действий. Лучше не обращайте на меня внимания и рассказывайте. В чем суть вашего открытия?
- Мы с Аркадием Викторовичем обнаружили неизвестное ранее свойство кристаллов. Любопытно, что с проявлениями его люди встречаются каждодневно вот уже десятки тысяч лет... - Сударевский умолк.
- Я вас внимательно слушаю, - подбодрил его Люсин, задвигая обратно нижний ящик, в котором не было ничего, кроме пары резиновых перчаток и прогоревшей кварцевой трубки. - Что за свойство?
- Быть может, мы все же побеседуем после того, как вы здесь закончите? - Марк Модестович раздраженно вскинул голову. - Или сделать перерыв?
- Если вам так удобнее. - Люсин захлопнул алфавитную книжку для записи телефонов, приготовился слушать. - Продолжайте, пожалуйста, Марк Модестович.
- Сыграем лучше в 'спрашивай - отвечаем'. - Он вылил остатки воды в последний горшок. - К монологам охота как-то пропала.
- Хорошо, - терпеливо согласился Люсин. - Будь по-вашему... Скажите, это личная книжка Ковского или ею пользуется вся лаборатория? - Он вновь занялся телефонным справочником. - Записи сделаны разными чернилами и, судя по почеркам, принадлежат многим людям.
- Мы все пользуемся ею, - равнодушно кивнул Сударевский. - И много лет.
- По всей вероятности, здесь запечатлены и координаты посетителей вашей лаборатории? Всех тех, кому Аркадий Викторович отдавал распоряжения выписать пропуск?
- Не знаю, всех ли, но наверняка многих.
- Вот видите, Марк Модестович, а вы говорили...
- А я что? Я ничего, - миролюбиво проворчал заметно оттаявший Сударевский. - Только как вы их отличите в общей массе?
- Ничего нет проще, - с готовностью объяснил Люсин. - У вашего коменданта, надо думать, ведется журнал выдачи пропусков?
- Об этом я как-то не подумал. - Марк Модестович виновато шмыгнул носом. - Действительно просто...
- Кроме того, нас с вами должны интересовать не одни только посетители, но в принципе все, с кем Аркадий Викторович поддерживал хоть какой-то контакт.
- Конечно! - Сударевский даже руками всплеснул. - И как это я не сообразил?! Чтобы на дачу залезть, совсем не обязательно наносить визит в НИИСК! Вот она, профессиональная проницательность! Гениально, Владимир Константинович, примите мои поздравления! - И вкрадчиво заключил: Телефончик-то наш злоумышленник безусловно оставил... предварительно.
- А что вы думаете, Марк Модестович? Шансы есть, - ответил Люсин. - С вашего разрешения, - улыбнулся он, пряча книжку в портфель. - Боюсь только, что этот, как вы его назвали, злоумышленник поторопился уничтожить следы.
- Каким образом? - удивился Сударевский.
- Листочка одного недостает. На букву 'М'.
- В самом деле? А просто выпасть он не мог? Поискали бы, Владимир Константинович, книжонка-то ветхая.
- Я бы поискал, только, сдается мне, не отыщу. Листок не выпал. К сожалению, его просто-напросто вырвали... Это очень заметно. Неизвестный на букву 'М' действовал второпях, волновался, по всей вероятности.
- На букву 'М', говорите? - Сударевский нахмурился, но тут же просиял и захлопал в ладоши: - Эврика! Уж не Марк ли Модестович? Ату его, ату!
- Нет. - Люсин побарабанил по столу пальцами. - Не получается. Буква 'С' на месте, и там значится Марк Модестович Сударевский, Большая Филевская улица, дом номер семь.
- Сдаюсь! - Сударевский поднял руки. - Вы победили нокаутом. Завидую вашей наблюдательности. Кроме шуток... Закурите? - Он расстегнул халат и вынул из брючного кармана коробку сигарет.
Люсин хотел отказаться, но вдруг передумал.
- Хорошо, - одобрил он, полюбовавшись длинным коричневым фильтром, и понюхал табак.
- Вы ее словно сигару нахваливаете, регалию. - Сударевский потянулся к нему с зажженной спичкой.
Но Люсин в этот момент раскашлялся и нечаянно задул огонь.
- Дайте-ка я сам. - Он отер слезу и, все еще продолжая кашлять, отнял у Сударевского коробок, но закурить ему удалось лишь со второй попытки. Непрочные, черти! - пожаловался он, играя сломанной спичкой. - И кому нужна эта миниатюризация? Все для лилипутов: транзисторы, фотоаппараты, спички. - Он закурил, не затягиваясь, но, дабы продемонстрировать достаточную свою искушенность, время от времени выпускал дым через нос или пытался делать кольца. - Где вы добываете такие чудесные сигареты?
- Жена достает. Она у меня в Шереметьеве работает, по медицинской части.
- Все хорошее быстро кончается. - Люсин загасил окурок.
- В Америке целая исследовательская фирма работает над тем, чтобы ускорить сгорание табака: чем скорее сгорают сигареты, тем больше их выкуриваешь. Выгода налицо.
- Вы же химик, Марк Модестович! Взяли бы да и выдумали замедлитель. Назло монополиям.
Сударевский вежливо улыбнулся:
- Я подумаю над вашей идеей.
- Но не прежде, чем растолкуете мне свое открытие. Остановились мы, помнится, на том, что люди тысячи лет чего-то там не замечали.
- Напротив, они замечали.
- Что именно?
- Как меняется окраска камней под действием света... Она и в самом деле меняется. Об александрите слыхали? Этот то зеленоватый, то малиново-фиолетовый камень всякий раз поражает вас дивной изменчивостью. В холодном блеске рассвета он один, в жарком сиянии дня - другой, в остывающих лучах заката - третий. При электрическом свете его кристалл совсем иной, нежели при свечах или под ртутной лампой. А как меняется при нагревании цвет и насыщенность аметиста, видели? Каким колдовским фиолетовым сиянием загорается в темноте накаленный флюорит, знаете? Я могу до бесконечности разглагольствовать о чарующей изменчивости самоцветов. Уверен, что именно это загадочное их свойство и заставило шефа всерьез заняться физико-химией кристаллов. Естественно, что постановку темы мы обосновывали несколько иначе. Ни Аркадий Викторович, ни я даже словом не заикнулись о том, что хотим на современном научном уровне попытаться решить древнюю загадку, над которой - помните 'Песнь песней'? - размышлял еще премудрый Соломон. Да и не думали мы тогда, что нам придется по уши залезть в арабские и персидские рукописи, алхимические трактаты, гороскопы, священные книги Тибета и Индии. В своем обосновании мы напирали на то, что фотохромные - то есть изменяющие под действием света свой цвет - оптические кристаллы могут стать основой информативных устройств колоссальной емкости. И это чистейшая правда. Фотохромные ЭВМ не нуждаются даже в электрической схеме, поскольку ввод и вывод информации осуществляется в них световым пучком, рисующим пространственное голографическое изображение внутри кристалла. Как-нибудь я покажу вам, как это выглядит в монокристалле оптического сапфира. Незабываемое зрелище, уверяю... Одним словом, мы с головой окунулись в древние тайны и, одно другого не касается, двигали современную науку. Могу открыть вам секрет: прошлым по большей части занимался Аркадий Викторович, я же в основном напирал на практическую отдачу. Эта часть темы разрабатывалась в содружестве с Институтом кибернетики, что требовало частых поездок, многочисленных совещаний и согласований. Занят я был по горло. Но дело двигалось. На обоих фронтах. Я получил четкую и устойчивую голографическую запись в объеме монокристалла, Аркадий Викторович раскрыл тайну Калиостро, как мы в шутку прозвали пресловутые пузырьки. Перспектива перед нами открывалась необъятная. Жить бы и жить в таких условиях! Мы выполняли интересные и очень важные исследования. Средства нам отпускались буквально по первому требованию. Серьезных препятствий не встречалось. Чего же, как писал поэт, боле? И тут, на свою беду, мы сделали это открытие. Мало того, мы оформили на него заявку и отправили ее в Комитет по делам изобретений и открытий. Каково?
- По-моему, это вполне естественно. - Люсин недоуменно поморщился. Как же иначе?
- Как же иначе? - переспросил Сударевский. - А вот как! Сидели бы себе тихо и помалкивали.
