магии, находящейся под контролем людей, и не позволю надеть меня чудеснику! Чудесников не должно быть! Этот мир слишком стар для чудовства.”
Канина кашлянула.
— Ты что-нибудь понял? — тихонько спросила она.
— Кое-что, но не поверил, — ответил свинд.
Его ноги по-прежнему оставались прикованными к мостовой.
“Они назвали меня номинальной шляпой! — голос был насквозь пронизан сарказмом. — Жирные волшебники, которые предают все, что когда-либо представлял собой Университет! Они назвали меня номинальной шляпой! Ринсвинд, я приказываю. И тебе, барышня. Служите мне как следует, и я исполню ваши самые заветные желания.”
— Как ты можешь исполнить мое самое заветное желание, если грядет конец света? Шляпа, похоже, задумалась над этим. “Ну, может, у тебя есть самое заветное желание, осуществление которого займет всего пару минут?” — Послушай, а как ты можешь заниматься магией? Ты же просто… — голос Ринсвинда постепенно затих.
“Я и есть магия. Настоящая магия. Кроме того, если тебя в течение двух тысяч лет носят величайшие волшебники Диска, ты волей-неволей чему-то да научишься. Итак. Мы должны бежать. Но, разумеется, с достоинством.”
Ринсвинд бросил жалостный взгляд на Канину, которая снова пожала плечами.
— Меня можешь не спрашивать, — сказала она. — Это похоже на приключение. Боюсь, мне на роду написано искать приключений. Вот тебе и генетика.
— Но я плохо переношу приключения! Уж поверь, я их пережил дюжины! — взвыл свинд.
“Значит, у тебя имеется опыт”, — заключила шляпа.
— Нет, правда, я жуткий трус, я всегда убегаю со всех ног, — грудь Ринсвинда вздымалась. — Опасность смотрела мне в затылок, о, сотни раз! “Я не хочу, чтобы ты шел навстречу опасности. ”
— Прекрасно!
“Я хочу, чтобы ты ее избегал.”
Ринсвинд обмяк.
— Но почему именно я? — простонал он. “Ради блага Университета. Ради чести всех волшебников. Ради спасения мира. Ради исполнения твоих заветных желаний. А если ты не согласишься, я заморожу тебя заживо.”
Ринсвинд почти с облегчением вздохнул. Он плохо воспринимал посулы, уговоры или обращения к лучшей стороне его натуры. Но вот угрозы, ну, угрозы ему знакомы. С угрозами он знал, как себя вести.
Рассвет растекся по Диску, словно плохо сваренное яйцо. Туман сомкнулся над Анк-Морпорком, наползая на него серебряными и золотыми волнами, — влажный, теплый, беззвучный. Вдали, на равнинах, резвился весенний гром. Погода казалась более теплой, чем следовало бы.
Обычно волшебники, спали допоздна, однако этим утром многие из них поднялись спозаранку и теперь бесцельно бродили по коридорам. Они ощущали в воздухе перемены.
Университет заполнялся магией.
Разумеется, он и так был заполнен магией, но то была старая, уютная магия, в которой таилось столько же возбуждения и опасности, сколько в домашнем шлепанце. Но сквозь древнюю основу просачивалась новая магия, зазубренная и вибрирующая, яркая и холодная, словно пламя кометы. Она пропитывала камни и искрами слетала с острых углов, подобно статистическому электричеству на нейлоновом ковре Мироздания. Она гудела и потрескивала. Завивала бороды волшебникам, стекала в клубах октаринового дыма с пальцев, которые в течение трех десятилетий не создавали ничего более мистического, чем небольшая световая иллюзия. Как бы поделикатнее описать эту картину… В общем, большинство волшебников испытывали то же, что испытывает старик, который внезапно оказался лицом к лицу с молодой и прекрасной женщиной и к своему ужасу, восхищению и изумлению обнаружил, что его плоть вдруг стала такой же пылкой, как и разум.
В залах и коридорах Университета шепотом произносилось слово: “Чудовство!”.
Некоторые волшебники тайком пробовали чары, которые не получались у них годами, и с удивлением убеждались, что на этот раз все исполняется без сучка без задоринки. Сначала робко, затем уверенно, а потом с криками и воплями они принялись швырять друг в друга огненные шары, доставали из шляп живых голубей и вызывали дождь из разноцветных блесток. Чудовство! Один или два волшебника, достойные мужи, которые прежде не были замечены ни в чем более дурном, чем поедание живых устриц, сделались невидимками и начали гоняться по коридорам за служанками.
Чудовство! Кое-кто из тех, что были посмелее, испробовал на себе старинные заклинания для полета и теперь неуклюже порхал среди балок. Чудовство!
Только библиотекарь не принимал участия в магическом пиршестве. Сначала, поджав подвижные губы, он просто наблюдал за этими выходками, но потом опустился на четвереньки и заковылял в библиотеку. Если бы кто-нибудь потрудился обратить на него внимание, то заметил бы, что он запер за собой дверь.
В библиотеке царила мертвая тишина. Книги перестали буйствовать. Они прошли стадию страха и очутились в тихих водах неизбывного ужаса. Теперь они сидели, сжавшись на своих полках, словно загипнотизированные кролики.
Длинная волосатая рука протянулась к “Полнаму лексекону по маги с насставленеями для мудрицов” Касплока и схватила том, прежде чем тот успел попятиться. Ладонь с длинными пальцами успокоила объятую ужасом книгу и открыла ее на букве “Ч”. Библиотекарь нежно разгладил дрожащую страницу и, ведя по ней сверху вниз ороговевшим ногтем, нашел нужную статью.
* * *
Чудесник, сущ. (миф.). Прото-валшэбник, дверь, черриз каторую можит вайти в мир новая магея, валшэбник, не аграничинный ни физичискими вазможнастями собствинного тела, ни Роком, ни Смертью. Записано, што некагда, на заре мирра, сущиствавали чудесники, но к настаящему времини их не далжно быть, и слава багам, патаму што чудавство — не для людей и возврат чудавства будит азна-чатъ Канец Света… Если бы Саздатиль хател, штобы люди были как боги, он дал бы нам крылья.
СМ. ТАКЖЕ: Абокралипсис, лигенда о Лидяных Виликанах и Тайная Чаевня Багов.
Библиотекарь прочитал все ссылки, вернулся к первой статье и долго смотрел на нее глубокими темными глазами. Осторожно поставив книгу на место, он заполз под стол и натянул на голову одеяло.
Но Кардинг и Лузган, стоя на галерее для музыкантов в Главном зале и следя за разворачивающимися внизу событиями, испытывали совершенно иные чувства.
Стоя бок о бок, они выглядели в точности как число “десять”.
— Что происходит? — осведомился Лузган. Он провел бессонную ночь, и у него слегка путались мысли.
— В Университет стекается магия, — ответил Кардинг. — Вот что такое “чудесник”. Канал для магии. Для настоящей магии, мой мальчик. Не той, старой и изношенной, которой мы обходились последние несколько столетий. Это рассвет, э-э.., э-э…
— Нового, гм, расцвета?
— Вот именно. Бремя чудес, э-э.., э-э…
— Полный анус, в общем. Кардинг нахмурился.
— Да, — не сразу отозвался он, — полагаю, что-то в этом роде. Знаешь, ты неплохо умеешь обращаться со словами.
— Благодарю тебя, брат.
Старший волшебник не обратил внимания на эту фамильярность. Вместо того он повернулся, облокотился о резные перила и принялся наблюдать за демонстрацией магических фокусов. Его руки автоматически полезли в карманы за кисетом с табаком, но на полпути остановились. Он ухмыльнулся и щелкнул пальцами. Во рту у него появилась зажженная сигара.
— Я много лет учился этому, — задумчиво проговорил он. — Огромные возможности, мой мальчик. Они этого еще не осознали, но вот он, конец орденов и уровней. Это была просто, э-э, система распределения. Мы в ней больше не нуждаемся. Где этот парнишка? — Еще спит… — начал было Лузган.
— Я здесь, — сообщил Койн.
