– Какой инструмент? – удивился Холин. – Для чего?
– ДЛЯ ДЕЛА.
– Для какого дела?
Турист не ответил. Он легко, несмотря на объемистый рюкзак, уже поднимался по лестнице. Подкованные ботинки высекали на мраморных ступеньках искры. И только теперь Холин испугался. Испугался мертвого в комнате, странного разговора с моргом (Почему они кладут мужчин и женщин отдельно?), испугался вороны с человеческим взглядом и непонятной настойчивости Туриста, с глазами, как дырами в ничто, невесть откуда взявшегося (Зачем он пил молоко под сосной в два часа ночи?). Тело Холина покрылось холодным потом, ноги задрожали, сердце забилось с перебоями, голову сжало обручем.
– Не надо идти туда… Я не хочу!.. – крикнул он в широкую спину.
– КОМНАТА? – властно спросил Турист.
– Зачем вам инструмент?
– КОМНАТА?
– Что вы собираетесь делать?
– КОМНАТА? НУ?
Искры перестали сыпаться в лицо. Турист остановился и посмотрел сверху вниз. В прозрачных, бездонных глазах не отразилось ничего.
– Тридцать шесть… – прошептал Холин.
– Я НЕ СЛЫШУ.
– Тридцать шесть.
Турист повернулся и затопал опять. В лицо Николая Егоровича полыхнул сноп искр.
Когда Холин вошел в свою комнату, Турист стоял перед кроватью Жоры и оттягивал строителю вверх веки. Делал он это быстро и профессионально.
– ЖИВОЙ.
– Что!?
– ЖИВОЙ. ПРИТВОРЯЕТСЯ. А НУ ВСТАВАЙ!
Холин с ужасом увидел, как у Жоры дрогнули ресницы.
– Вставай, притвора! Ну!
– Он не может притворяться, – пробормотал Николай Егорович. – Зачем ему притворяться?
– ОН БОИТСЯ ТЕБЯ.
– Боится? Меня? Почему?
– ДУРАК. ЗАБЫЛ? ОН ЖЕ ОТБИЛ У ТЕБЯ ЖЕНЩИНУ. МАЛЬВИНУ.
– Но откуда вы…
– Я ВСЕ ЗНАЮ.
Ресницы опять не шевелились. Они, может быть, вообще не шевелились. Просто так легла тень.
– СЕЙЧАС ТЫ У МЕНЯ ВСТАНЕШЬ.
Турист покопался в рюкзаке и достал оттуда большую рогатку.
– ВОТ И МОЙ ИНСТРУМЕНТ.
Холин сразу узнал рогатку. И Туриста узнал второй раз. Это был тот незнакомец, что приходил к нему прошлой ночью во сне.
– Стой! – крикнул Холин. – Я узнал тебя! Ты не настоящий! Ты мне снишься.
Но Турист уже наставил рогатку на горло Жоры, стал жать. Строитель захрипел. Значит, все-таки он был жив.
– Мне все снится! Все! Все!
Турист жутко оглянулся на него.
– Хватит орать… паинька. Сейчас я придавлю этого бабьего прихвостня, а потом доберусь до тебя. Вы оба друг друга стоите. Ничтожные обломки людей. Ваша жизнь никому не нужна. НИКОМУ! Пора на свалку. В ЯМУ! Ублюдки! Два ублюдка!
– Нет, мы нужны!
– Кому? ТЫ ДАЖЕ БАБАМ НЕ НУЖЕН.
– Нужен! Вот увидишь. Меня еще полюбит кто-нибудь…
– Кто тебя может полюбить, корявый обломок? Рыжая проститутка из кукольного театра? В ЯМУ ТАКУЮ ЛЮБОВЬ!
– Нет! По-настоящему полюбит!
– Жди… паинька… Тебе осталось… минута. Видишь, тот уже хрипеть перестал. А теперь твоя очередь. Подставляй горло!
