искать, отступил на шаг, посмотрел на стол и вспомнил, что также когда-то случилось у них возле Выселок, когда он смотрел перед собой и видел только прошлогоднюю иглицу и там же рядом лужу, а видение уже исчезло.
Что ж, значит, опять не судьба, подумал Рыжий и отступил еще и опустился в кресло. Теперь прямо напротив него на стене висела та самая карта, которую в первый же день этого их несчастливого плавания дал ему адмирал. Карта был поддельная. А где правдивая, подумал Рыжий. И вообще, подумал он дальше, а есть ли Континент, а правильны ли были расчеты? И не потому ли монета исчезла, что никакого Континента нет и плыть им некуда? Вон корпус как скрипит, значит, они еще прибавили, подумал Рыжий, Проглотный Зев стал еще ближе и скоро их сожрет! И если Сэнтей каким-нибудь образом узнает об этом, то очень обрадуется, ведь если Южный Континент не будет найден, то сохранится Равновесие и планета не перевернется. Но разве кто-нибудь хотел, чтобы она переворачивалась?
Но, тут же подумал Рыжий, а если она устоит, то что ему до этого? И вообще, зачем ему всё это и все эти? Ведь самому ему ровным счетом ничего не нужно – ни славы, ни богатства, ни самодовольства, ни чего-либо другого, он же всю свою жизнь ничего для себя не добивался, а только и знал, что бегал, суетился, жил там и сям, и вот, наконец, прибежал! Теперь он сидит один в каюте, вокруг Бескрайний Океан, а сверху эти скоты! Подумав так, Рыжий невольно поднял голову и прислушался. Вверху было тихо. Р-ра, ну еще бы, насмешливо подумал Рыжий, они теперь, наверное, еще сильней перепугались, когда Базей рассказал им про то, как исчезла монета. Их теперь сюда ни на какой удавке не затащишь! Даже самого Вай Кау, если, вдруг подумал Рыжий, он жив. А что, тут же подумал он, убить слепого – нехитрое дело. А тут вдруг Тварь! Да, им сейчас не до него, подумал Рыжий…
Как вдруг раздался гонг, а это был гонг на обед, а после послышались знакомые шаги – это в каюту спускался стюард. Странно, подумал Рыжий, чего это они вдруг осмелели, ну да сейчас все прояснится. Вошел стюард и начал расставлять на столе посуду – один куверт, а не два, как обычно. При этом лапы у него дрожали. А тут еще Рыжий сказал:
– Осторожно! На Тварь не поставь!
Стюард застыл, не зная, что и делать. Рыжий сказал:
– Ставь, ставь! Я пошутил. – И почти сразу же спросил: – А кто это распорядился про мою кормежку?
– Его высокопревосходительство, – сказал стюард.
– А, кстати, где он? – спросил Рыжий ровным голосом.
– На баке, – поспешно ответил стюард. И также поспешно добавил: – Он занят там, просил не беспокоить.
– Не буду, – Рыжий усмехнулся. – Проголодался я, не до волнений! – и, пододвинув к себе тарелку, он начал быстро, с аппетитом есть.
Стюард стоял над ним, не уходил. Рыжий спросил:
– А как здоровье нашего патрона?
– Да как всегда, – сказал стюард. – Чего ему.
Рыжий кивнул, пережевал большой кусок, опять спросил:
– А Геза как? А семеро гребцов, а двое марсовых?
– Все на стопах.
– Прекрасно. Налей-ка мне вот этого.
Стюард налил. Рыжий отпил, опять отпил, посмаковал, после спросил:
– А чего это его высокопревосходительство не явился обедать?
– Он сейчас в другом месте обедает, – сказал стюард. – Он очень занят на баке. У него там много дел.
– Служебное рвение – это похвально, – сказал Рыжий. – Еще подлей.
Стюард подлил. На этот раз Рыжий всё выпил в один мах и не поставил – положил бокал, достал платок и долго утирался. Стюард не уходил. Рыжий сказал:
– Иди. Чего ты ждешь.
– Мне еще велено сказать…
– Так говори!
– К вам… Кром придет.
– Ну, Кром. Раз надо, пусть приходит.
– Но вы, наверное, не знаете, зачем.
– Ну почему же? Знаю – снимет мерку. Потом сошьет мешок. Так?
– Так, – сказал стюард. – И вам, – он помолчал, – не боязно?
– Нет, – бодрым голосом ответил Рыжий. – А чего? Пусть шьет. Мы же с Базеем вровень, ухо в ухо. Так что не зря Кром постарается. Глядишь, кому-нибудь и пригодится! А ты иди, а то ведь тебя ждут. Надо же тебе докладывать. Иди! – уже сердито сказал Рыжий. – Я что сказал?!
Стюард подобострастно закивал и, пятясь, быстро вышел из каюты. Вот так-то, чва, гневно подумал Рыжий, и все они там чва, косари и скоты, все до единого, вместе с Вай Кау, если он, конечно, еще жив… Нет, тут же подумал Рыжий, надо успокоиться – и стал просто смотреть перед собой, то есть на стол. На котором исчезла монета, дальше подумал он, но если еще раз поискать, то, может быть…
Нет-нет, гневно подумал Рыжий, хватит, и резко встал, прошел через каюту, подошел к иллюминатору и стал смотреть на Океан…
Хотя смотреть-то было не на что – вокруг была одна вода, а над ней тяжелый, раскаленный воздух. Ни ветерка, ни дуновения, в такую пору, говорят, подумал Рыжий, над горизонтом нередко всплывают миражи и тогда марсовый кричит: «Земля! Земля!», корабль меняет курс, гребцы встают и падают, встают и падают, заветная земля всё ближе, и вот она уже совсем недалеко… И вдруг мираж исчез, горизонт пуст, гребцы в изнеможении отбрасывают весла. Вот почему Ларкен доказывал, что в море так необходим узнаватель – инструмент, который никогда не ошибается не только ночью или в туман, но и в такую жару тоже.
Но где сейчас Ларкен, гневно подумал Рыжий, да там же, где и Бейка! А кто их убил? Да тот, кому Рыжий поверил, хотя куда уместней было бы подумать, что вначале был их черед, а потом наступит и его, и так ведь оно и обернулось! Крот, разуверившись в монете, опять решил, что она – Тварь, и поэтому сейчас, как только эта вахта кончится, сюда придет Кром…
Нет, так тоже нельзя, подумал Рыжий, а надо, как учил Сэнтей, просто смотреть перед собой и ни о чем не думать, и это правильно, потому что тогда никто не догадается, что у тебя на уме, а это особенно важно тогда, когда ты находишься в полной растерянности и даже приблизительно не знаешь, что тебе делать дальше. Поэтому смотри на Океан, на это однообразное чередование волн, разве это не успокаивает и не отвлекает, и не придает новых сил?.. Ну, и так далее, то есть о примерно таких же вещах и явлениях Рыжий думал еще долго, даже очень долго, и, казалось, ничего не замечал и не чуял…
Но Крома он почуял вовремя, сразу вскочил и встал возле стола. Кром, парусиновый мастер, тем временем медленно спустился по трапу и вошел в каюту. Это был приземистый, сутулый малый, а линейку он держал как посох. Сказал:
– Я… это…
– Знаю! – глухо отозвался Рыжий. – Чего стоишь? Давай.
Кром подошел к нему, помялся и сказал:
– Лечь надо.
– А зачем? Так измеряй.
– Нет, надо лечь, – сказал Кром. – Когда ляжешь, тогда станешь длиньше. После будет просторней, удобней.
– Не всё равно ли, что будет после? – сказал Рыжий.
– Нет, не всё, – сказал Кром. – Ты меня слушай. Ложись.
Но Рыжий не спешил ложиться, а спросил:
– А адмирал, он как это решил? На рею или по доске?
Кром недовольно сморщился, сказал:
– Если кому по доске, тому мешка не шьют. Это первое. А про адмирала мне рассказывать не велено. Это второе.
Рыжий усмехнулся и сказал:
