– Но это глупо, старик…
– Пусть глупо, но я настаиваю.
– Ты же видишь, как сияют ее глаза, когда она смотрит на меня? А когда она смотрит на тебя, у нее глаза как у свежемороженого хека.
– Пусть. Я все равно требую. Был уговор? Был.
Жора пожал плечами.
– Как хочешь, старик.
– При входе на бетонку есть две дорожки вверх на гору Мы молча повернем на них. Выбирай любую.
– Правая.
– Хорошо. Только смотри – ни слова.
– Зря ты это все, старик…
Жора догнал Мальвину, взял ее под руку. Бетонная дорожка кончилась.
– Одну минуточку, – строитель оставил свою спутницу и быстро зашагал вверх по правой дорожке.
– Что случилось? – спросила испуганная женщина.
Жора ничего не ответил, продолжал карабкаться вверх.
– Что с ним? Живот? – спросил главреж Холина.
«У нее и правда глаза замороженной рыбы, – подумал Николай Егорович, – а ведь всего несколько часов назад она смотрела на меня с интересом.»
Холин тоже молча зашагал по своей дорожке.
– Эй, чудики! Да что произошло? Вы чокнулись от холода? – в голосе женщины были испуг и растерянность.
За поворотом Холин остановился и стал ждать. Он ждал минут двадцать, потом еще десять, но Мальвина не появилась. Тогда Холин повернулся и пошел домой.
Солнце уже село, и на дорожке больше не шевелилась солнечная трясина. Тропинка тускло поблескивала в сумерках, как мокрый асфальт. Ветер стих. Из настороженного перед ночью леса тянуло холодом, как из погреба. Пахло болотом и тленом.
3
Холин поужинал и пошел погулять по парку Было уже темно, зажглись огни Везде было пустынно Только возле фонтана, под фонарем сидела девушка и читала книгу через очки. Девушка была страшненькая.
– Вы испортите зрение, – сказал Холин.
Девушка глянула на него и ничего не ответила.
– Кроме того, вы наживете себе гипертонию. А она вам ни к чему в вашем возрасте Вы знаете, что гипертония зависит от зрения?
Холин постарался придать своему голосу ироничность, веселую шутливость, но получились обычные плоские шуточки выпившего приставалы.
– Кроме того, чтение в темноте способствует комплексу собственной неполноценности, – сказал Николай Егорович даже с каким-то отчаянием.
Последняя фраза получилась вроде бы ничего.
Девушка оторвалась от книги и глянула на него. Очки были как две толстые лупы. За ними настороженно бились огромные, словно у совы, зрачки.
– Шли бы вы спать, дядечка, – сказала девушка.
Николай Егорович молча повернулся и пошел к своему корпусу. Он прошел всего несколько шагов, как вдруг на него навалилась обида, какую Николай Егорович давно не испытывал. Холин оглянулся и крикнул:
– Очкарица!
– Пьяница! Старый пьяница! – не осталась в долгу девушка.
«Глупо, – думал Холин, бредя к себе в палату. – Пошло и глупо… Как мальчишка…»
Николай Егорович пришел в палату, лег в кровать и стал читать книгу о состоянии британского военного флота в период второй мировой войны. Потом он выключил свет.
…Холин проснулся оттого, что в комнате было что-то не так. Он не знал, что, но что-то изменилось после того, как он выключил свет. Николай Егорович приподнялся и в слабом мерцании, которое испускало море, оглядел палату. Все было как обычно, за исключением двух вещей. На тумбочке Жоры стучал будильник, которого не было с вечера, а на кровати лежал сам Жора. Теперь Холин смутно вспомнил, что слышал стук и шаги во сне. Эти стук и шаги и разбудили его спустя какое-то время, дошли сквозь сон с опозданием.
Холин прислушался. Жора спал тихо, почти не дыша. Совсем не дыша… Николай Егорович приподнялся, вглядываясь в кровать соседа. Строитель лежал к нему спиной, скорчившись под одеялом. От кровати веяло тишиной: ни шороха, ни дыхания… Только стучал будильник.
– Жора! – тихо позвал Холин.
