деле отыщешь этот Континент?
Рыжий долго молчал, смотрел на адмирала… и наконец сказал:
– Х-ха! Неплохой вопрос.
– Ну так ответь.
– А и отвечу. Это спор, и довольно давнишний. Сэнтей, ты с ним, я так понял, знаком, доказывал, что открытие Южного Континента нарушит Великое Равновесие, в котором в настоящее время находится весь наш обитаемый мир. Сэнтей пугал меня всяческими бедами и напастями, которые неминуемо обрушатся на нашу несчастную цивилизацию, если это равновесие нарушится. А я этого не боялся, а теперь и тем более не боюсь. Потому что считаю, что нельзя ухудшить то, что и без того уже хуже некуда.
– Ага! – сказал Вай Кау. – Понятно. А раз всё хуже некуда, то есть ничего испортить уже все равно невозможно, то почему бы не стакнуться и с Вай Кау, этим презренным, подлым и мерзким негодяем? Ты так примерно рассуждал?
– Да. Скажем, так.
Глаза их встретились. Вай Кау уже не снимал очков – так просто посидел, помолчал, постриг ушами… И, наконец, сказал:
– Ну что ж, ты был предельно откровенен. А теперь мой черед. Так вот, твой трактат убедил меня, я склонен ему верить. Но Тварь, которая к нему вдруг примазалась, меня, врать не буду, сильно напугала! И все же я оставил ее при себе, я решил понаблюдать, а что же со мной будет, когда она будет при мне, и вообще, а как же это она жрет своего хозяина – и жрет ли вообще. Ну, такой, скажем, маленький научный опыт, в духе твоего Сэнтея. И что получилось? Ты знаешь, забавно! Тварь, она что? Как только она попадет к тебе, так все говорили, так ты сразу лишаешься всего – удачи, славы, прибылей, а потом, в самом конце, и своей головы… Ну а меня она, эта монета, наоборот спасла. Да-да! Ведь если бы не она, так быть бы мне уже в мешке, потому что мои друзья-соратники для этого уже все приготовили, – и вдруг она меня предупредила! Как, спросишь? Очень просто! В тот день, когда мы в первый раз с тобой встретились, я же еще ничего не знал о мятеже, я верил этим скотам, я думал, что у меня все в порядке. И вдруг ты мне на чистом глазу говоришь, что этот… Хинт был у тебя. Р-ра, вот так да, да что это, думаю, такое? Я же посылал его в Рифлейскую эскадру, а он, значит, ослушался моего приказа, потому что Рифлей, он вон где, посмотри, – и адмирал указал на макет, – а Голодная Бухта, и там твой трактир, это вот здесь! А рядом с ней… Ну, тебе совсем необязательно знать, что там у нас рядом с ней. Главное вот что! Ага, подумал я, вот откуда дует ветер! Поэтому, как только ты ушел, я вызвал… Ну, кого надо, того я и вызвал, и сказал ему: «Пять дней тому назад Хинт был вот здесь, возле Голодной Бухты; с кем?» Тот, вызванный, стал уверять меня, что не может такого быть, что это просто кто-то наклепал на нашего честного, верного Хинта… Ну, и так далее. Тогда я снял очки, и… Х-ха! Я сразу все узнал! Вот как она мне помогла! – и адмирал вскочил…
Но тотчас сел, нахмурился и мрачно продолжал:
– Да только поздно я опомнился. Успел очистить только форт; кого зашил, кого на спицу, а кого… А город упустил! Не дотянулся, не успел – Хинт уже пришел им на помощь, привел с собой двадцать восемь вымпелов, встал за моей спиной и готовит всякие гадости. Теперь разве до города?!
– Так что теперь?
– Как что? – гневно вскричал Вай Кау. – Я радуюсь тому, какой я молодец. Ведь же когда она – ну, эта Тварь, – меня спасла, я сразу же сообразил, что здесь не всё так просто, и сам себе сказал: «Храни трактирщика и всё ему прощай, он знает что-то очень важное и это важное нам еще очень пригодится!» И я не ошибся, х-ха! Вон как она к тебе благоволит. И как зовет! Поэтому хвала, – и адмирал не удержался от улыбки, – сладчайшая хвала Стоокому, что эти мои взбунтовавшиеся скоты еще не успели перекрыть Зимний Док. В Доке нас ждет «Тальфар»! Ты, я надеюсь, этому рад?
Рыжий молчал, смотрел на адмирала, хмурился и думал, что вот как оно всё быстро обернулось: бежал, бежал – и добежал уже. А теперь надо решать! Вполне возможно, дальше думал Рыжий, что Вай Кау и его потом, как и Ларкена, убьет, даже не возможно, а почти наверняка. Но, может, перед тем, как околеть, Рыжий еще всё-таки успеет ну хоть одним глазком увидеть Южный Континент!
И он не выдержал – вскочил и выкрикнул:
– Тогда чего мы ждем? Скорей!
Глава шестая
ИДТИ, А НЕ БЕЖАТЬ
Но адмирал и не думал спешить. Он сделал властный жест, и Рыжий сел. Адмирал перебросил часы – и опять песок едва заметной струйкой побежал из верхней склянки в нижнюю, – затем поправил шарф, откашлялся… и только после этого ткнул когтем в колокольчик. Вбежал посыльный лейтенант – тот самый, – увидел Рыжего и засмущался. Но Рыжий равнодушно отвернулся, а адмирал тихим, но строгим голосом велел лейтенанту немедленно, собрав надежную команду, сбивать замки с Казенной Башни, грузить сокровища и спешно отправлять их вниз, в город, к площади Главных Весов.
– Но, ваша честь! – испуганно воскликнул лейтенант. – Весы уже не наши. Там Чиви Чванг! Он и его ребята…
– Чванг! – повторил адмирал. – Да, там Чванг. Ну и что? С ним уже давно все обговорено, он ждет тебя с грузом. Иди.
– Но…
– Я сказал! Р-рняйсь!
Лейтенант встал во фрунт. Адмирал, улыбнувшись, продолжил:
– Да, вот пришли такие времена, что приходится с кем-то делиться. Потому что вторая шкура на плечах не вырастет, а вторая голова тем более. Понятно?
Лейтенант кивнул.
– Тогда… Порс! Выполняй! – велел Вай Кау.
Лейтенант убежал. Затем, немного погодя, был вызван обер-квартирмейстер Лапый – дородный, мрачный тип. Рыжий слыхал про Лапого, он, говорили, у Вай Кау первый клык, Вай Кау любит с ним советоваться.
Но в этот раз советоваться было некогда. Вай Кау коротко велел:
– В девять. Понятно? Ровно в девять!
Лапый кивнул.
– Иди!
Лапый развернулся и вышел, неслышно притворил за собой дверь. Вай Кау еще посидел, посмотрел по сторонам, – моргал, наверное, подумал Рыжий, да за очками разве что рассмотришь, – а после резко встал и сказал:
– А вот теперь и нам пора идти. Идти, а не бежать. По Океану ведь не бегают, и по нему даже не ходят – в него только идут. Идем!
Они прошли за шкаф, там Вай Кау опустился на четвереньки, ловким шулерским движением провел лапой по плинтусу, что-то где-то нажал, чем-то щелкнул, паркет разъехался, под ним открылся узкий черный люк, они быстро спустились в него вниз по скобам, вбитым в стену, люк тотчас же закрылся – и они пошли. Шли молча. Только еще в самом начале Вай Кау обернулся и сказал:
– Это мой личный ход, подземный.
Но это скорей был не ход, а настоящая кротовая нора – темная, тесная, но, правда, сухая и чистая. Но и тьма там была просто кромешная, из-за нее Рыжий все время отставал, Вай Кау поджидал его на поворотах, подсказывал, куда лучше ступить, а если Рыжий торопился, добавлял:
– Успеем, не спеши. Все схвачено.
Рыжий молчал. Они еще прошли, потом Вай Кау вдруг сказал:
– Всё схвачено! В девять они взлетят на воздух. Лапый – кремень, не дрогнет.
Ага, подумал Рыжий, вот в чем дело, но вслух ничего не сказал. Они еще прошли, потом Вай Кау вновь заговорил:
– Мест много, Континент большой, Лапый уйдет и так зашьётся, что они его после вовек не найдут! Если останется, кому искать!
Сказав это, Вай Кау засмеялся. А отсмеявшись, больше ничего не говорил, и дальше они шли молча. Потом ползли. Спускались по канату, опять шли…
