- Тхуан! - позвал Фюмроль, сглатывая подступившие слезы.
Он вскочил с кровати, переоделся в свежее, приятно холодящее кимоно и, подобрав на ходу желтый пакет, влетел в кабинет.
- Тху-а-ан! - пропел он, бережно пряча письмо в верхний ящик сейфа.
Послание генерала Нисихары так и осталось непрочитанным. Вспоров пальцем конверт, Фюмроль только взглянул на дату, аккуратно проставленную на бланке, и потянулся к корзине. Можно было не сомневаться, что после токийских переговоров японская сторона предъявит новые, куда более жесткие требования.
- Завтра вечером мы принимаем гостей, - довольно потирая руки, объявил он своему повару и домоправителю, который опять притащился с орхидеей. - Стол накроете в большой гостиной, на пять персон. Черепаховый суп, лангустины, шампанское. - Он победно прищелкнул пальцами. - Одним словом, вы понимаете.
Бережно прижимая цветок к груди, Тхуан удовлетворенно заворчал.
- Что вы там бубните? - улыбнулся Фюмроль. - Не разберу.
- Мне приятно, что у господина будут настоящие гости, - чуть более внятно произнес повар. - Значит, в дом пришло счастье.
- Вы угадали, мой друг. У меня родилась дочь. Не знаю, надо ли радоваться тому, что в мире, который раскалывается на части, появилась маленькая маркиза, но почему-то я счастлив.
- Позвольте принести вам свои поздравления, господин. Дети - это единственное, ради чего стоит жить. Корзина уже опять полна. - Он виновато переступил ногами. - Господин позволит?
- Что? - Фюмроль проследил за его взглядом. - Ах, корзина... - Он небрежно махнул рукой. - Конечно, Тхуан. - И, по обыкновению, предупредил: - Бумаги сожгите... А я, знаете ли, что-то опять устал. Никак не приду в себя после дороги. Если будут звонить, скажите, что не велел будить.
Закрыв за собой дверь спальни, Фюмроль сунул под подушку пистолет, выключил свет и, тихонько приоткрыв дверь, юркнул под сетку. В настороженной тишине он чутко прислушивался к скрипам и шелестам ночи.
Когда тонко проскрипели ступеньки винтовой лестницы - очевидно, Тхуан спускался к себе, - Фюмроль включил ночник и раскрыл томик Поля Валери.
Силясь понять ускользающий смысл завораживающих сладкой печалью туманных строф, вновь и вновь перечитывал стихи. Жалко затрепетало сердце, когда почудилась близость разгадки. Нечто неизмеримо большее, нежели утраченное вино, о котором писал поэт, раскрылось вдруг в шаманской магии ритма.
Вино исчезло в пьяных волнах!
Я в горьком воздухе узнал
Прыжки фигур, значенья полных...
Около часа ночи совсем неслышно пропела деревянная ступенька под чьей-то легкой ногой. Фюмроль погасил ночник и вытянулся на постели. Борясь с нетерпением, медленно просунул руку под подушку. Вытащив пистолет, затаился, выжидая. Стараясь думать о чем-нибудь совершенно постороннем, он гнал от себя всякие сомнения в разумности задуманного. Он решил - и пусть будет, как будет. Но чем упорнее пытался он переключить мысль на другое, тем острее грызло сомнение. Чего он добивается, в самом деле? Что хочет узнать? Не лучше ли все оставить как есть и продолжать играть свою жалкую, но для кого-то такую удобную, такую чертовски необходимую роль? Почти уговорив себя отказаться от вмешательства в чужую игру, он понимал в глубине души, что уже не сможет остановиться.
Откинув полог и мягко спрыгнув с кровати, Фюмроль бесшумно отворил дверь. Чтобы попасть в кабинет, нужно было завернуть за угол и пройти до конца коридора. Ковровая дорожка мягко заглушала шаги. Остановившись под дверью, толкнул ее плечом и боком проскользнул в комнату.
- Оставаться на месте, - спокойно сказал он, поднимая пистолет. - При первом движении буду стрелять.
Было необыкновенно тихо. Мынь, прикусив до крови губу, замерла у распахнутого сейфа, а хрупкий юноша, склонившийся над столом, лишь поднял голову и тоже застыл, не сводя с пистолета расширенных и странно неподвижных глаз. В беспощадном свете перекальной лампы их лица выглядели обескровленными. Густые, геометрически четкие тени казались врезанными в стены и светлый паркет.
- Не бойтесь. - Фюмроль с трудом подбирал нужные слова. Все, что он собирался сказать раньше, язвительное, высокомерное, начисто вылетело из головы. - Я не причиню вам вреда. - Он приблизился к Мынь и требовательно раскрыл ладонь. - Дайте ключ.
Она медленно повернулась, осторожно вынула ключ из скважины и зажала его в кулачке.
- Дайте же! - Фюмроль попытался поймать ее запястье, но она вырвалась с неожиданной силой и отпрыгнула в сторону.
С легким звоном упал на пол металлический прут. Можно было не нагибаться. Фюмроль почему-то так и подумал, что это будет отмычка, на скорую руку выточенная в кустарной мастерской.
- Быстро спроворили! - попытался он шуткой разрядите напряжение.
Но Мынь ответила таким яростным, таким ненавидящим взглядом, что ему стало не по себе.
Юноша у стола наконец выпрямился и выпустил из онемевших рук фотоаппарат. Фюмроль, от которого не ускользнуло это движение, с облегчением отвёл глаза.
- Позвольте полюбопытствовать?
Опустив пистолет, он подошел к столу. В ярком прямоугольнике, который бросала защищенная отражателем перекалка, лежала раскрытая папка с текстом заключенного в Токио секретного соглашения. Рядом аккуратной стопкой были сложены инструкции министерства иностранных дел, меморандумы контрольной комиссии и тот маленький листочек, который он получил от Колет.
- Фирма 'Цейсс', - заметил Фюмроль, взглянув на аппарат. - Но, надеюсь, вы не на гестапо работаете?
И вновь шутка повисла в воздухе. Вьетнамцы, казалось, не замечали Фюмроля, а он мучился от сознания непоправимой ошибки и лихорадочно искал выхода из опасного тупика. С запозданием он понял, что создавшаяся ситуация грозит гибелью не только этим молодым безумцам, но и ему самому. Передать их полиции он не мог. Отпустить на все четыре стороны - тоже. Они либо выдадут его, когда вновь попадутся, либо, того хуже, надумают прибегнуть к шантажу.
- Поймите меня правильно, молодые люди. - Он решил зайти с другой стороны. - Мне нет дела до ваших тайн. Но прежде чем решить, как с вами поступить, я хочу знать, кого вы представляете. Чью сторону?
- Вьетнам, - разжал губы юноша.
- Вот как? Превосходно! - Фюмроль демонстративно раскрыл аппарат и, вытащив кассету, засветил пленку. - Можете забрать, - сделал он первый примирительный жест. - И это тоже, - выключил настольную лампу, выдернул из розетки вилку перекалки. - За какой же Вьетнам вы сражаетесь? За красный или за национальный?
Они молчали.
- Я слишком уважаю себя, чтобы прибегнуть к угрозам, - вздохнул Фюмроль, соображая, куда сунуть мешавший ему пистолет. - И слишком хорошо знаю Дальний Восток. - Не найдя ничего лучшего, спрятал оружие за пазуху. - Но вы мне не оставляете другого выхода... Мынь, сделайте милость, положите все это на место. - Он взглядом указал ей на документы. - А вы, молодой человек, спрячьте орудия преступления.
Поколебавшись, юноша уложил принадлежности, для съемки в плетеную сумку, затем вопросительно взглянул на Мынь, но она лишь вызывающе улыбнулась в ответ и, сложив руки, прислонилась к стене.
- Позвольте, это сделаю я. - Юноша обернулся к Фюмролю.
- Ничего не имею против. - Фюмроль отодвинулся, чтобы не мешать вьетнамцу. - Благодарю, - кивнул он, когда все было уложено, и запер сейф. - А теперь ответьте на мой вопрос, и даю слово офицера, что сразу же отпущу вас.
Они молчали.
- Хорошо, будь по-вашему, - выдержав долгую паузу, пожал плечами Фюмроль и распахнул дверь. - Тхуан! - крикнул он в темноту. - Немедленно поднимитесь ко мне!
Когда вбежал перепуганный, казавшийся заспанным повар, Фюмроль вынул из сейфа банкноту в сто пиастров.
- Заплатите мадемуазель Мынь за месяц вперед, Тхуан, - распорядился он безучастным тоном и вышел.
