И сразу скопом кинулись на Рыжего! Визг, лязг!
– Живьем его! Живьем! – кричал Урван. – Взять! Пилль!
Но Рыжий уже вскочил на стол, сбил одного, второго, пятого и – над толпой – прыгнул в окно, а там по стене быстро полез на крышу! А там в один мах перескочил через забор и побежал, помчал по улицам!
– Пилль! Пилль! – визжали позади. – Пилль!..
Но визжали все тише и тише. Пока не затихли совсем. Потому что отстали, а он убежал.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЧЁТ-НЕЧЁТ
Глава первая
Безместный йор
Застава. Перекресток. Вправо! И он так и сделал – метнулся туда, то есть в ту непроглядную тьму и в ту грязь! Беги, Рыжий, скорей, свирепо думал он, наддай, еще наддай, а иначе догонят и сразу, безо всякого суда, навалятся и будут рвать в клочья – так, что и костей не оставят! Р-ра! Дикари, лжецы! Князь, воеводы, лучшие – все одной сажей мазаны, беги от них, не верь им никому, беги!
И он бежал – всю ночь. Только когда уже начало светать, да и погони уже давно не было слышно, Рыжий остановился, выпрямился во весь рост, на стопы, стряхнул грязь с верхних лап, присмотрелся – и сорвал с них налапники. Точнее, те ошметки, которые от них остались, и попытался было размять пальцы, но они скрючились и никак не хотели разгибаться. Р-ра, с горечью подумал Рыжий, до чего же он обленился и разнежился на воеводских харчах! Но ничего, теперь все это очень быстро пройдет, он же теперь уже не воевода и даже не лучший, и вообще, он теперь даже не южак, а просто дикий рык и, значит, такого поймают – и сразу порвут, и это будет по закону. Поэтому Рыжий опять опустился на все четыре лапы, сбежал с тропы, потом еще немного пробежал, запутал след, залег в кустах и затаился. Лежал, его всего трясло от злобы, и, задыхаясь, думал: только суньтесь!
Но никто к нему не сунулся, потому что погони за ним не было. Совсем! Зато далеко, на горизонте, в разных местах, были видны сигнальные огни. Значит, уже пошла большая, настоящая охота – по всем правилам. Их много, а он один, думал Рыжий, вот они и решили, что им теперь некуда спешить. Больше того: им кажется, что всё уже заранее предрешено, потому что он, спасая свою шкуру, не выдержит и рано или поздно повернет на север, к Лесу, и вот тогда они его и перехватят. Р-ра, тут же бешено подумал Рыжий, самодовольные глупцы, да кто они такие и что такое их хваленый Дымск, кто с ним считается, что о нем в Книге сказано? Да всего-то вот что: нищий поселок у реки, язычество, зачатки права, фермерство, воинственны – и больше ничего. То есть неполных две строки, а прочий мир – целых семьсот страниц! И вот там…
Но Рыжий не стал дальше думать, а только хищно оскалился и затаил дыхание. Небо становилось все светлей, вставало солнце. Рыжий, по-прежнему не шевелясь, лежал в кустах. Когда ему наскучило смотреть по сторонам и ждать догонщиков, Рыжий закрыл глаза, представил себе Книгу, а после также, то есть совершенно явственно, представил, как он открывает ее, как листает, а после даже читает, ну, скажем, главу «Этикет», потом листает дальше и опять читает, и так оно ему и представлялось – он видел перед собой нужную страницу с нужным текстом, читал его, затем как будто бы переворачивал его и видел следующий текст, читал его и мог опять переворачивать – сколько угодно. Прекрасно, думал Рыжий, замечательно, потому что, во-первых, это очень полезно для укрепления памяти, а во-вторых, неплохо успокаивает нервы. И так он и лежал себе в кустах, плотно закрыв глаза, и словно бы читал…
Но дрожь никак не унималась, он раз за разом сбивался, Книга исчезала, и вместо нее ему вновь виделись события вчерашнего вечера, тот злополучный пир. Но, правда, Рыжий теперь уже так сильно не гневался, а рассуждал почти спокойно, то есть примерно вот как: ну, думал он, с воеводами – это понятно, он им всегда был не в кость, а тут и вовсе встал поперек горла, и князь, увидев это, посчитал, что будет проще сдать его и затаиться, повременить, а потом, уже где-нибудь через год, опять начать готовиться к походу – но уже без Рыжего, так оно будет спокойнее. И тут князь по-своему прав. А что касается Урвана, думал Рыжий, то ему и вообще все одинаково противны: что первый воевода, что удельные, что князь. Он ненавидит всех! И цель его ясна: он будет стравливать их, дикарей, и убирать, и убирать по одному. И ведь он тоже прав, и у него надо учиться. Ведь и действительно, да пусть они себе грызутся, и пусть перегрызутся – все, до единого, вместе с Урваном, вместе с князем, две жалких строчки, дым. И так оно вскоре и будет! Но уже без него, думал Рыжий, потому что он опять уходит – как и тогда, из Выселок. Нет, тут же спохватился Рыжий, теперь он уходит совсем по-другому, потому что он теперь прекрасно знает, чего он хочет и куда ему идти. И поэтому вот уже и дрожь в нем, думал Рыжий, унялась, вот уже и голова его опять соображает ясно и четко. Да, думал дальше Рыжий, он изгнан от них – ну и прекрасно! Ведь этот Дымск давно уже стал ему камнем на шее, душил его, давил, а он всё никак не решался уходить и говорил себе, что там не так уже и плохо, что и в других местах разве бывает лучше, потому что главное, как сказано в главе «Мировоззрение», совсем не в том, что нас окружает, а в том, что внутри нас! Но, правда, если уже так получилось, что он все-таки не выдержал и побежал – тогда надо бежать дальше! И время для этого сейчас самое подходящее: день кончился, стемнело, никто его теперь не заметит и не остановит. Рыжий вскочил и побежал дальше, на юг. И так было пять, восемь, десять переходов подряд: ночью Рыжий бежал, а днем лежал, представлял перед собой Книгу и словно бы читал ее, или охотился, то есть ловил мышей, искал чепрыжьи гнезда, потому что больше ничего там не было, потом ждал темноты и вновь бежал, а когда видел вдалеке сигнальные огни, то сразу ложился и полз, а то и вовсе замирал. Трава была высокая, густая и прятаться в ней было удобно.
Потом трава вдруг кончилась и началась сухая, пыльная земля, бежать по ней было непросто. Но зато уже можно было не таиться, потому что в тех местах уже ни селений, ни постов не встречалось. Это был гиблый, почти что необжитый край, а дальше, думал Рыжий, будет и того хуже – Зыбь. Всякий, кто хотел миновать ее, тот или отправлялся в объезд по Большому Иноземному тракту, который начинался от Хвостова, или же, если он очень спешил и при этом не испытывал недостатка в средствах, то выбирал водный путь, то есть спускался от Дымска по Голубе. Но оба этих пути Рыжему не годились, потому что и там и там теперь, без всякого сомнения, были обновлены старые и выставлены новые, дополнительные посты, так что ему там не на что надеяться. А здесь, думал Рыжий, сплевывая с губ песок, его никто не ждет. И здесь, по этим выжженным местам, он шел еще целых два дня. Потом не стало и такой земли, а был один только песок – очень горячий и зыбкий. То есть стоило лишь только остановиться, как твои лапы сразу начинали в нем увязать, и только чуть замешкаешься, так потом уже вообще не вырваться – утонешь, как в топком болоте. И даже если просто сбавишь шаг, то очень скоро выбьешься из сил и хочешь ли того или не хочешь, а остановишься и тут же станешь увязать и погружаться все глубже и глубже, песок будет душить тебя и обжигать… И вот уже не станет видно не только тебя самого, но и следов от твоих стоп, как это бы осталось на земле, или кругов, как на воде, а будет только один гладкий песок – и там, где ты только что стоял, и вообще куда ни глянь, будет один только желтый песок от горизонта и до горизонта. Вот почему эту проклятую Зыбь в Книге Всех Знаний именовали Желтой Смертью. И там же, в Книге, было однозначно сказано, что никогда еще никто не смог ее преодолеть.
Но другого пути у Рыжего не было – и он пошел прямо в Зыбь. И вначале ничего особенно страшного или тяжелого на этом его пути не было, потому что там хоть изредка, но все-таки попадались островки твердой земли, где можно было отдохнуть или хотя бы перевести дыхание. И вообще, тогда было еще не поздно передумать и повернуть обратно, ведь было еще светло. Но Рыжий шел и шел все дальше и дальше в Зыбь. Смеркалось, скрылось солнце. Скрипел песок… А вот загорелась первая звезда, взошла Луна – и Зыбь стала похожа на бескрайнее снежное поле…
Но снег скрипит не так, думал Рыжий, снег – это не песок, снег налипает между пальцами и, напитавшись потом, превращается в ледышки, их нужно постоянно скусывать, иначе стопы быстро разобьются в кровь – и ты обессилишь и упадешь. В снег, тут же с радостью подумал Рыжий, и зароешься в него. В снегу тепло. Луна скрывается в Убежище и умирает там, а после вновь рождается, потому что ей дано бессмертие…
А после мысль оборвалась и Рыжий уже ни о чем не думал, но он все шел и шел, ни разу не ложился, ведь он же не бессмертный. Он сильно устал. Но вот ночь кончилась, всходило солнце. Песок опять начал сверкать как золото. Глаза слезились, стопы подгибались. Очень хотелось пить. Еще сильней хотелось лечь и больше уже не вставать… Но Рыжий упрямо шел дальше. Песок уже не обжигал его и жажды он уже не чувствовал – он просто шел и заботился только о том, чтобы солнце постоянно оставалось справа от него,
