б
Однажды вечеромъ, въ феврал?, смотритель и Сарандилья толковали о работахъ на ферм? въ то время какъ Эдувихисъ мыла посуду въ кухн?. Кончился пос?въ гороха, фасоли и чечевицы. Теперь толпа поденщиковъ и поденщицъ была занята т?мъ, что полола хл?бныя нивы. Сарандилья, — полусл?пота котораго, повидимому, обостряла его слухъ, прервалъ Рафаэля, повернувъ голову въ сторону, какъ бы для того, чтобы лучше слышать, и сказалъ:
— Мн? кажется, гремитъ громъ…
Рафаэль сталъ прислушиватъся. Д?йствительно, гд?-то вдали слышались раскаты грома: собиралась гроза. Она и разразилась съ необычайной силой. Полился дождь, какъ изъ ведра, и двое мужчинъ должны были укрыться подъ входной аркой, откуда сквозь р?шетку воротъ видать было лишь небольшой кусочекъ поля.
Отъ почвы, на которую падали дождевые потоки, несся теплый паръ и запахъ мокрой земли. Вдали, по бороздамъ поля, превращеннымъ въ ручьи, б?жала толпа рабочихъ, направляясъ въ ферму, и съ ихъ плащей лилась грязная вода. Рафаэль обратилъ вниманіе на двухъ отд?льныхъ лицъ, медленно приближавшихся къ ферм?. Одинъ изъ нихъ велъ за уздечку осла, навьюченнаго большими сумками изъ плетеной соломы, изъ-за которыхъ едва видн?лись уши и хвостъ животнаго.
Смотритель узналъ того изъ нихъ, который велъ за уздечку осла, понукая его, чтобы онъ шелъ скор?й. Звали его Маноло; это былъ старый поденщикъ.
Посл? одной изъ стачекъ крестьянъ хозяева указывали другъ другу на Маноло какъ на одного изъ главныхъ зачинщиковъ. He получая всл?дствіе того нигд? работы, онъ существовалъ лишь т?мъ, что переходя изъ фермы въ ферму въ качеств? коробейника, продавалъ женщинамъ мелкій товаръ — платки, ленты и куски полотна, а мужчинамъ вино, водку и прокламаціи, старательно спрятанныя у него въ сумкахъ.
Только въ Матансуэлу и еще въ очень немногія фермы могъ Маноло проникнуть, не вызывая тревоги и не встр?чая противод?йствія.
Рафаэль всматривался въ другого челов?ка, въ товарища коробейника, который ему тоже казался знакомымъ, но не могъ припомнить, кто это такой. Онъ шелъ, заложивъ руки въ карманы, весь промокнувъ отъ дождя, дрожа отъ холода, потому что не им?лъ плаща, какъ его таварищъ. Однако, несмотря на это, онъ шелъ не торопясь, словно дождь и в?теръ нимало не безпокоили его.
— Прив?тъ, товарищи! — сказалъ Маноло, проходя мимо воротъ фермы. — Вотъ такъ погода, просто ужасъ!..
Туть толъко Рафаэль узналъ того, который сопровождалъ торговца, увидавъ его безкровное лицо аскета, р?дкую бородку и добрые, угасающіе глаза, смотр?вшіе сквозь голубоватыя стекла очковъ.
— Донъ-Фернандо! — воскликнулъ онъ съ удивленіемъ. Въ самомъ д?л?, это былъ донъ- Фернандо.
И выйдя изъ-подъ воротъ, въ бушующій разливъ дождя, Рафаэль взялъ дона-Фернандо за руку, чтобы заставить его войти во дворъ. Тотъ сопротивлялся, желая идти съ товарищемъ н?сколько дальше, въ людскую. Но Рафаэль усиленно протестовалъ. Добрый пріятель его крестнаго, тотъ, который былъ начальникомъ его отца, не хочеть зайти въ нему…
И почти насилъно онъ введъ его въ ферму, въ то время какъ Маноло отправился дальше, въ людскую.
— Иди, иди, — поощрилъ его Сарандилья. — Поденщики нав?рное раскупять вс? твои бумаженки и имъ будетъ ч?мъ занятъся, пока льеть дождь. Мн? кажется, что дождливое время установится теперь надолго!
Сальватьерра вошелъ въ кухню фермы, и Эдувихисъ, чувствуя состраданіе къ промокшему насквозь «б?дному сеньору», торопливо запалила огонь въ очаг?.
А Сарандилья обратился къ ней съ н?которою торжественностью, говоря:
— Знаешь ли ты, кто этоть кабальеро, Эдувихисъ?… Нав?рное н?тъ… Это донъ-Фернандо Сальватьерра, тотъ самый сеньоръ, о которомъ столько писади въ газетахъ и который защищаетъ б?дныхъ.
Между т?мъ смотритель отыскивалъ бутылку ц?ннаго вина, подаренную ему н?сколько м?сяцевъ тому назадъ крестнымъ. Наконецъ онъ нашелъ ее и, наливъ стаканъ, предложилъ его дону-Фернандо.
— Благодарю, я не пью.
— Но это вино перв?йшаго сорта, сеньоръ, — сказалъ Сарандилья. — Выпейте, милость ваша — вино очень вамъ полезно, посл? того какъ вы промокли.
Сальватьерра сд?лалъ отрицательный жестъ рукою.
— Еще разъ благодарю: я не беру въ ротъ вина.
Сарандилья взглянулъ на него съ изумленіемъ. Что за исторія!.. По справедливости счвтаютъ этого дона-Фернандо совс?мъ особеннымъ челов?комъ.
Рафаэль просилъ его съ?сть что-нибудь, и вел?лъ старух? приготовить скор?е яичницу и подать ветчину, которую хозяинъ прив?зъ въ одно изъ своихъ пос?щеній. Но Салльватьерра р?шительно отказался. Все это лишнее, у него съ собой весь его ужинъ. И онъ вынулъ изъ кармана мокрую бумагу, въ которой были завернуты кусокъ хл?ба и сыра.
— Ho, по крайней м?р?, вы не откажетесь покурить, донъ-Фернандо? — спросилъ Рафаэль, предлагая ему сигару.
— Благодарю васъ, я не курю.
Старикх Сарандилья не могъ дольше сдерживаться. Даже и не курить?… Теперь понятно удивленіе н?которыхъ людей. Челов?къ, у котораго такъ мало потребностей, вызываетъ даже страхъ, словно онъ пришлецъ съ того св?та.
И пока Сальватьерра подошелъ въ огню, чтобы погр?ться, смотритель ушелъ и тотчасъ же вернулся. Онъ принесъ съ собой теплый зимній плащъ, въ который и завернули Сальвальерра, снявъ съ него мокрую одежду.
Рафаэль высказалъ свое удивленіе, что донъ-Фернандо зд?сь, когда крестный н?сколько дней тому назадъ говорилъ ему, будто онъ въ Кадикс?.
— Да, я былъ тамъ. Я ?здилъ взглянутъ на могилу моей матери…
И точно желая скор?е перешагнуть черезъ это воспоминаніе, онъ сообщилъ, какимъ образомъ попалъ сюда. Сегодня утромъ вы?халъ онъ изъ Хереса, чтобы повидатъся съ сеньоромъ Антоніо Матакардильосъ, собственникомъ плохонькаго постоялаго двора вблизи фермы Матансуэла. Сеньоръ Антоніо въ молодости учаіствовалъ вм?ст? съ нимъ во вс?хъ революціонныхъ приключеніяхъ, у него была теперь бол?знь сердца; ноги его распухли отъ водянки и донъ-Фернандо прі?халъ повидаться съ нимъ, об?щавъ ему пос?тить его еще разъ вм?ст? съ Маноло, котораго онъ тамъ встр?тилъ. Донъ-Фернандо возвращался съ Маноло въ Хересъ, когда ихъ застигла буря и принудила искать уб?жища въ какой-нибудь мыз?.
Рафаэль заговорилъ съ дономъ-Ферніндо о его странныхъ обычаяхъ, о которыхъ много разъ ему разсказывалъ его крестный: о томъ, какъ онъ купался въ мор? въ Кадикс? среди зимы, какъ онъ отдалъ свой плащъ первому встр?чному «товарищу», нуждающемуся въ немъ, о его режим? питанія, на которое онъ тратилъ не бол?е тридцати сантимовъ въ день.
Сальватьерра оставался все время невозмутимымъ, точно р?чь шла не о немъ, a o комъ-нибудь другомъ, и только когда Рафаэль удивлялся скудости его питанія, онъ отв?тилъ:
— Я не им?ю права на большее. Быть можетъ, эти б?дняки, которые сидятъ въ повалку тамъ въ людской, ?дятъ лучше меня?
Когда Сальватьерра увид?лъ, что его платье почти высохло, онъ од?лся въ него и направился въ дверямъ. Несмотря на то, что дождикъ все еще шелъ, онъ р?шилъ отравиться въ людскую, къ своему
