управителя, лежа въ постели, рекомендовалъ ему «твердость» въ обращеніи съ л?нтяями-поденщиками, и сов?товалъ вс?хъ ихъ «заткнутъ себ? за поясъ».
Несмотря на эти, высказываемыя донъ-Луисомъ «идеи», донъ-Пабло терп?ть не могъ своего двоюроднаго брата, считая, что онъ лишь позорить ихъ семью. Этотъ родственникъ, повторявшій въ своемъ образ? жизни скандалы и кутежи маркиза Санъ-Діонисіо, былъ очень неудобенъ для фирмы, вызывавшей къ себ? всеобщее уваженіе. Б?да эта усиливалась еще присутствіемъ въ дом? Дюпоновъ двухъ дочерей маркиза, Лола и Мерседесъ. Ихъ крайне легкомысленное поведеніе приводило въ отчаяніе дону-Эльвиру. Наконецъ, одинъ изъ поклонниковъ д?вушевъ посп?шилъ посвататася къ Лола, точно боясь, что она ускользнетъ отъ него.
Свадьба эта явилась освобожденіемъ для об?ихъ сестеръ. Незамужняя пере?хала жить къ замужней, и вскор? въ дом? мужа он? ввели т? же обычаи и нравы, которыхъ он? придерживались въ дом? Дюпововъ. Мерседесъ проводила ночь за р?шеткой окна въ интимныхъ бес?дахъ со своими ухаживателями: ея сестра сопровождала ее, и говорила съ другами, чтобы не терятъ времени попусту. Мужъ протестовалъ, но и жена и ея сестра негодовали на то, что онъ осм?ливается подобныя невинныя развлеченія ихъ толковать оскорбительно для ихъ ц?ломудрія.
Сколькоо горя причинили эти дв? «маркезиты», ихъ называли въ город?, — строгой донь?-Эльвир?!.. Незамужняя, Мерседесъ, б?жала съ богатымъ англичаниномъ. Время отъ времени о ней доходили неопред?ленные слухи, заставлявшіе бл?дн?ть отъ б?шенства благородную сеньору. To ее вид?ли въ Париж?, то въ Мадрид?, ведущей жизнь элегантной «кокотки». Она часто м?няла своихъ покровителей, которыхъ въ изобиліи привлекала къ себ? своею красотой. Къ тому же на н?которыхъ изъ нихъ производилъ немалое впечатл?ніе ея титулъ маркизы де-Санъ-Діонисіо, и дворянская корона, которою она украшала ночныя свои рубашки и простыни постели, пос?щаемой столь же усиленно, какъ и панель людной улицы.
Вдова Дюпона чутъь не умерла оть стыда, узнавъ обо вс?хъ вещхъ вещахъ. Господи Боже, для этого- то появились на св?ть знаменитые члены ихъ рода, — вице-короли, архіепископы и генералы, которыхъ короли награждали титулами и им?ніями!.. Чтобы вся ихъ слава служила лишь рекламой женщин? дурного поведенія!.. И все-таки еще Мерседесъ оказалась лучшей изъ двухъ сестер?! По крайней м?р?, она хоть б?жала, чтобы не позоритъ свою семью въ родномъ ихъ город?, и если она и жила въ гр?х?, то лишь только съ людьми всегда приличными, занимавщими изв?стное положеніе въ св?т?. Но младшая, замужняя, эта, казалось, им?ла въ виду погубитъ вс?хъ своихъ родныхъ, покрывъ ихъ позоромъ. Посл? б?гства Мерседесъ семейная жизнь Лолы превратиась чисто въ адъ. Мужъ ея терзался ревностію, онъ не зналъ, кого считать своимъ соперникомъ, такъ какъ Лола стала обращаться со вс?ми одинаково развязно, словно вс?мъ предлагая себя своими взглядами. Домашнія исторіи были безпрерывны, скандалы стали такими невыносимыми, что, наконецъ, мужъ счелъ нужнымъ пере?хать къ своимъ родителямъ, и «маркезита» зажила одна во все свое удовольствіе. Кутежи, шумъ, драки, пьяныя ласки, которыя она мелькомъ вид?ла въ родительскомъ дом?, привлекали ее съ атавистической силой и она отдавалась имъ безъ всякаго угрызенія сов?сти, точно продолжая семейную традицію. Въ своихъ вочныхъ экскурсіяхъ, идя подъ руку съ торговцемъ свиньями, который въ ту пору пользовался временнымъ ея расположеніемъ, она иногда встр?чалась съ Луисомъ Дюпономъ и его веселой свитой, и они кутили и напивались вс? вм?ст?.
Посл?дней любовью «маркезиты» былъ курносый атлетъ, торговецъ свиньями, съ которымъ она жила въ предм?стъи Хереса; какая-то тайная привлекательность этого сильнаго самца всец?ло порабощала ее. Она гордилась имъ, и хотя, случалось, иногда и уходила отъ него на н?сколько дней, но возвращалась всегда сама, и тогда весь кварталъ слышалъ крики «маркезиты», которую ея возлюбленный таскалъ за волосы и билъ.
Богатыя и благочестивыя семьи, состоявшія въ узахъ родства съ Санъ-Діонисіо, говорили съ покорностью: — Должно быть, она сумасшедшая. Но не могли покорится Дюпоны, — донъ-Пабло и его мать, — которые всякій разъ, когда они встр?чали на улиц? Лола съ ея рыжими волосами и наглой улыбкой, возвращались домой смущенные и въ самомъ ужасномъ настроеніи духа. Они у?зжали на долгое время изъ Хереса въ Марчамалу, чтобы изб?жать встр?чи съ маркезитой и съ людьми, говорившими объ ея эксцентричностяхъ.
Блаігодаря продолжительному пребыванію своему въ Марчамал? Дюпонъ наконецъ, привелъ въ исполненіе давнишнее свое нам?реніе, выстроивъ вм?сто стараго зданія красивый и роскошный новый домъ для своей семьи. Но онь не перестроилъ жилище для виноградарей, и сохранилъ старую людскую, почерн?вшую отъ дыма, въ которой спали поденщики.
III
Когда дюжина собакъ, которыхъ держали на ферм? Матансуэла, — борзыя, дворняжки и таксы — чуяли въ полдень приближеніе смотрителя, он? прив?тствовали его громкимъ лаемъ, и когда дядя Антоніо, изв?стный подъ прозвищемъ Сарандилья, выходилъ къ воротамъ навстр?чу Рафаэлю.
Старикъ былъ прежде, въ теченіе долгихъ л?тъ, смотрителемъ фермы. Его взялъ къ себ? на службу еще отецъ веселаго донъ-Луиса, но этотъ посл?дній, желавшій окружатъ себя лишь молодыми людьми, а также въ виду старости и плохого зр?нія Сарандильи, зам?нилъ его Рафаэлемъ. Еще благодареніе Богу, какъ говорилъ дядя Антоніо со своъ крестьянскимъ смиреніемъ, что хозяинъ не послалъ его собирать милостыню по большимъ дорогамъ, а позволилъ жить на ферм? съ женой, съ т?мъ однако, чтобы она присматривала за домашней птицей, а онъ помогалъ въ уход? за поросятами.
Два инвалида борьбы съ землей не им?ли другого просв?та въ тяжеломъ своемъ положеніи, какъ только хорошее отношеніе къ нимъ Рафаэля. Только доброта новаго смотрителя облегчала ихъ участь. Дядя Сарандилья проводилъ ц?лые часы, сидя на одной изъ скамеевъ у воротъ, устремивъ взглядъ своихъ помутн?вщихъ глазъ въ поля съ безконечными ихъ бороздами, И смотрителъ не укорялъ его за старческую л?нь. Старуха любила Рафаэля, какъ родного сына. Она присматривала за его б?льемъ и об?домъ, а онъ платилъ ей подарками за ея услуги. Рафаэль по доброт? и красивой наружности своей походилъ на единственнаго ихъ сына, который умеръ, въ бытность свою солдатомъ, въ Куб?. Сеньора Эдувихисъ часто бранила мужа за то, что, по ея мв?нію, онъ не былъ достаьочно любезнымъ и предупредительнымъ относительно Рафаэля. Прежде ч?мъ собаки возв?щали лаемъ о его приближеніи, она слышала топоть его лошади.
— Скор?й, — кричала она своему мужу, — ты разв? не слышишь, что ?деть Рафаэль? Б?ги, подержи ему стремя.
Пока старикъ это д?лалъ, а зат?мъ уводилъ лошадь въ конюшню, Рафаэль весело направлялся въ кухню къ Эдувихисъ и спрашивалъ, что ему дадть сегодня въ об?ду. Они садились втроемъ за столъ, и Сарандилья бросалъ жадный взгдядъ на бутылку съ виномъ, къ которой онъ протягивалъ дрожащія руки. Это была роскошь, введенная въ обычай Рафаэлемъ, такъ же какъ и сигары, которыя двое мужчинъ медленно выкуривали посл? об?да, говоря о работахъ на ферм?. Смотритель разсказывалъ о по?здк? на пастбища дона-Луиса, гд? зимовали стада — коровы и кобылы фермы. За ними присматривали пастухъ и два подпаска, получавшіе вс? втроемъ поденную плату лишь въ дв? песеты, а ихъ попеч?нію было дов?рено восемьсотъ коровъ и сто быковъ, стоящіе сотни тысячъ песетъ! Рафаэль удивлялся честности, кротости и доброт? этихъ б?дныхъ людей. Сарандилья подтверждалъ мысли, высказанныя Рафаэлемъ. Д?йствительно, наибол?е честные люди, это — б?дняки. И ихъ еще боятся, считаютъ ихъ дурными?!. Онъ ставитъ ни во что честность городскихъ сеньоровъ.
— Подумай, Рафаэ, какая заслуга въ томъ, скажемъ къ прим?ру, если донъ-Пабло Дюпонъ, при вс?хъ своихъ милліонахъ, окажется добрымъ и ни у кого ничего не украдеть? Настоящіе добрые ліоди — одни лишь б?дняки, одни мы.
Но смотритель не выказывалъ такого же оптимизма, какъ старикъ. По его мн?нію, поденщики, хотя они и б?дные люди, но и у нихъ достаточно пороковъ, a главное, они л?нтяи. Сарандилья негодовалъ, слушая такія р?чи Рафаэля. А какими же онъ желалъ бы вид?ть поденщиковъ? Какой могутъ они чувствовать интересъ къ своей работ?? Онъ помнитъ времена, когда онъ и Эдувихисъ работали поденно. Что это была за жизнь?… Работатъ ц?лый день подъ лучами палящаго солнца или же въ стужу, не получая
