И адъютанту ничего не оставалось, как уйти. А толстяк, шатаясь, подошел к столу и сел, наполовину скрывшись за кувшинами, горшками, мисками, горой костей… и снова соизволил посмотреть на Рыжего. Рыжий молчал. Тостяк, поплевав на лапу, пригладил ею плешь между ушами и принялся насвистывать «Красотку». А после еще строить из костей редут, и то и дело искоса поглядывать на Рыжего. Даже не искоса, а злобно. Потом очень злобно!
Но после адмиральских глаз это было не только не страшно, а даже просто смешно и нелепо. И Рыжий, не дожидаясь особого приглашения, прошел к столу и сел напротив толстяка. Толстяк молчал. Рыжий достал сигару, закурил и пустил дым – конечно, прямо в толстяка! Того всего перекосило, он подскочил, махнул лапой – и все, что было на столе, со звоном-лязгом-грохотом слетело на пол!
– Бейка! Служи! – гневно вскричал толстяк.
Вбежал стюард, засуетился, смел черепки, убрал и вновь накрыл на стол – на этот раз все чистое, горячее и свежее, и до краев. Толстяк сурово наблюдал за ним, молчал, злобно поглядывал на Рыжего, посапывал. Но как только стюард ушел, сразу поднял кувырь дрожащей с похмелья лапой и важно представился:
– Ларкен, флаг-спец.
Рыжий ответил ему в тон:
– Полковник Рыш, картограф, – и отложил дымящую сигару и тоже взялся за кувырь.
– Тогда… за крыс! Береговых! – сказал Ларкен и нагло рассмеялся.
– Береговых, пусть так, – согласно кивнул Рыжий. – И за морских, они потому что чем хуже?!
Ларкен грозно рыкнул, вскочил!..
Но Рыжий как сидел, так и сидел себе, поглядывал на спеца да помаргивал. Вот разве что выпустил когти да уперся коленкой в стол, чтобы чуть что, так сразу же пинать его на спеца!
Но это тогда не понадобилось. Ларкен зло фыркнул, сел. Сказал:
– И все-таки за крыс. За всяких!
– Всяких, – согласился Рыжий.
Они вполсилы чокнулись и кувырнули (но это уже во всю силу, до дна) и принялись закусывать. А закусив, Ларкен резко отставил свою миску, помолчал, потом нервно откашлялся, глянул на Рыжего, а после жадно взялся за кувшин… Однако вначале застыл… А после совсем убрал лапу и сказал усталым голосом:
– Итак, полковник… Как тебя?
– Рыш.
– Рыш! Итак, полковник Рыш, за дело. Давно ты здесь?
– Нет, со вчерашнего.
Ларкен изумленно захлопал глазами, спросил:
– И уже отсидел в Карантине и вышел?
– А я и не сидел, – ответил Рыжий. – Я так: пришел, оформился, меня свезли в гостиницу. Там отдохнул, а утром позвали к адмиралу.
– К Кроту? – уже совсем недоверчиво спросил Ларкен. – Тебя, береговую кры… Гм! Да! Значит, тебя – и к адмиралу, сразу, без конвоя!
– Да, без. А что? Вай Кау ждал меня и беспокоился…
– Ну-ну! Пой, заливай! – громко перебил его Ларкен и засмеялся. – Да вас, волны не нюхавших, чтобы вот так сразу допустили…
И вдруг он замолчал и проморгался, и даже почесал за ухом и так и замер с поднятой лапой… И вдруг вскочил и закричал:
– Ар-ар! Какой я чва! Так ты это тот самый Кронс, трубач и тайнобрат, трактат о Юж… Так это?!
– Да, – нарочито скромным голосом ответил Рыжий.
– Ну вот! – и Ларкен развел лапами. – Надо же! А я как… Да! Прости, приятель! Но ты в таком диком прикиде, что я и не узнал. Прости!.. Бейка, сюда!
Опять вбежал стюард. Ларкен важно сказал:
– Так! Эту дрянь убрать. А принести… Из верхней бочки. Понял? И закусить – чтоб было в масть. Порс! Порс!
Бейка забегал, зашустрил. Ларкен преобразился, просветлел и даже вроде протрезвел. А волновался как! То вскакивал, то вновь садился, напевал, ребра почесывал от нетерпения. Когда же все было готово, Ларкен немедленно налил конечно же по полному, провозгласил:
– За Бурк! – и залпом выпил, и, даже не притронувшись к закуске, опять налил, сказал: – Ты, брат, не представляешь даже, да! Еще за Бурк! И за тебя! За годы юные! За всё!
И началось. О деле больше и полслова не сказали. Ларкен беспрестанно наливал, жадно расспрашивал о Бурке; как там, что нового, по-прежнему ли в городском саду гуляния и жгут ли по ночам потешные огни, а у фонтана Двух Сердец… а правда ли, что за курение обманки… а разве и действительно… а вот я слышал, что… а в это я совсем не верю, но… и многое и многое подобное, то есть такое же пустое. Но Рыжий отвечал как мог серьезно, основательно, правда, Ларкен быстро хмелел и поэтому уже почти не слушал, перебивал и задавал все новые и новые вопросы и уже сам на них же отвечал. А после просто принялся рассказывать – невнятно, сбивчиво, но Рыжий все же понял: Ларкен родился в Бурке, в Бурке вырос, закончил пансион с отличием…
И вдруг Ларкен запнулся, замолчал, смотрел перед собой пустыми черными глазами, а после чуть слышно, но твердо сказал:
– А дальше – грязь, мой друг. Такая грязь, что не представить. Но! – и он вдруг, шатаясь, поднялся, злобно сверкнул глазами, приказал:
– Встать!
Рыжий встал. Ларкен загадочно, по-пьяному прищурился, сказал:
– Грязь, да. Но кое-что… А! Сам увидишь. Двинули!
Они вышли из застольной и, гулко ступая, пошли по длинному темному коридору. Ларкен, для верности держась за стену, шел впереди и объяснял: пять дней тому назад занятия закончились, выпускники разъехались по эскадрам. Штиль в школе, скукота. Вот разве что…
И открыл дверь, и пригласил войти. За дверью была их школьная библиотека. Там оказалось много редких книг по навигации и праву. Рыжий ходил вдоль полок, щелкал языком. Ларкен победно улыбался и быстро, прямо на глазах, трезвел. Налюбовавшись восторженным удивлением гостя, который брал, хватал одну, вторую, третью книгу, флаг-спец важно откашлялся и спросил:
– В карт-класс?
Вошли в карт-класс. Там тоже было очень интересно. Так, например, подобных точных компасов Рыжий раньше нигде не видел. И также в первый раз Рыжий смотрел в девятикратную подзорную трубу, листал «Атлас дальних созвездий», «Тайн-планы всех фарватеров»… А в классе математики он долго вертел линейку со стеклянным бегунком, но после все-таки сообразил, что на ней можно вычислять магнитные склонения, брать синусы и сдвоенный процент минус налог на риск.
– Ну а теперь, – сказал Ларкен, – айда в депешную. Там у нас самое-самое!
Депешная была устроена на верхнем этаже в отдельной башенке без окон. Туда вела двойная бронедверь, она была закрыта на секретные замки, над дверью висел пневморевун.
– Горласт! – сказал о нем Ларкен. – На совесть делали! – и отключил ревун, вставил ключи, одновременно, двумя лапами, ловко их провернул…
И новые друзья вошли в совсем пустую комнату, посреди которой стоял большой овальный стол, накрытый, словно скатертью, ганьбэйским флагом. Входная дверь была уже плотно закрыта, а окон в башенке и вовсе не было… и тем не менее все там было залито каким-то ровным серебристым светом. Рыжий начал с удивлением оглядываться по сторонам, пытаясь отыскать этот загадочный светильник.
Но Ларкен уже сказал:
– Сюда! – и подошел к столу, одним рывком сорвал флаг на пол…
И глазам Рыжего предстал Разумный Треугольник – макет Земли на всю столешницу. Со всех краев, как и положено, там был выкрашенный в синее Бескрайний Океан с отметками глубин, а посреди – неправильный овал самой Земли. Земля была раскрашена, где как, по странам, как на карте: Тернтерц, Даляния, Мэг, Харлистат, Фурляндия. А там, Рыжий скосил глаза, были Равнина и Лес. И вот что главное:
