воротам. Он шел медленно, ссутулившись, он очень боялся, что опять раздастся тот же голос, а у него уже не хватит сил и он вместо того, чтобы уйти, возьмет да и откликнется, и вернется, и поднимется на Верх…
Но Лягаш его больше не окликал, Рыжий вышел со двора и пошел дальше по улице. Был солнечный, морозный день, дул ветер с севера, мела поземка. А небо было синее, снег ослепительно сверкал и приятно хрустел под стопами. То есть и здесь порой бывает почти как в Лесу, думал Рыжий. Вот только что эти вонючие дымы кругом все портят. Да еще вяленым разит. И, что еще хуже, прокисшим. И еще много чем другим, гневно подумал Рыжий. А вот только выбеги в поле, так там чистый дух! И на реке тоже чистый. А здесь хоть задохнись! Подумав так, Рыжий зафыркал и остановился. А после сел, зажмурился. И долго так сидел! А после вдруг, словно почуяв след, встал и пошел. А после даже побежал. Куда, он сам еще не знал, стопы несли его, несли…
И принесли. Он пошел по базару. Шел между рядами, смотрел на товары. И думал: не то. И это тоже не то. И это. Только у крайнего лотка Рыжий остановился, долго рассматривал товар, после взял его в лапы, вертел и так, и сяк, и пробовал его на крепость. Смотрел на небо, снова на товар, и хмурился. Купец сказал:
– Я дешево отдам.
Но Рыжий и не думал торговаться, а сразу отсыпал сколько было сказано, схватил коньки – а это и был тот желанный товар – и побежал с ними на реку.
Коньки! Вот выдумал! Зачем они ему? Это же детская забава, его в казарме засмеют! Но он же идет не в казарму, и это не их забота, а его, он же и в их дела не лезет, и вот пусть они к нему тоже не лезут! Рассуждая примерно таким образом, Рыжий неспешно шел вдоль берега и жадно дышал морозным, чистым воздухом. Внизу, на льду, на замерзшей реке, резвилась детвора, оттуда то и дело раздавался смех. Вон как им, думал Рыжий, весело! А увидят его на коньках, так вообще вот будет шуму! Поэтому, чтобы лишний раз их не дразнить, Рыжий прошел дальше, за бугор, сел там в сугроб, старательно надел коньки, встал, осторожно сделал шаг, второй – и у него получилось неплохо. Тогда он, осмелев, уже уверенно шагнул к откосу, оттолкнулся – и быстро покатился вниз, к реке!
Но там, на скользком льду, сразу упал. Больно упал, но быстро встал и опять оттолкнулся, опять покатился… И опять упал. И опять ему было больно, но в то же время почему-то хорошо. А лед под ним был холодный, гладкий и прозрачный. И, главное, он был совсем без запаха. Он – это просто лед, замерзшая вода. А под водой, там что, подумал Рыжий, вот интересно, рыбы его сейчас видят? А если видят, то, наверное, смеются над ним, он же все время падает да падает…
И пусть! Он снова встал. Сразу упал. Но также сразу встал и сразу, резко оттолкнувшись, покатился… О, хорошо, гордо подумал Рыжий, это уже намного лучше! А так – еще! А так – еще! И наконец приноровился, разогнался – и сразу укатил к другому берегу. Вернулся, постоял и отдышался, а после еще раз укатил – теперь уже быстрей. А вот еще быстрей! А вот еще! Лед певуче хрустел под железным коньком. Р-ра, Рыжий ликовал! Солнце! Мороз! И никого вокруг! И он катался до изнеможения. Только уже совсем поздно, ночью, в кромешной тьме Рыжий пришел в казарму, свалился на тюфяк и тотчас же заснул…
Но и во сне – всю ночь – он продолжал кататься по реке. А назавтра, сразу от стола, схватил коньки и поспешил на берег. Так было и на третий день. Так и на пятый. На десятый. То есть теперь всегда, после обеда и до полной темноты, он бегал на коньках. Там, на реке, он был один, совсем один – и не скучал. Ему там было хорошо. А почему? Да разве это важно?! И пусть, сердито думал он, приятели хихикают, и пусть косится князь, и пусть даже Лягаш его намеренно не замечает, что с того? Ну, выгонят его из лучших, так и выгонят, сердито думал Рыжий. Да он и сам от них уйдет, если захочет. Да вон его дед, муж Старой Гры, был кузнецом – и жил себе, не голодал, не попрошайничал, ни перед кем не унижался, и не пропал. И так же и он не пропадет. С ремнем ли, без ремня, он – это он. Сам по себе! Утром подъем, потом на Гору, на обед – и когти рвут. А он бежит на реку. Там тихо, никого, только коньки – вжик, вжик. А интересно, рыбы его слышат? И как им там, на дне, сейчас, в самый мороз, не холодно? Спросить, что ли? Но кто ему ответит? Ведь рыбы – бессловесные и неразумные. И вообще, на всей земле только они, бывший Лесной народ, рыки и южаки, наделены сознанием и связной, осознанной речью, а все остальные – это просто звери. Они, конечно же, всё чувствуют, но ничего не понимают. Хотя как знать! Вдруг бабушка не зря…
Нет, это глупости! Рыжий, запыхавшись, остановился, немного постоял и отдышался, посмотрел по сторонам – на реке по-прежнему никого не было видно, – потом случайно глянул вниз, под самые коньки…
И чуть было не закричал от неожиданности. Ну, еще бы! Ведь там он совершенно ясно увидел, как кто- то неизвестный, очень странный с виду, смотрит на него из-подо льда! Точней, приник ко льду с той, нижней стороны, и широко раскрыл свои и без того очень большие глаза. А вот уже и его рот теперь тоже раскрыт… А больше ничего там, подо льдом, видно не было. Рыжий застыл, насторожился. Прикинул – нет, это не рыба. Но это и не зверь. А кто же тогда? Или, может, это просто такое видение, то есть обман – как и тогда, в Лесу? Поэтому, чтобы как можно скорей от него избавиться, Рыжий топнул коньком…
Но незнакомец не исчез, а только боязливо вздрогнул, а после быстро-быстро заморгал, а после его рот раскрылся еще шире… и, значит, он кричал!.. Но вот что он кричал? Ведь совершенно ничего не было слышно! Рыжий поспешно опустился на четвереньки, склонил голову к самому льду – и замер, затаился. А незнакомец медленно моргнул сначала одним глазом, а после вторым, после разинул рот… И снова ни звука!
– Эй, ты о чем? – спросил у него Рыжий. – Я ничего не слышу! Эй!
Незнакомец опять заморгал, открыл рот…
– Не слышу! – крикнул Рыжий. – Громче!
Незнакомец надул толстые белые щеки, закрыл глаза…
И исчез! Сначала Рыжий в это просто не поверил.
– Эй, ты! – позвал Рыжий. – Эй, ты! Не бойся, я твой друг. Эй!
Никого. Рыжий вскочил и осмотрелся. Ага! Там, вроде бы! Туда! Рыжий метнулся по реке, а после резко осадил, опять упал на четвереньки, глянул…
Нет, показалось, никого там не было. Рыжий опять вскочил, опять – уже поспешно – осмотрелся – и опять кинулся, припал, окликнул раз, второй, опять вскочил… И так продолжалось достаточно долго, Рыжий метался взад-вперед, потом стоял, настороженно ждал, высматривал… Но всё было напрасно! И, значит, с горечью подумал Рыжий, здесь никого и не было, а был, как и тогда, в Лесу, только один обман. Нет Незнакомца, как и не было Убежища, гневно подумал Рыжий, нужно смириться с этим и больше нигде ничего не искать, и не роптать на это, а быть таким как все, то есть верить Солнцу, презирать Луну, пить брагу и рвать когти, потому что только так здесь можно выжить. Да и не только здесь, а вообще везде хорошо только тем, кто такой же как все, а остальным хоть не живи! Вот о чем он тогда думал и в это же верил.
Но все равно как только кончался обед и князь поднимался к себе на Верх, а лучшие с истошным гиканьем срывались в город, Рыжий сразу же хватал коньки и убегал на реку. Шли дни, недели, прошел месяц. Рыжий еще два раза мельком видел Незнакомца. А если это так, думал он, то Незнакомец, значит, не видение, а он действительно существует. И он разумен – это видно по его глазам. А еще он может разговаривать совсем как южаки и рыки. И Рыжий с ним еще поговорит, Рыжий поймет его, а Незнакомец поймет Рыжего! Вот только бы им снова встретиться, вот только бы ему найти его! Но как же тут найдешь – вон сколько тут места, река вон какая широкая! Вот если бы кто-нибудь помог… Но кто это ему поможет, гневно думал Рыжий, что, лучшие, что ли? Ага! Приди в казарму, расскажи – так не поверят же. Но вслух об этом не признаются, а будут кивать, поддакивать, а после, за спиной, корчить рожи. Эх, если бы Лягаш вернулся! Но и Лягаш, конечно, тоже не поверит, как и тогда не поверил, когда они спорили в Яме. Ух как Лягаш его тогда разгневал! А как гневил сейчас! Но все равно нет-нет да Рыжий ни с того ни с сего вдруг начинал все чаще и чаще вспоминать о Лягаше, и думать, не случилось ли с ним чего недоброго. Ведь уезжал он тоже как-то по недоброму, и так же по недоброму они тогда расстались…
…А было это тогда вот как. В тот день, сразу после обеда, когда лучшие, как всегда, поразбегались кто куда, а Рыжий, так тогда получилось, тогда наоборот задержался – он точил коньки и перебивал на них заклёпки. А когда потом, с коньками на плече, он вышел на крыльцо, то сразу увидел, что там рядом стоит волокуша, а возле нее стоят князь и Лягаш, а еще дальше семеро догонщиков, на вид как будто бы копытовских. Лягаш, увидев Рыжего, сказал:
