Турист, растопырившись, вытянув вперед руку с рогаткой, двинулся на Холина.
– Люди! Спасите! – закричал Николай Егорович.
Послышались неторопливые шаги, и в комнату вошли два огромных санитара с носилками.
– Кого здесь брать? Кто из вас мертвец? – спросил первый санитар.
– НАДО ВЗЯТЬ ДВА ТРУПА, – сказал Турист.
– Вижу, один на кровати. А где другой?
– СЕЙЧАС БУДЕТ ДРУГОЙ, – Турист схватил Николая Егоровича за руку.
– Подожди, – торопливо сказал Холин. – Сейчас я докажу, что мне все снится… Во-первых, откуда взялся будильник? Во-вторых, плед… Раньше у нас не было пледа… Куда делась няня? Почему в списке телефонов значится морг? Морг никогда в списках не значится… Потом, ворона с человеческим взглядом… Нелепость пить под деревом ночью молоко… Все нелепость. Мужские и женские места в морге… Бред…
– Да, в самом деле бред, – сказал Турист и отпустил руку Холина. – Молодец, доказал. НА ЭТОТ РАЗ ДОКАЗАЛ.
– Доказал, – согласились санитары, сложили носилки и ушли.
Турист подмигнул глазом-дырой.
– Ну, покедова… паинька…
– Покедова, – прошептал Холин и проснулся.
В окно слабо пробивался рассвет. На тумбочке у Жориной кровати стучал будильник. Сам строитель ворочался на кровати, скрипели пружины; видно, Жора или никак не мог заснуть, или только что проснулся. Одеяло свесилось с кровати. Оно было зеленым, как у Холина.
– Привет, – сказал Жора, увидев, что Холин зашевелился…
– Привет… Давно пришел?
– Часа три уже.
– Не можешь заснуть?
– Немного поспал, а потом разбудил будильник.
– А я не слышал.
– У него специальный звонок. Глухой. Кроме меня,, почти никто не реагирует. А я выработал у себя рефлекс специально на этот звонок.
– Надо же…
– А что сделаешь, брат Николай? Ты куда исчез вчера?
– То есть… как… Я ушел домой.
– Ну и дурак.
– По условиям дуэли… Как договаривались.
– Не надо было уходить, ты выиграл, старик…
– Как?..
Холин приподнялся на кровати. Жора рассмеялся. Смех был деланным.
– В общем, так, брат Николай… Сначала прибежала она ко мне… Я уж думал – все. Только начал немного руки распускать, а она: «Где Коля? Что с Колей? Пойдем к Коле». Признаюсь, грешен, брат Николай, пытался ее отбить от тебя при помощи коньяка, выпить-то выпила, а потом опять за свое, еще похуже: «Где Коля? Хочу к Коле! Люблю Колю!»
– Врешь ты все, – сказал Холин.
Жора сел на кровати, опустил на пол длинные безволосые ноги.
– Провалиться мне на этом месте, старик! Какой мне смысл врать? Что я с этого имею? Я убедился, что я даме не нравлюсь. А когда я убеждаюсь, что даме не нравлюсь, я добровольно схожу со сцены, старик. Это мой принцип. Не думай, брат Николай, что я сдался без боя. Я боролся как лев, старик. Даже еще сильнее. Я рассказал ей две очень смешные истории. НЗ. Неприкосновенный запас. К этим историям я прибегаю, брат Николай, лишь в исключительнейших случаях. Про то, как два директора завода поссорились из-за силикатного кирпича. Хочешь, расскажу?
– Спасибо. Не надо.
– А ей я, брат Николай, рассказал. И думаешь – что? Хоть бы раз засмеялась.
Холин откинулся на подушку и стал смотреть на потолок. Потолок был чистый, ровный, без единого пятнышка или трещинки.
– Не веришь, старик?
– Не верю.
Жора прошлепал босыми ногами к столу, налил в стакан из графина воды, выпил. Ступни у него были плоские, худые, безволосые пальцы торчали в стороны. Шея тоже была тощая. Кадык ходил по ней, как поршень. Выпив стакан воды, Жора слегка задохнулся.
– Если не веришь, так уж и быть, расскажу все до конца, брат Николай. Прибег я к недозволенному приему.
