Она прислонилась к камню, с Холиным рядом.
– Какой горячий…
– Ага.
– Прямо как огонь…
– Пахнет летом. Хорошо. Все запретное хорошо.
– Разве лето запретное?
– Для меня да. Я еще должен жить во вьюге. А вот украл кусочек лета.
Она подставила лицо солнцу, закрыла глаза. Три бабочки разом улетели, потом прилетели снова. Красный свитер плотно облегал ее грудь. У нее была небольшая красивая грудь.
– Слушайте, – сказал Холин. – Вы ни капли не похожи на врача. Я не воспринимаю вас как врача. Врач должен быть строгий, сухой, пожилой, его надо бояться. А вы какая-то домашняя, уютная. Я вас ни капли не боюсь. Даже если вы вот сейчас окажете: «Сегодня ночью вы умрете», я ничуть не испугаюсь. Чем вы это объясняете, доктор?
– Просто я вам нравлюсь.
– Только этим?
– Наверно…
Три бабочки опять разом вспорхнули, сделали над валуном круг и снова сели на свои места.
– А может быть, тем, что вы особый врач? Естественный врач. Вы смущаетесь, краснеете…
– То, что вы говорите, ужасно.
– Наоборот – прекрасно.
– Если бы вы знали, как я ненавижу себя за это. Я все время борюсь с собой.
– Не надо бороться. Естественность – самое ценное человеческое качество. Не каждому удается его сохранить. Я знал только одного естественного человека. Это был мой товарищ по институту. Он был «раб идеи» – идеи путешествий, мы его прозвали Рабом. Теперь я понимаю, почему он все время рвался в дорогу. Он искал таких же, как он. Он искал естественность.
– И нашел?
– Не знаю. Не обратил внимания. В то время я был эгоистом и никого не замечал, кроме себя.
– И где сейчас этот ваш Раб?
– Мы потеряли друг друга из вида.
– Он завхоз.
– Откуда вы знаете?
– Предполагаю. Такие люди обычно становятся или завхозами, или лесниками.
– Почему?
– У них нет движущей силы. А, к сожалению, движущая сила одна – эгоизм. У кого его больше – тот добивается большего, у кого меньше – тот растворяется в других.
– Но раствориться в других – тоже эгоизм. Это, по-моему, и есть настоящий эгоизм. Но не будем ударяться в философию. Иначе я вам испорчу всю прогулку. Я страшно заводной насчет философии. Лучше я вам расскажу про другого своего знакомого. Он тоже кладоискатель. Но в другом совсем плане, нежели Раб. Он ищет человека в человеке. То есть вскрывает тело и отыскивает душу. Как хирург.
– Это жестоко.
– Очень. Но хирурги тоже жестокие. Этот человек всю жизнь плетет интриги безо всякой для себя выгоды, с одной лишь целью – чтобы человек подорвался на интриге, как на мине, и обнажил свою сущность.
– Вы тоже подорвались?
– Да.
– Потеря невесты – дело его рук?
– Нет. Невеста ушла сама по себе. Она все равно бы ушла. Не сегодня, так завтра, ни к одному, так к другому. Слишком по-разному мы относились к жизни. Он сделал хуже. Этот человек, председатель местного комитета, потребовал, чтобы я уступил свою очередь на квартиру вновь образовавшейся семье: моя невеста, ее муж и появившийся ребенок. Дескать, трое против одного.
– И вы уступили?
– Нет.
– А по-моему, уступили.
– В том-то и дело, что нет.
– Ага. И вас это мучает. Вот еще одна причина инфаркта.
– В вашем голосе слышится радость открывателя.
– Вы подозрительны сверх меры.
Она дотронулась до его плеча.
