доказывай! Выбросить же незаметно все эти гранаты и тесаки не представлялось возможным, так как охранник висел совсем рядом и не спускал с них глаз. Оставить оружие на платформе, а самим прыгать? Охранник не дурак, на первой же станции он обязательно заглянет в платформу, обнаружит оружие, поднимет шум, и им далеко не уйти. И они решили прыгать с оружием. Между колес.
Клементьев опустил ноги вниз, у бешено стучавших колес, повис на руках и прыгнул навстречу мелькавшим шпалам. Его рвануло, поволокло, и в какой-то миг он ощутил шеей холод рельса, прикосновение горячего колеса… «Все, – подумал он. – И совсем не страшно…» Но если он отдал себя уже щекочущему его волосы колесу, то тело его не хотело умирать. Его шея конвульсивно сжалась, голова двинулась – и колесо прошло по пряди волос.. Тело оказалось более приспособленным к жизни, чем разум. Теперь, размышляя об этом, Клементьев подумал, что здесь мет ничего удивительного. Его телу миллионы лет. Оно зачиналось еще в черных водах мирового океана и за эти миллионы лет научилось спасать себя.
…Клементьевы доели кашу, выпили молоко. Жена собрала со стола посуду и ушла мыть ее к роднику.
– Хоть бы помог матери, – сказал отец сыну.
Лапушка поморщился.
– Я не умею.
– Чего ж тут уметь? Три песком.
– У меня от песка кожа на руках шелушится. И потом, жир лучше всего отмывать горячей водой, а не оттирать песком.
– А стол ты складывать умеешь?
Лапушка нехотя стянул со стола скатерть и принялся складывать стол.
Играть в футбол расхотелось. Клементьев выбрал четыре рейки подлиннее и покрепче, взял простыню, лопатку и пошел к морю. Он решил сделать навес, потому что вокруг, насколько хватало глаз, не было ни клочка тени, не считая, конечно, их собственной, от палатки, машины и палатки соседей.
Клементьев растянул по песку простыню, закрепил концы, насыпав кучки ракушечника, затем вырыл неглубокие ямки, с силой вогнал туда рейки, засыпал и привязал простыню к верхним концам рейки. Ветер тут же попытался разрушить это сооружение, но оно оказалось прочным, и тогда он стал сердито хлопать простыней, надувая ее, как парус.
Клементьев лег под навес. Там было прохладно и ветрено. Ощущение сильного ветра усиливало хлопанье простыни над головой. Однако втроем им здесь, пожалуй, будет тесновато. Он сходил к машине и принес еще реек и вторую простыню. Получилось просто здорово! Огромное черное пятно тени посреди раскаленного белого песка.
Потом Клементьев сходил к роднику и выкопал бутыль с вином. Бутыль была настолько холодна, что обжигала руки. Влага, как пот, стекала по ее бокам. По пути к навесу Клементьев прихватил стакан (стакан был, конечно, хрустальным, с рисунком, похожим на изморозь на окне), горсть конфет «Взлетные», две подушки, старое, потрепанное по краям солдатское одеяло и яркую толстую мохнатую китайскую простыню. Под навесом он расстелил сначала одеяло, потом простыню, уложил подушки, поставит бутыль с вином в изголовье, не спеша разделся. Затем, тоже не торопясь, выпил два стакана вина. Вино ломило зубы, после него во рту остался запах терпко пахнущих под полуденным солнцем степных трав – мяты, чабреца, полыни. Откуда в виноградном вине запах степных трав?
Клементьев лег навзничь. Со своего места ему был виден кусочек прибоя. Море выглядело бледно- голубым, намного бледнее, чем утром, словно успело выцвести за это время под беспощадным солнцем. Шумели волны, кричали чайки, хлопали простыми, рядом, под ухом, ветер занимался вечной работой – перебирал ракушечник, глухо доносились голоса жены и Лапушки.
«Вся моя жизнь… – опять подумал Клементьев, пытаясь ухватить ускользающую мысль. – Что-то было не так… Где-то очень давно был перекресток.» И он, наверно, свернул не туда.
– Симочка! Какой ты умница! Да как же здорово! А я уж думала: как мы будем загорать? Ведь здесь изжариться можно!
Жена села рядом. На ней был нарядный халат, в волосах – красная лента. Она успела подвести глаза, покрасить брови и сейчас выглядела совсем молодой.
– Я тебе нравлюсь?
– Да…
Жена сняла халат, аккуратно свернула его, положила в изголовье и легла рядом с Клементьевым.
– Тебе нравится мой купальник?
– Хороший.
– Ты еще его не видел. Посмотри.
Клементьев приподнялся. Купальник действительно был красивым.
– Ну как?
– Здорово.
– Нет, правда?
– Правда.
– А на русалочку сбоку ты обратил внимание?
– Обратил.
– Видишь, какая симпатичная мордашка?
– Действительно здорово.
