аффектированность л?сныхъ д?въ и съ неистовствомъ предавались веселью этого необычайнаго пиршества, которое какъ бы мгновеннымъ блескомъ молніи осв?тило ихъ темную и печальную жизнь.
Одна изъ д?вушекъ, разсердившись изъ-за стакана вина, разлитаго на ея платье, поднялась, угрожая, вц?питься въ другую своими ногтями. Он? чувствовали на своемъ т?л? сжиманіе мужскихъ рукъ, и, улыбались съ какимъ-то блаженствомъ, точно впередъ оправдывая вс? прикосновенія, которыя имъ пришлось бы испытать въ сладкой н?г? удовольствія. Дв? сестрицы Моньотьесо, пьяныя и взб?шенныя т?мъ, что мужчины ухаживаютъ только за поденщицами, предложили разд?ть до нага Алкапаррона, чтобы подкидыватъ его вверхъ на од?ял?; но цыганъ, всю жизнь свою спавшій од?тымъ, уб?жалъ, дрожа за цыганское свое ц?ломудріе.
Маркезита то и д?ло прижималась плотн?е къ Рафаэлю. Казалосъ, что весь пылъ ея организма сосредоточился на томъ боку, къ которому прикасался надсмотрщикъ. Принуждеяный пить бокалъ за бокаломъ, предлагаемые ему Маркезитой, онъ чувствовалъ, что пьян?етъ, но нервнымъ опьяненіемъ, заставлявшимъ его опускать голову, сердито сдвигать брови и желать пом?риться силами съ однимъ изъ головор?зовъ, сопровождавшихъ дона-Луиса.
Женская теплота этого н?жнаго т?ла, ласкавшаго его своимъ прикосновеніемъ подъ столомъ, раздражала его, какъ опасность, которую трудно поб?дить.
Онъ много разъ собирался уйти, объясняя, что присутствіе его необходимо по хозяйству, но онъ чувствовалъ, что въ него, съ нервной силой, вц?пиласъ ручка.
— Садись, воръ; если ты двинешься съ м?ста, я однимъ щипкомъ вырву теб? душу изъ т?ла.
И столь же пьяная, какъ и остальныя, опирая на руку свою русую голову, Маркезита смотр?ла на него выпученными глазами, голубыми искренними глазами, которыхъ, казалось, никогда не омрачило ни единое облако порочныхъ помысловъ.
Луисъ, возбужденный восхищеніемъ двухъ д?вушекъ, своихъ сос?докъ, захот?лъ показаться имъ во всемъ своемъ героическомъ блеск?, и вдругъ плеснулъ стаканомъ вина въ лицо Чиво, который сид?лъ противъ него. Головор?зъ скривилъ свою личину каторжника и сд?лалъ движеніе, чтобы встать, опустивъ руку въ боковой карманъ сюртука.
Наступило тяжелое молчаніе; но посл? перваго движенія храбрецъ остался сид?ть на стул?.
— Донъ-Луисъ, — сказалъ онъ заискивающимъ тономъ. — Вы единственный челов?къ, который могъ такъ поступить со мной, оттого, что я считаю васъ за отца родного…
— А также и оттого, что я бол?е храбрый, ч?мъ ты!.. — воскликнулъ надменно сеньорито.
— Вы правы, — подтвердилъ головор?зъ съ новой льстивой улыбкой.
Сеньорито провелъ своимъ взглядомъ тріумфатора по испуганнымъ д?вушкамъ, не привыкшимъ къ подобнаго рода сценамъ. Ага, он? поняли теперь, какой чвлов?въ передъ ними!..
Об? Моньотьесо и ихъ отецъ, сопровождавшіе всюду дона-Луиса, зная наизустъ весь его репертуаръ, посп?шили положить крикомъ и шумомъ конецъ этой сцен?. Оле, вотъ такъ настоящій мужчина! Еще вина, еще!
И вс?, вплоть до страшнаго головор?за, выпили за здоровье сеньорито, въ тш время какъ онъ, точно его душило собственное величіе, снималъ съ себя сюртукъ и жилетъ, и, вставая изъ-за стола, взялъ за руки двухъ своихъ сос?докъ. Что он? тутъ д?лають, т?снясь кругомъ стола, устремляя взгляды другъ на друга? Во дворъ! Б?гать, игратъ, веселиться при св?т? луны, разъ уже идеть кутежъ!..
И вс? вышли вразсыпную, схватившись другъ за друга, задыхаясь оть опьяненія, стремясь скор?е выйти на воздухъ. Многія изъ д?вушекъ, поднявшись со своихъ стулъевъ, шли шатаясь, прислонившись головой въ груди кого-нибудь изъ мужчинъ. Гитара сеньора Пакорро зазвен?ла печальной жалобой, ударившись о дверныя петли, точно выходъ изъ комнаты былъ т?сенъ какъ для инструмента, тавъ и для Орла, несшаго его.
Рафаэлъ тоже собрался встать, но его снова удержала та же нервная ручка.
— Оставайся зд?сь, — приказала дочь маркиза, — за компанію со мной. Предоставь забавляться тому сброду… Но не б?ги же отъ меня, уродъ ты этакій; кажется, я на тебя навожу страхъ?…
Надсмотрщикъ, увидавъ себя свободнымъ отъ т?снившихъ его сос?дей, отодвинулъ свой стулъ. Но т?ло Маркезиты искало его, опиралось на него, и онъ не могъ освободиться отъ этого н?жнаго бремени, какъ сильно онъ ни откидывался назадъ грудью.
На двор? раздавался звонъ гитары сеньора Пакорро, и п?вицы, охрипшія отъ вина, аккомпанировали его музык? криками и хлопаньемъ въ ладоши. Поденщицы б?гали поблизости отъ дверей, пресл?дуемыя мужчинами, см?ясь нервнымъ см?хомъ, точно ихъ щекоталъ воздухъ т?хъ, которые старались ихъ поймать. He трудно было угадать, что он? прячутся въ конюшн?, въ амбарахъ, въ кухн? и во вс?хъ отд?леніяхъ мызы, сообщавшихся съ дворомъ.
У опьян?вшаго Рафаэля было лишь одно желаніе — освободиться отъ дерзкихъ рукъ Маркезиты, отъ тяжести ея т?ла, отъ всей этой искушающей обстановки противъ которой онъ защищался вяло, ув?ренный въ томъ, что будетъ поб?жденъ.
Изумленный необычайностью приключенія, онъ молчалъ, сдерживаясь всл?дствіе своего уваженія къ общественнымъ іерархіямъ. Дочь маркіиза де-Санъ-Діонисіо! Это-то и заставляло его сид?ть на своемъ стул?, слабо защищаясъ отъ нападенія женщины, которую онъ могъ бы оттолкнуть, махнувъ лишь одной изъ своихъ рукъ. Наконецъ, онъ былъ вынужденъ сказать:
— Оставьте меня, милость ваша, сеньорита!.. Донья Лола… Этого нельзя…
Видя, что онъ драпируется въ д?вичье ц?ломудріе, она разразилась оскорбленіями. Теперь онъ уже не тотъ гордый юноша былыхъ временъ, который, занимаясь контрабандой, гулялъ по притонамъ Хереса со всякаго рода женщинами! Марія де-ла-Лусъ околдовала его! Великая она доброд?телъ, живущая на виноградник?, окруженная мужчинами!..
И она продолжала изрыгать гнусности про нев?сту Рафаэля, который упорно молчалъ. Надсмотрщикъ желалъ вид?ть ее именно такой; онъ тогда чувствовалъ въ себ? больше силы для сопротивленія искушенію.
Маркезита, совершенно пьяная, настаивала на своихъ оскорбленіяхъ съ свир?постью отвергнутой женщины. Но т?мъ не мен?е она не отпускала его.
— Трусъ!.. Быть можетъ, я теб? не нравлюсь?…
Сарандилья вошелъ посп?шно въ залъ, точно хотвлъ что-то сказать надсмотрщику, но удерживался. За дверью раздавался голосъ сеньорито, звучавшій раздраженіемъ. Когда онъ въ Матансуэл?, н?тъ больше ни надсмотрщика, ни какого-либо иного правительства, кром? его одного… Повиноваться ему, сл?пышъ!..
И старикъ также посп?шно вышелъ изъ залы, какъ вошелъ туда, не сказавъ ни слова надсмотрщику.
Рафаэля раздражало упорство Маркезиты. Еслибъ только не страхъ, что она возстановитъ противъ него хозяина и потребуетъ, чтобы ему было отказано отъ м?ста, на которомъ были сосредоточены вс? надежды его и его нев?сты!..
Она продолжала оскорблять Рафаэля, но уже съ ослаб?вшимъ гн?вомъ, точно хмель лишалъ ее возможности двигаться, и ея желаніе могло лишь выражаться на словахъ. Голова ея скользила на грудь Рафаэлю. Она наклонялась къ нему съ помутн?вшими глазами, точно желая задремать. Бюстъ ея лежалъ на кол?няхъ надсмотрщика, а она все еще оскорбляла его, какъ будто находила въ этомъ какое то странное наслажденіе.
— Я сейчасъ сниму съ себя нижнія юбки, чтобы ты ихъ над?лъ… дуралей!.. Теб? нужно было бы называтъея Маріей, какъ зовутъ твою замарашку нев?сту…
Ha двор? раздался внезапно крикъ ужаса, содровождаемый грубыми раскатами хохота, Всл?дъ зат?мъ послышалась шумная б?готня, стукъ т?лъ о ст?ны, весь грохотъ, вызываемый опасностью и страхомъ.
Рафаэль моментально вскочилъ, не обращая вниманія на Маркезиту, которая упала на полъ. Въ ту же минуту въ залъ вб?жали три д?вушки такъ стремительно, что уронили н?сколько стульевъ. Поб?л?вшія лица ихъ были покрыты смертельной бл?дностью, глаза расширились отъ ужаса; он? наклонялись, точно хот?ли спрятаться подъ столъ.
Надсмотрщикъ вышелъ во дворъ. Посреди двора пыхт?лъ быкъ, ворочая глаза на луну, какъ бы удивляясь, что находится на свобод?.
Около его ногъ лежало растянувшись что-то б?лое, едва вырисовывая на земл? маленькое
