьба, которой одинаково подчинены и хищникъ и его жертва».
Но мы можемъ только радоваться, что вопросъ такъ упрощенъ и такъ грубо поставленъ, т?мъ проще и его р?шеніе. «Царство силы»! Провозглашаютъ защитники соціальнаго неравенства. «Да, царство силы»! кричатъ все громче т?, которые пользуются благами, доставляемыми современной индустріей въ ея постоянномъ совершенствованіи — ц?ль котораго прежде всего уменьшеніе числа рабочихъ рукъ. Но то, что говорятъ теоретики—экономисты, что повторяютъ за ними фабриканты, — разв? не могутъ сказать и революціонеры, понимая только, что для нихъ настанетъ время согласнаго существованія, которое постепенно зам?нитъ существующую борьбу?
Право сильнаго не всегда будетъ законнымъ правомъ монополизировавшихъ орудія производства. «Сила поб?ждаетъ право», говорилъ всл?дъ за другими и Бисмаркъ, но можетъ настать день, когда сила станетъ наконецъ на сторону истиннаго права. Если правда, что идея солидарности распространяется, если правда, что завоеваніе науки проникаетъ все бол?е и бол?е глубокіе слои общества, если правда, что нравственныя богатства д?лаются общимъ достояніемъ рабочихъ, которые одновременно им?ютъ наибольшіе права на производимыя ими богатства, а также и силу, не воспользуются ли они наконецъ ею, чтобы произвести революцію въ пользу вс?хъ.
Что могутъ сд?лать отд?льныя личности, какъ бы они ни были сильны, богаты, умны и хитры противъ солидарныхъ массъ пролетаріата? Правительства, потерявъ надежду, подкр?пить доводами морали свои права, ищутъ теперь только «твердой власти», единственное средство, въ которомъ они нуждаются. Не трудно найти многочисленные прим?ры тому, что въ министры выбираются теперь лица, не потому, что они прославились воинскими подвигами, и не потому, что они знатнаго происхожденія или обладаютъ выдающимися талантами и краснор?чіемъ, но единственно за абсолютное отсутствіе щепетильности. Въ этомъ отношеніи имъ дов?ряютъ вполн?: въ ихъ стремленіи усилить власть и защитить денежный м?шокъ ихъ не остановятъ никакія соображенія.
Ни въ одной изъ революцій, совершившихся въ нашъ в?къ, мы не вид?ли, чтобы привилегированные классы боролись самостоятельно, они всегда или опирались на безчисленную армію б?дняковъ, которымъ они старались внушить «в?ру въ знамя», или д?лали это подъ видомъ «водворенія порядка». Шесть милліоновъ челов?къ, не считая высшую и низшую полицію, заняты этимъ д?ломъ въ Европ?. Но эти арміи могутъ дезорганизоваться, они могутъ вспомнить, наконецъ, свое происхожденіе и то, что связываетъ ихъ съ народными массами, и рука, которая управляетъ ими, не сможетъ удержать ихъ. Составленныя въ своей большей части изъ пролетаріевъ, они могутъ превратиться, и нав?рное рано или поздно превратятся для буржуазнаго общества въ то, ч?мъ сд?лались н?когда наемные варвары имперіи для римскаго общества — въ элементъ разрушенія. Исторія изобилуетъ прим?рами того политическаго ужаса, который овлад?валь даже такими изъ власть—имущихъ, которые сохранили до конца силу характера, но, в?дь, есть еще и масса «правителей», которые являются простыми дегенератами, не обладающими ни достаточной энергіей, ни физической силой, чтобы пробиться къ выходу и спастись, ни достаточно челов?ческаго достоинства, чтобы позаботиться раньше о спасеніи изъ пожара своихъ женъ и д?тей.
