северных народах. И ему хотелось бы кое-что в этом вопросе уточнить. Он надеется, что ты ему в этом поможешь. Не правда ли?
Дрэм утвердительно кивнул. Потом сухо, напыщенно сказал:
– Не беспокойтесь, юноша. От вас мне будет нужен только один Дымск. Его законодательство. Налоги. Быт. Обряды. Вы, говорят…
– Да! – торопливо перебил его Сэнтей. – Это верно. Мой ученик бывал там. И не раз. Торговля, по делам… Ну, Ловчер, что ты на это скажешь? Может, действительно поможешь, а?
Рыжий молчал, смотрел на посетителя. Тот был сухой, в подпалинах, надменный, в его глазах так и сверкала ничем не прикрытая насмешка. Так-так, гневно подумал Рыжий, ну, хорошо, приятель, хорошо! – и приосанился, взял поданную Дрэмом книгу и с лязгом расстегнул ее застежки, раскрыл на титуле. Там было золотом начертано: «О варварах». Рыжий скривился, закусил губу и сделал вид, будто задумался. Сэнтей неслышно встал и вышел из комнаты. Дрэм пересел напротив, ближе к Рыжему, и подсказал:
– Равнина – это сто двадцатая страница. Там еще есть закладка.
Рыжий нашел закладку, а после резко развернул, где надо, и прочел: «Сия страна, что расположена на севере, за Спасительной Зыбью, суть первобытная монархия с зачатками примитивного народоуправления. Вероисповедание – язычники. Климат умеренно-континентальный. Осадки: в январе…» И далее, и далее, и далее красивым, ровным почерком, убористо, доходчиво. С примерами и ссылками, таблицами, обмером черепов, народными приметами, рецептами и ценами на ярмарках – на свинов, на оружие. И всё это было совершенно верно изложено, ошибок не было ни в цифрах, ни в названиях, ни в фактах. И тем не менее, сердито думал Рыжий, да, дикари, конечно же, да, бедность, да, жестокость… Но сбой, он чуял, был, и сбой чудовищный, а вот найти его ему никак не удавалось. И уже только в заключении, вот этот вот абзац… Да, в нем вся суть, обрадовался Рыжий. Позиция. Ужасная! Но, правда, о позиции не спорят, еще успел подумать он, Сэнтей учил, что это неэтично…
И все-таки Рыжий подчеркнуто медленно перевернул последнюю страницу и отодвинул труд на край стола, затем, повременив, совершенно спокойно сказал:
– Нет, это не годится.
– Что?! – хрипло выдохнул Дрэм, не веря собственным ушам.
– Да, не годится. Всё, – уверенным и ровным голосом продолжил Рыжий. – Вы пишете о варварах. И утверждаете, что дикость – это данность, константа. А я же говорю: Создатель создал нас всех равными. Другое дело, что впоследствии…
– Создатель! – гневно рассмеялся Дрэм. – Ты рассуждаешь о нем так, как будто ты сам уже в Башне. А ты…
И осекся, помолчал. А потом вдруг очень сердитым, жестким голосом заговорил:
– Что есть Создатель? Только аксиома, которую нам, увы, не дано постигнуть. Но зато мы, цивилизованное общество, это прекрасно понимаем и поэтому не тратим напрасных усилий на попытку добиться невозможного. А варвары, они и есть варвары. Вот, скажем, твой народ – дикарь и дикарем останется. А ты… Ты, их бывший первый воевода, ты – это просто досадное исключение, которое как раз и подтверждает данное правило. Вот поэтому ты, исключение, и не ужился на Равнине, пришел сюда, точнее, прибежал, даже приполз. В связи с чем я теперь и думаю, а достоин ли ты большего?
Дрэм замолчал, но продолжал внимательно, пронзительно смотреть на Рыжего. Рыжий, не выдержав, спросил:
– Вы, значит, знаете, кто я?
– Мы знаем все, – сердито сказал Дрэм.
– Кто это «мы»?
Дрэм не ответил, продолжал:
– Мы знаем все. Мы – это мы, а ты пока что еще никто. Правда, Сэнтей хвалил тебя. Вот я из-за этого и пришел, и наблюдал тебя, читал тебя, пока ты читал мою книгу. Ну а теперь дело за малым. Ты не бойся. От этого еще никто не умирал. Другое дело, что…
Дрэм резко встал и поднял лапу, что-то прошептал…
И сразу наступила кромешная тьма! И всё – пол, стены, потолок – в одно мгновение исчезло…
Но Рыжий почему-то не упал, а он застыл, повис в кромешной тьме, его обуял дикий страх.
– Дрэм! – крикнул Рыжий. – Где ты?
И тотчас боль – невыносимая – рванула его изнутри! И его шкура лопнула, и затрещали его кости – и он начал разрываться на куски! Вот – лапы прочь! Вот – тело. Голова! И вот уже только одни глаза остались от него, и те глаза смотрели в темноту. И еще была мысль, и она гремела, словно колокол: «что?!», «что?!»…
И вдруг откуда-то издалека раздался голос Дрэма:
– Видишь? Видишь?! Ну, отвечай!..
И в той кромешной тьме Рыжий увидел шар – голубоватый. Шар плыл к нему. А где-то вдалеке едва искрились ослепительные точки. Но эти точки оставались далеко, а шар всё приближался, приближался к Рыжему. В одних местах этот странный шар был едва затянут легкой дымкой, в других темнел бушующими пятнами, и лишь вверху – быть может, это только показалось – Рыжий вдруг различил… И крикнул:
– Вижу! Вижу!
А вот что именно он видел, он об этом сразу же забыл, потому что он уже очнулся – в той же комнате. А Дрэма там уже не было. И книги его не было. А это что? Рыжий торопливо разжал лапу…
И увидел в ней шар. Точнее, шарик – белый, костяной, шероховатый. Рыжий повертел его и так и сяк, но никаких надписей и никаких знаков на нем не увидел. Тогда он встал и подошел к столу, сел, попытался думать хоть о чем-нибудь, но ничего не получилось, были одни обрывки мыслей, страх. А после не осталось даже страха. Рыжий сидел, зажав в лапе шар, смотрел перед собой. И так прошло много времени – может, целый час, а может, даже два. Вот и спиртовка уже догорела, стало совсем темно…
Вдруг бесшумно растворилась дверь, и в комнату вошел Сэнтей, прошел и сел напротив Рыжего. Зевнул, прикрывшись лапой. Подождал. Потом спросил:
– Он ушел?
Рыжий кивнул. Сэнтей опять спросил:
– Что передал?
Рыжий разжал кулак – шар лег на стол и покатился. Потом замер. Сэнтей смотрел на шар и улыбался. А Рыжий, подождав еще немного, прошептал:
– Я больше так не могу. Мне очень душно. Я как будто попал в подземелье.
– О, нет! – глухо сказал Сэнтей. – Ты просто очень долго шел и наконец пришел. Теперь ты в Башне. Да, ты пока на самом ее дне. Да, Семь Печалей давят на тебя. И тебе сейчас очень тяжело, я знаю. Но знай и ты, что, может, очень скоро… Э, что это? – воскликнул Сэнтей. – Я вижу, ты не рад. Рыжий, очнись! Ты уже в Башне, понимаешь? Ты наконец нашел ее. Она тебе открылась, теперь ты с нами, ты наш брат, мы – твоя жизнь! Ну, что с тобой?
Но Рыжий ничего ему на это не ответил, встал и прошел по комнате. Потрогал лапой стену, шкаф. Достал одну книгу, вторую. Отложил. Сел и зажмурился. Гудела голова. Сэнтей стоял над ним и говорил:
– Вставай. Пойдем, я уложу тебя. Дам трав…
– Нет-нет, домой! – решительно воскликнул Рыжий. – Только домой, – и встал, и как слепой пошел к двери.
Сэнтей сказал:
– Завтра утром я жду тебя. Жду, слышишь меня, брат!?
Рыжий кивнул. И вышел – в кромешную тьму.
Глава четвертая
БРАТ
Как он тогда пришел к себе и как лег спать, Рыжий ничего об этом не помнил. Проснулся же он как обычно рано, с рассветом, голова у него была ясная и совсем не болела, и в теле у него была легкость. И вообще, он чувствовал себя так, как будто вчера с ним ничего особенного не случалось. А вот, правда, вставать с постели ему совершенно не хотелось. Да и зачем ему вставать, подумал Рыжий, зевнул и потянулся, спешить-то ему теперь некуда. И он лежал, помаргивал, поглядывал на потолок. Потом все же не
