– Что меня касается – мне решать, – ЭТОТ полюбовался на разлохмаченный швейцарский ножик, уподобившийся махонькому вареному ракообразному, – и резко швырнул его об пол рядом с Вадимом. Швейцарец отрикошетил в одну строну, какая-то его звякнувшая конечность – в противоположную. – Давай я не буду за волыной лезть, лады?
– Лады, – Вадим напрягся – руки пульсировали уже размеренно, встраивались в нормальный кровеносный ритм. Он прикинул: сумка с пистолетом – метрах в пяти, но псих прохаживается как раз между ней и Вадимом. Нет, не сейчас. – Я... – он помедлил. – Я жениться собираюсь.
– Ну? – ЭТОТ остановился, наверняка глядя сейчас на Вадима, но тот сидел, уткнув взгляд в пол, еще энергичнее массируя руки. – Серьезно?
– Представь себе, – он несколько раз сжал и разжал кулаки.
– И на ком же?
– На девушке своей.
– Ну-ка, ну-ка, – псих присел перед Вадимом на корточки, но тот по-прежнему не смотрел. – Расскажи мне о своей девушке.
Вадим быстро вскинул глаза – и встретился с глазами ЭТОГО:
– А не пошел бы ты!
Псих бритвенно прищурился, но голос был по-контрастному мягок, сожалеющ:
– Не, боденшатц. Ты все-таки не понял... – он точным движением бросил правую вбок. Взял с пола. Поднялся сам, перехватывая. Ту самую железяку, которую он всю дорогу валял – полутораметровый здоровенный равномерно порыжевший ржавчиной лом. Направил на Вадима уплощенное, расширяющееся на конце острие.
Пожалуй, Вадим решился бы на драку, и даже был готов к пистолету, но – никак не к грязной заскорузлой вещественности, тяжести, грубости этой жлобской хреновины.
– Продолжаем разговор, – псих – псих, псих, ебанашка! – лыбился блаженненько. – Что у тебя за девушка?
– Что тебя интересует? – Вадим, не отрываясь от столба, распрямился в несколько приемов.
– Ну, как зовут, во-первых.
– Лена.
Убью, подумал Вадим. Я тебя, сука, убью.
– Лет ей сколько?
– Двадцать два.
– Работает, учится?
– Да.
– Что – да?... Э! Але!
– Зачем ты это делаешь?
– Я же сказал: я хочу понять. Как вы живете, гомункулы, блядь, чем? – ебанашка качнул ромбовидной головкой лома. – Что думаете, что чувствуете... Ты ее любишь? Але!!!
– Да.
– Вы давно встречаетесь?
– Полтора года.
– Как вы познакомились?
– Обычно, – Вадим стиснул зубы. – Обыкновенно. Она... Знакомая сестры. Однокурсница.
– А. Где она учится? На кого?
– На психолога.
– Какой курс?
– Четвертый.
– Подрабатывает?
– Угу.
– Где?
– В центре реабилитации.
– Наркоманов лечит?
– Типа того.
– Как выглядит?
– Слушай...
– Ну?!
– Зачем...
– Ты. Боден-хуеден, – лом ахнул в доски в паре сантиметров от Вадимовой ступни. – Вопроса не понял?
– Понял. Убью.
– Ну!
– Что?
– Красивая она – твоя... Лена?
– Да.
– Ну, а конкретнее? Рост?
– Невысокая.
– Волосы?
– Рыжие... Светло-рыжие.
– Глаза?.. Глаза?!
– Серые.
– Ну вот видишь. Правда, наверное, красивая. Как она тебя называет?
– Вадик.
– Ты предложение сделал уже, Вадик?
– Нет.
– Но собираешься?
– Да.
– И скоро?
– Скоро.
– Вы Новый год вместе решили встречать?
– Да.
– Где?
– У меня.
– Так ты предложение, случаем, не под это дело намерен?..
– Пошел на хуй.
– Не нервничай, – ЭТОТ положил лом на плечо. – Ну вот сделаешь ты ей предложение. Она согласится. Согласится ведь? А то... Ну, поженитесь вы. Ну, дите заведете. Заведете? Заведете. Да не одно. О’кей. И что?
– Все.
– Все?
– А чего тебе еще надо?
– Мне? Нет, не о том базар, что мне...
– Что? Тебе? Надо? От? Меня?
– Так я ж говорю... Понять.
– Чего ты еще не понял?
– Да, в общем, все понял.
– Ну чем я тебе так не нравлюсь?
– Почему не нравишься, – псих, придерживая лом левой и не глядя на Вадима, механически тер рыжую правую ладонь о джинсы. – Вполне нравишься, – он посмотрел на руку. Снова перенял ею ржавое железо – и стал оттирать другую. – Хуже всего, что нравишься.
– Парень. Послушай. Я ведь тебе ничего не делал, да? Нам с тобой делить нечего. Давай я сейчас
