— Я помню, и я люблю тебя, папа. Но ты не имеешь права вмешиваться в мою жизнь, — повторила она слова, не так давно сказанные брату.
— Беспокойство и вмешательство — не одно и то же.
— Значит, ты пришел, не имея намерений разлучить нас? — с укором произнесла она.
Он бессильно стиснул зубы. Несомненно, именно таковы были его намерения. Но он предпринял попытку сменить тактику:
— Кэтрин, я знаю тебя. Ты никогда не пойдешь на близкие отношения, если мужчина тебе безразличен, и это делает тебе честь. Но этот человек не стоит тебя.
— Не согласна. Это достойный человек. Просто ты его не знаешь, папа. Это хороший человек, — убежденно возразила Кэтрин.
— Понятно, ты так думаешь. Но он из той породы мужчин, которых называют бабниками, повесами, — процедил ее отец. — Он играет на твоей привязанности. И ты сама знаешь, жениться на тебе он не собирается.
Если он надеялся смутить дочь этим утверждением, то своей цели не достиг.
— Это для меня не новость, — спокойно произнесла Кэтрин.
Глаза Виктора расширились.
— И тебя это не беспокоит?
Кэтрин снова вздохнула и ответила, понизив голос:
— Не хочу лгать тебе, говоря «нет». Конечно, я хочу выйти за него замуж. Я хочу прожить с ним жизнь, родить от него детей. Но я смотрю реалистически. Он к этому не стремится. Я понимаю, что в его глазах наши отношения — просто легкая связь. Мне больно от этого. Но это все, что он может мне дать, поэтому я должна с этим смириться.
Ее отец с ужасом смотрел на нее.
— Да ты сама слышишь, что говоришь? Или у тебя нет гордости?
Кэтрин не хотелось огорчать его. Но речь идет о ее жизни, в которой решения принимать ей самой. Поэтому она стойко встретила его взгляд.
— По-видимому, нет.
— Он любит тебя?
Рассчитанный, жестокий удар, попавший в самое больное место. Но нет смысла во лжи. И Кэтрин вновь ответила откровенно:
— Нет. Думаю, он неравнодушен ко мне, но любви у него нет.
Она не стала добавлять, что Джоэл вообще не верит в существование такого чувства, как любовь.
— Да это же чушь какая-то! Кэтрин, если он тебя не любит, чего ради ты подвергаешь себя таким мукам?
Теперь голос Виктора звучал почти нежно, но эта нежность была обманчивой.
— Папа, я же сказала тебе: потому что я его люблю. Только поэтому.
Виктор поднял руки, как бы сдаваясь, но тут же тряхнул головой.
— А он знает, что ты его любишь?
— Нет.
Слишком хорошо знакомым жестом старик провел обеими руками по волосам.
— Хорошо. Сейчас я не могу привести тебя в чувство. Во всяком случае, ты знаешь, где нас найти, когда мы тебе понадобимся.
— Спасибо за заботу. И прости, если я тебя огорчила.
— Кэтрин, ты не можешь меня огорчить. Насколько я понимаю, я должен предоставить тебе жить в соответствии с твоим выбором. Но мне нелегко оставаться в стороне, когда я вижу, что тебя ждет катастрофа. Он действительно стоит такой жертвы?
— Думаю, да. — Она спокойно улыбнулась.
Ее отец вздохнул и протянул к ней руки.
— Тогда обними меня, — сурово велел он.
Кэтрин подошла к нему и скользнула в его объятия. Ей вдруг стало уютно, как бывало в детстве.
Легкий шум заставил их обоих оглянуться. На пороге стоял Джоэл и переводил вопросительный взгляд с Кэтрин на Виктора. Сердце Кэтрин дрогнуло: слышал ли он их разговор?
— Кэтрин, у вас все в порядке? — осторожно поинтересовался Джоэл, входя в комнату.
Что-то он чрезмерно вкрадчив, подумала Кэтрин. Видно, кое-что он все-таки услышал. Она освободилась от объятий отца, улыбнулась Джоэлу и кивнула.
— Абсолютно. Это мой папа. Он пришел неожиданно.
Она посмотрела Джоэлу в глаза, но его лицо ничего не выражало. Он приветливо улыбнулся Виктору и протянул руку.
— Добрый вечер, мистер Темплтон. Кто я такой, вы, несомненно, знаете.
В его приветствии можно было расслышать легкий налет иронии.
— Ваша слава бежит впереди вас, мистер Кендрик, — с нажимом произнес Виктор Темплтон, однако пожал Джоэлу руку.
Улыбка Джоэла сделалась шире.
— Это точно. Сегодня я уже имел удовольствие беседовать с вашими сыновьями.
— Они привыкли опекать сестру, — зачем-то пояснил Виктор. — И я не завидую тому, кто ее обидит.
Джоэл наклонил голову и посмотрел на собеседника исподлобья.
— Сэр, я не имею намерений причинить вред вашей дочери.
— Возможно, и так, молодой человек, но благими намерениями вымощена дорога в ад, — веско изрек Виктор Темплтон.
— Беда в том, что при такой репутации, как у меня, никто не хочет верить в мои благие намерения, — проворчал Джоэл.
Отец Кэтрин откашлялся.
— Наверное, так получилось из-за того, что вы пошли по особому пути, чтобы доказать обратное. Я принимаю в расчет ваши слова, в этом вы можете не сомневаться. Но теперь моя семья будет судить о вас по вашим действиям. Моя дочь уверена, что вы хороший человек. Докажите же, что она не ошибается. — Высказавшись, Виктор Темплтон повернулся к дочери и поцеловал ее в щеку. — Кэтрин, я на этом попрощаюсь. Запомни, что я тебе сказал. — Он послал Джоэлу последний острый взгляд и вышел из комнаты.
— Папа, я провожу тебя, — крикнула Кэтрин и бросилась вслед за ним.
На пороге отец успокаивающе сжал руку дочери.
— Как бы мне хотелось, чтобы я ошибся на его счет, — сказал он и вышел из квартиры.
С обреченным видом Кэтрин закрыла за ним дверь. Если она не заблуждается, значит, все тайное стало явным, и она ничего не может с этим поделать.
Она вернулась в гостиную, чувствуя себя спокойнее, чем можно было предположить. Джоэл стоял у камина, опустив голову и устремив взгляд на решетку. При ее появлении он выпрямился, засунул руки в карманы брюк и задумчиво посмотрел на нее.
Кэтрин остановилась в нескольких футах от него; она уже решилась взять быка за рога.
— Ты долго здесь стоял? — спросила она, хотя в душе уже знала ответ на свой вопрос.
— Довольно долго, — холодно ответил Джоэл.
— Значит, ты знаешь.
— Что ты меня любишь? Да, — подтвердил он.
В его голосе не слышалось ни малейшего признака эмоций. С такой же интонацией он мог бы обменяться с ней впечатлениями о погоде.
Кэтрин передернуло. Если бы она питала надежду на чудо, на признание во взаимности, разочарованию ее не было бы предела. Она слишком чувствительна, она не может не почувствовать боли от его очевидного безразличия. Мог бы хоть рассердиться, зло подумала она и резко вскинула подбородок.
