больше въ жизни не видать такого вина. Многіе сеньоритосы изъ «Circulo» позавидовали бы вамъ. Знаете ли ц?нность вс?хъ этихъ бутылокъ? Это ц?лый капиталъ: вино это дороже шампанскаго и за каждую буылку прдходится платить не помню сколько дуросовъ.
И б?дные люди набрасывались на вино, и пили, жадно пили, словно въ ротъ къ нимъ вливалось счастье.
На столикъ сеньорито подавались бутылки посл? долгаго пребыванія ихъ въ оосудахъ со льдомъ. Вино оставляло пріятное ощущеніе прохлады.
— Мы опьян?емъ, — говорилъ поучительнымъ тономъ приказчикъ. — Вино это пьемъ, не чувствуя его. Это прохлада для рта и огонь въ желудк?.
Но онъ продолжалъ наливать имъ свой стаканъ чуть ли не посл? каждаго съ?деннаго имъ куска, смакуя холодный нектаръ и завидуя богатымъ, которые могутъ ежедневно доставлять себ? это удовольствіе боговъ.
Марія де-ла-Лусъ пила столько же, какъ и отецъ ея. Какъ только ея стаканъ оказывался пустымъ, сеньорито сп?шилъ наполнить его снова;.
— Перестань подливать мн?, Луисъ, — молила она. — Ты увидишь, что я опьян?ю. Это вино предательское.
— Глупая, оно в?дь точно вода! И если ты бы даже опьян?ла, в?дь это же пройдеть!..
Когда кончили ужинать, послышался звонъ гитаръ, и рабочій людъ образовалъ кружокъ, ус?лись на полъ передъ стульями, занятыми музыкантами и сеньорито съ его свитой. Вс? были пьяны, но продолжали пить. Зр?лище было непривлекательное. Потъ выступилъ у нихъ на кож?; грудь ихъ расширялась, точно имъ не хватало воздуха. Вина, еще вина! Противъ жары н?тъ лучшаго средства: это настоящее андалузское прохлажденіе.
Одни хлопали въ ладоши, другіе ударяли бутылкой о бутылку, какъ бы палочками, аплодируя знаменитой «севильян?», отплясываемой Маріей де-ла-Лусъ и сеньорито. Д?вушка танцовала, стоя среди кружка противъ Луиса, съ раскрасн?вшимися щеками и необычайнымъ блескомъ глазъ.
Никгда еще она не танцовала съ такимъ увлеченіемъ и такой граціей. Голыя ея руки, жемчужной б?лизны, поднимались надъ головой ея словно перламутровыя арки роскошной округлости. Ситцевая юбка, среди фру-фру, обрисовывавшаго дивныя очертанія ея бедеръ, давала возможность вид?ть изъ-подъ ея подола маленькія ножки, превосходно обутыя, точно ножки сеньориты.
— Ахъ! Не могу больше! — сказала она вскор?, задыхаясь отъ танца.
И она упала, тяжело дыша, на стулъ, чувствуя, что кругомъ нея начинаетъ верт?ться эспланада, и вс? присутствующіе, и даже большая башня Марчамало.
— Это жара, — сказалъ серьезно ея отецъ.
— Прохладись немного и все пройдетъ, — добавилъ Лирсъ.
И онъ предложилъ ей стаканъ золотистой жидкости, такой холодной, что стекло вспот?ло. Марія пила тревожно, съ неистовой жаждой, и желаніемъ возобновить ощущеніе прохлады во рту, такъ сильно пылавшемъ, точно у нея въ желудк? былъ огонь. Время отъ времени она протестовала.
— Я непрем?нно опьян?ю, Луисъ. И даже думаю, что и теперь я пьяна.
— Такъ чтожъ, — восклицалъ сеньорито. — И я тоже пьянъ, и твой отецъ, и вс? мы. На то в?дь и праздникъ! Еще стаканъ. Оле, д?вочка моя, храбр?й. Кутить такъ кутить!
Среди круга плясали съ деревенской тяжелов?сностью н?сколько д?вушекъ, въ пар? съ виноградарями, не мен?е мужиковатыми.
— Это ничего не стоитъ, — крикнулъ сеньорито. — Прочь, прочь! Идите-ка сюда, маэстро Орелъ — продолжалъ онъ, обращаясь къ гитаристу. — Салонный танецъ для вс?хъ. Польку, вальсъ, что-нибудь такое. Мы будемъ танцовать, держа другъ друга за талію, какъ сеньоры.
Д?вушки, отуманеннмя виномъ, схватили другъ друга, или упали въ объятія молодыхъ виноградарей. Вс? принялись круждться подъ звуки гатары. Приказчикъ и спутники дона-Луиса аккомпанировали гитар?, ударяя пустой бутылкой о бутылку, или же палкой о полъ, см?ясь какъ д?ти надъ этимъ своимъ музыкальнымъ искусствомъ.
Марію де-ла-Лусъ увлекъ сеньорито, схвативъ ее за руку, и въ то же время обнявъ за таллію. Д?вушка сопротивлялась, не желая танцовать, кружиться, когда голова ея какъ будто качается и все кругомъ нея вертится. Но, наконецъ, она перестала сопротивляться, и пошла съ своимъ танцоромъ.
Луисъ пот?лъ, утомленый неподвижностью д?вушки. Вотъ такъ тяжесть! Прижимая въ себ? это безсильное т?ло, онъ чувствовалъ на груди прикосновеніе упругихъ выпуклостей. Марія положила голову свою ему на плечо, точно не желая ничего вид?ть, изнуренная теплотой. Только разъ подняла она ее, чтобы взглянуть на Луиса, и въ ея глазахъ сверкнула слабая искра сопрочтивленія и протеста.
— Оставь меня, Рафаэль, это не хорошо.
Дюпонъ, разсм?ялся.
— Какой тамъ Рафаэль!.. Ахъ какъ мило, и въ какомъ состояніи д?вочка! В?дъ мое имя Луисъ!..
Д?вушка снова уронила ему голову на плечо, точно не понимая словъ сеньорито.
Все бол?е и бол?е чувствовала она себя уничтоженаой виномъ и движеніемъ. Съ закрытыми глазами и мыслями, кружащимися, какъ б?шеное колесо, ей казалось, что она виситъ надъ темной бездной, въ пустомъ пространств?, безъ иной опоры, какъ только этихъ мужскихъ рукъ. Если он? отпустятъ ее, она станетъ падать, падать, не достигая дна и инстинктивно ц?плялась она за свою поддержку.
Луисяь былъ не мен?е взволнованъ, ч?мъ его танцовщица. Онъ тяжело дышалъ отъ тяжести д?вушки и трепеталъ съ св?жаго и сладкаго прикосновенія ея т?ла, съ ароматомъ здоровой красоты, который, казалось, поднимался сладострастнымъ потокомъ изъ выр?зки на ея груди. Отъ дыханія ея у него поднималась кожа, на ше? и проходилъ трепетъ по всему его т?лу… Когда поб?жденный усталостью онъ усадилъ Марію, д?вушка упала на стулъ, шатаясь, бл?дная, съ закрытыми глазами. Она вздыхала, поднимая руку ко лбу, точно онъ бол?лъ у нея.
Между т?мъ парочки среди круга танцовали, съ б?шеными возгласами, стукаясь, нам?ренно сталкиваясь, и съ такой силой, что чутъ не опрокидывали на полъ зрителей, заставляя ихъ удаляться со своими стульями.
Двое парней принялись ругать другъ друга, схвативъ за руку одну и ту же д?вушку. Въ пьяныхъ ихъ глазахъ сверкнулъ огонь убійства, и они кончили т?мъ, что бросились въ виноградныя давильни, чтобы взять оттуда р?заки, короткіе и тяжелые кривые ножи, убивавшіе однилъ взмахомъ.
Сеньорито переступилъ имъ дорогу. Какъ можно убивать другъ друга изъ-за того, чтобы танцовать съ какой-то одной д?вушкой, когда ихъ столько зд?сь ожидающихъ танцоровъ? Пусть замолчатъ и развлекаются. И онъ заставилъ ихъ дать другъ другу руку и пить вм?ст? изъ одного стакана.
Музыка умолкла. Вс? смотр?ли тревожно въ ту сторону эспланады, гд? были двое поссорившихся.
— Праздникъ пусть продолжается, — приказалъ Дюпонъ словно добродушный тиранъ. — Ничего не случилось зд?сь.
Музыка заиграла снова, парочки пустились опять плясать, и сеньорито вернулся въ кругъ. Стулъ Марикиты оказался пустымъ. Луисъ оглянулся кругомъ, но не увид?лъ д?вушки нигд? на площадк?.
Сеньоръ Ферминъ стоялъ, углубленный въ раздумье, созерцая руки Пакорра Орла, съ восхищеніемъ гитариста. Никто не вид?лъ, какъ удалилась Марія де-ла-Лусъ.
Дюпюнъ вошелъ въ домъ виноградныхъ давиленъ, идя на цыпочкахъ, открывая двери съ кошачьями ухватками, самъ не зная почему.
Онъ обыскалъ комнату приказчиака. Ему предсталялось, что дверь въ комнату Марикиты будетъ заперта; но при ервомъ же толчк? она пшроко распахнулась. Кровать д?вушки оказалась пуста и вся комната въ порядк?, словно никто не входилъ сюда. Также пусто было и въ кухн?. Тихонько прошелъ онъ въ большую комнату, служившую спальней для работниковъ. Ни одной души! Зат?мъ онъ просунулъ голову въ отд?леніе виноградныхъ давиленъ. Разс?янный св?тъ неба, проникавшій черезъ окна, бросалъ на полъ слегка прозрачныя пятна. Въ этомъ безмолвіи Дюпону послышался точно звукъ дыханія и слабое движеніе кого-то, лежащаго на полу.
Онъ пошелъ впередъ. Ноги его наткнулись на толстую дерюгу, а на ней лежало какое-то т?ло. Вставъ на кол?ни, чтобы лучше вид?ть, онъ скор?е ощупью, ч?мъ глазами угадалъ Марію де-ла-Лусъ, пріютившуюся зд?сь. Безъ сомн?нія ей было непріятго уйти въ себ? въ комнату въ такомъ позорномъ
