нимъ.
Когда веселая компанія вошла въ людскую, она застала ее почти пустой. Ночь была весенняя и манихеросы, и арреадоръ[10] сид?ли на полу около дверей, устремивъ глаза въ поле, безмолвно син?вшее подъ св?томъ луны. Женщины спали въ углахъ, или же, составляя группы, въ глубокомъ молчаніи слушали сказки о в?дьмахъ и разсказы о чудесахъ святыхъ.
— Хозяинъ! — опов?стилъ надсмотрщикъ, входя въ людскую.
— Вставайте, вставайте!.. Кто желаетъ выпить вина? — крикнулъ весело сеньорито.
Вс? поднялись, улыбаясь неожиданному появленію.
Д?вушки смотр?ли съ удивленіемъ на Маркезиту и двухъ сопровождавшихъ ея женщинъ, восхищаясъ ихъ китайскими цв?тистыми шалями и сверкающими гребенками.
Мужчины скромно отступали передъ сеньоритомъ, предлагавшимъ имъ стаканъ вина, между т?мъ какъ глаза ихъ были устремлены на бутылку, которую онъ держалъ въ рукахъ. Посл? лицем?рныхъ отказовъ вс? выпили. Это вино богатыхъ, незнакомое имъ. О! донъ Луисъ прекрасный челов?къ! Немного сумасбродный, но молодость служитъ ему извиненіемъ и притомъ же у него доброе сердце. Пустъ бы вс? хозяева походили на него!..
— Вотъ такъ вино, товарищи, — говорили они другъ другу, вытирая себ? губы оборотной стороной руки.
Тетка Алкапаррона тоже выпила, а сынъ ея, которому наконецъ-таки удалось присоединиться къ свит? хозяина, прохаживался взадъ и впередъ передъ нимъ, открывая лошадиный рядъ своихъ зубовъ съ самой очаровательной изъ реестра его улыбовъ.
Дюпонъ держалъ р?чь, размахивая надъ головой бутылкой. Онъ пришелъ пригласить на пиръ вс?хъ д?вушекъ изъ людской, яно только хорошенькихъ… Ужъ онъ таковъ: простой и откровенный: да здравствуетъ демократія!..
Д?вушки, конфузясъ присутствіемъ хозяина, котораго многія изъ нихъ вид?ли въ первый разъ, отступали назадъ, опуская глаза, держа руки вдоль юбокъ. Дюпонъ указывалъ ихъ: «Эта, вотъ эта!» И онъ остановилъ свой выборъ также и на Мари-Крус?, двоюродной сестр? Алкаларрона.
— Ты, цыганка, тож?. Хотя ты и не красива, но у тебя есть н?что такое, смахивающее на ангела, и ты нав?рно поешь.
— Какъ серафимы, сеньоръ, — сказалъ двоюродный ея братъ, желавшій воспользоваться родствомъ съ Мари-Крусъ, чтобы тоже попасть на пиръ.
Д?вушки, внезапно ставшія неприступными, пятились назадъ, словно имъ угрожала какая-то опасность, и отказывалисъ отъ приглашенія. Он? уже поужинали и очень благодарны. Но вскор? он? стали см?яться, весело шушукаться, при вид? неудовольствія на лиц? у н?которыхъ изъ ихъ товарокъ, которыхъ не выбрали ни хозяинъ, ни сопровождавшіе его сеньоры. Тетка Алкапаррона бранила ихъ за ихъ робостъ.
— Почему вы не хотите идти? Ступайте, землячки, и если у васъ н?тъ охоты сейчасъ ?сть разныя вкусныя вещи, берите съ собой то, что вамъ дастъ хозяинъ. Частенько таки угощалъ меня сеньоръ маркизъ, папашенька; отецъ этого яркаго солнца, стоящаго зд?сь!..
И говоря это, она указывала на Маркезиту, которая разсматривала н?которыхъ изъ д?вушекъ, какъ бы желая угадать ихъ красоту подъ грязной одеждой.
Манихеросы, возбужденные виномъ хозяина, которое только лишь пробудило ихъ жажду, вступились отечески, съ мыслями, устремленными на появленіе новыхъ бутылокъ. Д?вушки могутъ безъ всякаго страха идти съ дономъ Луисомъ: имъ говорятъ это они, т?, которымъ дов?рили заботиться о нихъ и которые отв?чаютъ передъ родителям за ихъ безопасность.
— В?дь Донъ-Луисъ — онъ кабальеро, д?вушки, и, притомъ, вы будете ужинать съ этими сеньорами. Вс? они люди приличные.
Сопротивленіе длилось недолго, и, наконецъ, группа молодыхъ д?вушекъ вышла изъ людской, сопровождаемая хозяиномъ и его гостями.
Оставшіеся отыскали гд?-то гитару въ людской. И у нихъ тоже пойдетъ теперь пиршество. Уходя, хозяинъ вел?лъ надсмотрщику дтшь людямъ столько вина, сколько они пожелаютъ. О, что за господинъ донъ-Луисъ!..
Жена Сарандильи накрыла на столъ, причемъ ей помогали молодыя поселянки, у которыхъ явлася н?который апломбъ, когда он? очутились въ хозяйскихъ комнатахъ. Къ тому же сеньорито съ дружеской простотой, которой он? гордились и отъ которой лица ихъ заливались краской, переходилъ отъ одной къ другой съ подносомъ, уставленнымъ бутылкою и бокалами, принуждая вс?хъ д?вушекъ пить. Отецъ Моньотьесо разсказывалъ имъ на ухо непристойныя исторіи, заставляя красн?ть и разражаться см?хомъ, похожимъ на кудахтанье куръ.
За ужиномъ сид?ло бол?е двадцати челов?къ; т?снясъ другъ къ другу вокругъ стола, они принялись за блюда, которыя Сарандилья и его жена разносили съ немалымъ затрудненіемъ, такъ какъ имъ приходилось передавать поверхъ головъ.
Рафаэлъ стоялъ у дверей, не зная, сл?дуетъ ли ему уходить или же оставаться изъ уваженія къ хозяину.
— Садисъ, пріятель, — великодушно приказалъ ему донъ-Луисъ. — Разр?шаю теб? это.
И такъ какъ бывшимъ за столомъ пришлосъ еще бол?е пот?сниться, чтобы очистить ему м?сто, Маркезита поднялась, позвавъ его къ себ?. Тутъ вотъ, рядомъ съ ней. Садясь, надсмотрщикъ подумалъ, что утонетъ въ плать? и шелестящихъ нижнихъ юбкахъ красавицы, и ему, всл?дствіи т?сноты, пришлось словно прилипнуть къ ней, въ горячемъ соприкосновеніи съ однимъ бокомъ ея т?ла.
Д?вушки съ аффектаціей отказывались отъ яствъ, предложенныхъ имъ сеньорито и его спутнинами. Большое спасибо, но он? уже ужинали. Къ тому же и не привыкли къ господской ?д?, она можетъ имъ повредить.
Но запахъ говядины, дивной говядины, которую он? вид?ли всегда лищшь издали и о которой въ людской говорили, какъ о блюд? боговъ, казалось, отуманивалъ ихъ бол?е сильнымъ, ч?мъ опьяненіе виномъ. Одна всл?дъ за другой он? вскор? набросились на блюда, и потерявъ первую робость, стали такъ жадно ?сть, словно только что вынесли самый долгій постъ.
Сеньорито восторгался прожорливостью, съ которой двигались ихъ челюсти, и чувствовалъ нравственное удовлетвореніе, почти равносильное доставляемымъ совершеніемъ добраго д?ла. Ужъ онъ таковъ! Ему пріятно, время отъ времени, вести компанію съ б?дными!
— Оле, д?вушки съ хорошимъ аппетитомъ!.. — A теперь пейте, чтобы у васъ не застрялъ кусокъ въ горл?!..
Бутылки пуст?ли, и губы д?вушекъ, синеватыя отъ анеміи, поал?ли отъ смакованія говядины, и стали блестящими отъ капель вина, которыя текли у нихъ до подбородка.
Единственная, ничего не ?вшая, была Мари-Крусъ, цыганка. Алкапарронъ д?лалъ ей знаки, вертясь, какъ собака, около стола. У б?дняжки никогда н?тъ аппетита!.. И съ цыганскюй ловкостъю онъ схватывалъ то, что тайкомъ передавала ему Мари-Крусъ. Потомъ онъ выходилъ на н?сколько минутъ во дворъ, чтобы мгновенно проглотитъ полученное имъ, между т?мъ какъ больная не переставала пить, восхищаясь господскимъ виномъ, какъ надбол?е изумительною стороной пиршества.
Рафаэлъ почти ничего не ?лъ, смущенный сос?дствомъ Маркезиты. Его волновало прикосновеніе этого прекраснаго женскаго т?ла, созданнаго для любви, молодого, благоухающаго, отличавшагося тщательной чистотой, нев?домой въ деревняхъ. Наоборотъ, Маркезита, казалось, съ наслажденіемъ вдыхала розовымъ носикомъ своимъ, его испареніе деревенскаго самца, запахъ кожи, пота и конюшни, распространявшійся при движеніяхъ ея гордаго ухаживателя.
— Пей, Рафаэль! воодушевись! Смотри на моего-то, втюрившагося въ своихъ поселянокъ!
И она указывала на Луиса, который, привлеченный новизиой, забывалъ о ней, чтобы заняться своими сос?дками, двумя поденщицами, являвшими собой очарованіе плохо мытой сельской красоты.
Было около полуночи, когда ужинъ кончился. Стало жарко въ зал? и воздухъ сд?лался удушливымъ. Сильныя испаренія пролитаго вина и опустошенныхъ блюдъ, отставленныхъ въ уголокъ, см?шивались съ чадомъ отъ керосиновыхъ лампъ.
Д?вушки, покрасн?въ отъ пищеваренія, дышали съ трудомъ и стали отпускать корсетики своихъ платьевъ, разстегивая грудь. Вдали отъ надзора манихеросовъ он?, возбужденныя виномъ, забывали свою
