Мадлер Кер

– Ты забеременела и шантажировала этим Мар­тина, чтобы он женился на тебе. И когда это не сра­ботало, ты избавилась от плода. Как бессердечно и цинично. И ты просишь меня не быть жестоким?

– Антон, я не могу оставаться здесь, – Эми ус­лышала собственный голос. – Я должна уйти.

Она поднялась. Слабость накрыла ее, сбила с ног, ей пришлось схватиться за стол, чтобы не упасть.

Антон тоже поднялся, его загорелое лицо побе­лело от переживаний, рот сжался в тонкую линию.

– Неужели тебе нечего мне сказать? – спросил он.

Разговоры за соседними столиками затихли, люди с любопытством посматривали на них. В гла­зах у Эми двоилось, и она знала, что должна уйти отсюда прежде, чем упадет в обморок или ее нач­нет рвать прямо на белые льняные скатерти ресто­рана “Савой”.

– Нет, Антон, – прошептала она. – Мне нечего сказать.

Девушка схватила сумку и, спотыкаясь, побре­ла к выходу. Встревоженный официант подал ей пальто.

– Могу я приказать швейцару подать вам авто­мобиль, мисс? – с тревогой поинтересовался он.

Не доверяя собственным эмоциям, она лишь от­рицательно покачала головой и устремилась к две­рям.

Очутившись на улице, она побежала куда глаза глядят в кружащийся снег.

* * *
Эми очнулась на площади Пиккадилли в Зеле­ном Парке. Она и понятия не имела, как очутилась тут, вокруг стелилась белая равнина. Девушка уже успела замерзнуть, ее била дрожь.
Эми шла по парку, с удивлением обнаруживая тихую пустыню в центре суетливого города. В го­лове не рождалось ни единой мысли. Она не по­вторяла фразы, которые собиралась сказать Анто­ну, когда он наконец вернется к ней – повторять было нечего. Оставалась лишь правда. И эта прав­да оставалась правдой, не важно, в какие умные слова можно было ее облачить.
В парке никого не было. Ее сердце забилось медленнее, словно засыпая в уютной кровати из плоти и крови. Температура резко понижалась, и стало темнеть. Эми направилась обратно к отелю “Ритц”.
Блестящий фасад огромного отеля был похож на маяк во мраке, знаменитое на весь мир название сияло и переливалось яркими огнями. То был дру­гой мир – роскошный океанский лайнер, с которо­го она упала в глубокие темные воды.
В вестибюле она встретила мужчин в смокин­гах, женщин в вечерних платьях. Любопытные взгляды ни на секунду не оставляли ее, засыпан­ную снегом брошенную девочку, пришедшую с холода во дворец, в который она едва ли имеет доступ. Но эти взгляды ее заботили мало, она лишь хотела добраться до комнаты и найти Анто­на.
Она вошла в мир розовых змеевидных колонн и богатого дерева, золотых листьев и роскошных ко­вров в персиковых, голубых и желтых тонах, кан­делябров, отражающихся в хрустале. Вместо запа­ха снега ее ноздри наполнились ароматами духов разных парфюмерных домов.
И тут она увидела Антона. Он шел с Лавинией по холлу прямо к ней. Женщина властно держала его под руку. На нем красовался вечерний костюм, а на ней – длинное тонкое платье жемчужного цве­та, изумительно оттенявшее ее отброшенные с ли­ца темные волосы.
Сегодня вечером они стали самой прекрасной парой в залах отеля: король и королева.
Затаив дыхание, Эми попыталась улизнуть, но было уже поздно. Движение толпы вытолкнуло ее прямо на Лавинию с Антоном.
Глаза Антона расширились, когда он увидел ее.

– Где, черт возьми, ты была? – свирепо заскре­жетал он зубами.

От боли и страданий ее ноги подкашивались.

– Гуляла, – ответила она.

– Гуляла? В снегопад? Ты в своем уме?

– Полагаю, да, – ответила Эми. Фиалковые гла­за Лавинии злорадно смеялись. Как сладко видеть свою соперницу замерзшей и запорошенной сне­гом в вестибюле отеля “Ритц”!

Антон схватил Эми за руку и то ли втолкнул, то ли провел в нишу, где не было людей. Лавиния, ус­мехаясь, последовала за ними.

– Ты очень бледна, – сказал Антон, поднимая лицо девушки за подбородок и вглядываясь в ее глаза. – Почему ты убежала из “Савоя”?

– Мне нечего было сказать, – ответила она, от­талкивая его руку от своего подбородка.

– А теперь? – прорычал он. – Тебе есть что ска­зать?

– Не в присутствии этой женщины, – заявила Эми, даже не удостоив взглядом Лавинию Кэррон.

Жеманная улыбка леди Кэррон увяла от враж­дебного тона девушки.

– И ты позволишь ей говорить со мной таким образом, Антон? – рассерженно спросила она.

– Эми, – коротко произнес он, – все, что мне нужно от тебя, – это “да” или “нет”.

– Я не могу говорить с тобой здесь, – резко воз­разила она, – по крайней мере не при ней.

– Она та, кто выяснил правду о тебе, – мрачно заметил Антон. – Она та, кто просветил меня. Ес­ли ты хочешь сказать что-нибудь, тогда тебе при­дется сказать это в ее присутствии.

– А если ты не можешь понять, почему я ни слова не скажу в ее присутствии, тогда ты не тот мужчина, в которого я влюблена.

– Ты не любишь его, – прошипела Лавиния, на­клоняясь вперед и обнажая зубы. – Ты хочешь, что­бы он снизошел до твоего жалкого уровня. Ты не можешь ничего ему предложить, лишь руины!

– Я же люблю тебя, Антон, – воскликнула Эми, игнорируя шипение Лавинии. – Вопрос в том, лю­бишь ли ты меня?

– Я любил кого-то, – тяжело ответил он, и в кру­гах под глазами она внезапно увидела усталость. – Но я не знаю, где она теперь.

– Ее никогда не существовало, – зло рассмея­лась Лавиния. – Подобно всем тем людям, зовущи­ми себя стражами окружающей среды, она любила корчить из себя святую, но тот, кто