симулянту.
– Возможно, я и сказала что-то подобное, – с задумчивым видом согласилась она.
– Удивительно, как это вы оба допустили, что я сам додумался до того, чтобы столоваться со всеми?
Корд усмехнулся.
– Скорее всего ты просто пожалел Лорену, которая таскает по коридору тяжелые подносы.
Застенчивая улыбка появилась у Джейка на губах.
– Отчасти. Она готовила и убирала на кухне, пока вы были в городе, и у меня не хватило духу попросить ее принести мне поднос. Поэтому я сказал, что пора мне есть со всей семьей.
Рейчел прикрыла веки, чтобы скрыть набежавшие слезы. Как же он изменился!
– Рейчел? – Он подкатил кресло к ней поближе. – Что с вами?
Она сморгнула слезу.
– Ничего. Я собираюсь попросить вас об еще большем одолжении.
Он раздраженно вздохнул.
– Давайте, не стесняйтесь.
– Будьте в гостиной завтра утром, когда приедет мистер Соломон. Просто проявите вежливость и поздоровайтесь с ним. Он замечательный человек, Джейк, – умелый и талантливый.
– Большинство настройщиков обладают талантом.
– Джейк, он задерживается здесь на день, чтобы приехать к нам, – добавил Корд.
Джейк смерил сердитым взглядом Корда и Рейчел.
– Ты просто давишь на меня, Корд. Мне не нравится, когда меня жалеют. Вот бедняжка – безногий пианист! Пожалуйста, взгляните на него!
– Обещаю, что он не станет смотреть на вас с жалостью, – тихо сказала Рейчел.
– Да ну?
– Да. Он не в состоянии увидеть вас, Джейк. Он слепой.
Прислушиваясь к звучанию верхних регистров, Давид Соломон, казалось, не слышал, как в проеме двери гостиной появилось инвалидное кресло. Он ударил по клавише, затем встал и, склонившись над струнами, что-то поправил и повторил это несколько раз, прежде чем остался доволен сделанным.
Джейк давно понял, какая это утомительная работа, но восхищение, написанное на лице настройщика, говорило об обратном. Тонкие пальцы брали аккорды и октавы. Склонив голову набок, мастер слушал звучание пианино.
Неожиданно он произнес:
– Почему вы не подойдете поближе вместо того, чтобы наблюдать от двери?
– Я не хотел вам мешать. – Джейк медленно въехал в комнату. – Вы – мистер Соломон?
Нащупав пальцами сумочку, Давид Соломон положил в нее настроечный ключ.
– Да. А вы, как я понимаю, Джекоб Макферсон.
Джейк кивнул.
– Да, это я. – Он посмотрел на полузакрытые, глубоко посаженные глаза настройщика.
– Я слышал ваше выступление в Нью-Йорке на сольном концерте, когда вы учились там. – Давид Соломон развернулся на табурете и протянул вперед ладонь. – Покажите мне вашу руку.
Джейк подъехал ближе и, подавшись вперед, вложил пальцы в ладони мистера Соломона. Давид Соломон ощупал пальцы, суставы, поводил кончиками собственных чувствительных пальцев по всей руке Джейка.
– Теперь другую руку, пожалуйста, – попросил он.
У Джейка сильнее заколотилось сердце, участилось дыхание, и он ощутил глубоко внутри прилив жизненных сил.
– Вы больше не играете? – Нет.
– Почему? Оттого, что вы в инвалидном кресле?
– Этого, по-моему, вполне достаточно, мистер Соломон.
Внезапный прилив гнева и неловкости охватил Джейка. Его бросило в жар, и захотелось развернуться и уехать из комнаты.
– А разве ваши руки пострадали каким-либо образом? Я не смог этого уловить.
– Нет. – Ответ прозвучал холодно и резко, как бы положив конец расспросам.
– Подождите.
Джейк задержался, хотя его руки лежали наготове на колесах кресла.
– Мы все носим на себе различные раны, мистер Макферсон. Ваши и мои, возможно, более заметны, чем у других.
– У меня нет ног, и поэтому я не могу использовать педали, сэр, – с болью вырвалось из груди Джейка.
– А колени у вас тоже отсутствуют? – спросил настройщик. Он выпрямился и пробежался по клавишам. Затем взял подряд несколько октав.
Джейк подождал, пока Давид Соломон закончит с устранением очередной поломки, и ответил:
– Правое колено сохранилось.
– Вам повезло. – Мистер Соломон сыграл короткий пассаж с удивительно нежным звучанием. – Без глаз я могу полагаться исключительно на свою память. А вы можете выучить новые музыкальные произведения.
– Без педалей это просто звяканье. Я знаю, о чем говорю, мистер Соломон.
– Да, конечно. – Настройщик понимающе кивнул. – Но правым коленом вы могли бы нажимать на басовую педаль, прилаженную под клавишами. Ее следует прикрепить к железному бруску, а затем привязать проволокой. Вы лишаетесь контроля над высокими нотами, но… – Он пожал плечами и лучезарно улыбнулся. – Думаю, с одной педалью можно кое-что сделать, мистер Макферсон. Уверен, ваша игра затронет душу.
Джейк громко фыркнул.
– Педаль под клавиатурой? Где вы видели подобное?
– Нигде. Но я знаю, что это можно сделать.
Джейк снова покраснел.
– Простите, я сказал, не подумав. Конечно, вы не могли это видеть.
– Само собой разумеется. Я не обиделся.
– Как такое можно соорудить? – В голосе Джейка прозвучал проблеск надежды.
– У вас в городе, наверное, есть кузнец?
– Конечно.
Давид Соломон развел руками.
– Тогда все в порядке. Попросите его приехать и снять размеры. Нет, лучше я сам с ним поговорю на обратном пути. Мы скорее сообразим, что к чему.
– Вы сделаете это для меня?
– Нет, не только для вас, а для той музыки, которая живет внутри вас. И для тех, кого вы, возможно, затронете своим талантом.
– Я никогда больше не поднимусь на сцену, – с горечью ответил Джейк.
– Тогда улучшите этот мир, сделав светлее свой собственный, внутренний. Пусть музыка питает вашу душу, Джекоб Макферсон.
Глава шестнадцатая
Солнце едва успело взойти, когда до Рейчел донеслись звуки музыки. Она открыла глаза, прислушиваясь к слабому звучанию пианино снизу из гостиной.
Рейчел встала и подошла к комоду. Выдвинув ящик, она достала чистое нижнее белье.
За спиной раздались приглушенные шаги. Она взглянула в зеркало на стене – это Корд: волосы взъерошены после сна, от крепкой фигуры исходит мужская сила.
Он подошел и встал рядом с ней – на фоне его загорелого тела ее кожа казалась бледной.
– Я люблю тебя, – прошептал он, а она прикрыла глаза, чтобы лучше проникнуться нежностью, таившейся в переливах его низкого голоса. Неужели этот сильный, выносливый мужчина принадлежит ей и
