И Рафаэль такъ усдиленно сталъ молить его, что Монтенегро уступилъ. Раннимъ вечеромъ Ферминъ отправился въ Марчамало, сидя верхомъ на круп? лошади Рафаэля, которую тотъ б?шено пришпоривалъ. Оба они сп?шились на постояломъ дворик? по большой дорог?, вблизи виноградника.
— Я подожду тебя зд?сь, — сказалъ надсмотрщдикъ.
Но Ферминъ объявилъ, что онъ переночуетъ на виноградник?, и пусть Рафаэль прі?зжаетъ за нимъ на другой день утромъ.
Когда сеньоръ Ферминъ увид?лъ, что идетъ его сынъ, онъ н?сколько тревожно спросилъ, не случилось ли что въ Херес?.
— Ничего, отецъ.
Прі?халъ онъ переночевать сюда, такъ какъ его отпустили изъ конторы, гд? у него въ этотъ вечеръ не было работы. Радуясь пос?щенію сына, старикъ все же не могъ отд?латься отъ безпокойства, высказаннаго имъ, когда онъ увид?лъ сына.
— Я подумалъ, увидавъ тебя, что въ Херес? д?ла плохи; но если и ничего еще тамъ не случилось, то скоро случится. Сидя зд?сь, мн? все изв?стно; я им?ю друзей на другихъ виноградникахъ, которые сообщаютъ мн? о нам?реніяхъ забастовщиковъ.
И приказчикъ разсказалъ сыну о большомъ митинг? работниковъ, который долженъ состояться на сл?дующій день на равнин? Каулина. Никто не знаетъ, кто давалъ приказаніе, до изъ устъ въ уста распространился призывъ по горамъ и селамъ, и многія тысячи челов?къ соберутся вм?ст?, даже работники изъ окрестностей Малаги, — вс? т?, которые занимались поденщиной въ округ? Хереса.
— Настоящая революція, сынъ мой! Вс?мъ руководитъ молодой челов?къ, прі?зжій изъ Мадрида, котораго прозвали Мадриленьо. Онъ пропов?дуетъ объ убійств? богатыхъ и распред?леніи между б?дными вс?хъ сокровищъ Хереса. Народъ точно обезум?лъ: вс? ув?рены что завтра они поб?дятъ и что нужд? наступитъ конецъ. Мадриленьо прикрывается именемъ Сальватьерра и будто бы д?йствуетъ по его приказанію; и многіе утверждаютъ, точно сами вид?ли его, что донъ-Фернандо скрывается въ Херес? и явится, лишь только начнется революція. Что ты скажешь на это?
Ферминъ съ недов?рчивостью покачалъ головой. Н?скольо дней тому назадъ Сальватьерра писалъ ему, но не выражалъ нам?ренія вернуться въ Хересь. Ферминъ сомн?вается въ его прі?зд? туда. Притомъ, онъ считаетъ неправдоподобнымъ это нам?реніе возстанія. Надо думать, что это лищь одна изъ многихъ ложныхъ тревогь, распускаемыхъ доведенными до отчаянія голодными. Было бы безуміемъ попытаться овлад?ть городомъ въ то время, какъ тамъ войско.
— Вы увидите, отецъ, что если и состоится собраніе въ Каулин?, то все ограничится лишь криками и угрозами, какъ во время собраній въ деревняхъ. A относительно донъ-Фернандо не безпокойтесь. Я уб?жденъ, что онъ въ Мадрид?. Онъ не такой сумасшедшій, чтобъ вм?шаться въ нел?пость, подобную этой.
И я думаю такъ же, сынъ мой; но во всякомъ случае завтра постарайся держаться дальше отъ этихъ безумцевъ, если они д?йствительно вступятъ въ городъ.
Ферминъ смотр?лъ во вс? стороны, ища глазами свою сестру. Наконецъ, показалась Марія де-ла-Лусъ, она улыбалась Фермину и осыпала его возгласами радостнаго удивленія, Юноша внимательно взглянулъ на нее. Ничего. Еслибъ не разговоръ съ Рафаэлемъ, онъ не могъ бы на лиц? ея уловить признаки горя.
Прошло бол?е часа, и Ферминъ все еще не могъ говорить наедине съ сестрой. По пристальнымъ взорамъ, устремленнымъ на нее братомъ, д?вушка, казалось, угадывала н?что изъ мыслей. Она то бл?дн?ла, то красн?ла.
Сеньоръ Ферминъ спустился внизъ съ холма виноградника, идя навстр?чу погонщикамъ, про?зжавшимъ по большой дорог?. Это были друзья и ему хот?лось узнать отъ нихъ кой-что о предполагавшемся завтрашнемъ собраініи.
Оставншись одни, братъ и сестра обм?нялись взглядами среди тягостнаго молчанія.
— Мн? надо поговорить съ тобой, Марикита, — сказалъ, наконецъ, юноша тономъ р?шимости.
— Говори, Ферминъ, — отв?чала она спокойно. — Увидавъ тебя, я поняла, что ты прі?халъ съ какой- нибудь ц?лью.
— Н?тъ, я не буду говорить зд?еь. Отецъ можетъ вернуться, а то, о чемъ намъ съ тобой нужно переговорить, требуетъ времени и спокойствія. Пойдемъ, прогуляемся.
И они направились внизъ сь холма, по спусау, противоположному большой дорог?, сзади башни. Марія де-ла-Лусъ н?сколько разъ хот?ла остановиться, не желая идти такъ далеко. Ей хот?лось поскор?й выйти изъ тревожной неизв?стности. Но братъ не соглашался начать разговоръ, пока они не покинутъ виноградника Дюпона, гд? отецъ ежеминутно можетъ встр?титься съ ними.
Наконецъ они остановились вблизи ряда кустарниковъ, у большого отверстія въ ст?н?, откуда видн?лся оливковый садъ, сквозь листву котораго прорывались лучи заходящаго солнца.
Ферминъ усадилъ сестру на холмикъ, самъ же, стоя передъ ней, сказалъ съ ласковой улыбкой, чтобы пробудить въ ней дов?рчивость къ нему:
— Ну, маленькая сумасбродка, скажи мн?, почему ты порвала сь Рафаэлемъ, и прогнала его отъ себя, какъ собаку, нанеся ему такое rope, что, повидимому, б?дняга умретъ отъ него.
Марія де-ла-Лусъ, казалось, желала обратить въ шутку все д?ло, но ея лицо покрылосъ бл?дностью и улыбка смахивала на горестную гримасу.
— Потому, что я его не люблю, потому что онъ мн? надо?лъ, вотъ почему. Онъ дуракъ, наскучившій мн?. Не вольна я разв? не любить челов?ка, который мн? не нравится?…
Ферминъ заговорилъ съ ней, какъ съ мятежной д?вчонкой. Она не ум?етъ скрыть, что любитъ Рафаэля. Во всемъ этомъ есть н?что, что ему необходимо знать для блага ихъ обоихъ, чтобы снова уладить д?ло между ними. Она не злой челов?къ и не можетъ такъ жестоко обойтись со своимъ женихомъ. Какъ, такимъ образомъ топтать любовь, начавшуюся чутъ ли не съ д?тства? Какъ, такимъ образомъ, гоняютъ отъ себя челов?ка, продержавъ его долгій рядъ годовъ, какъ говорится, пришитымъ къ своей юбк?. Что-то есть необъяснимое въ ея поведеніи, и необходимо, чтобы она во всемъ открылась бы ему.
Но д?вушка не поддавалась, на ласкающій и уб?ждающій тонъ брата.
— Ничего таого н?тъ, — отв?тила она энергично, выпрямившись, какъ бы желая встать. — Все это твои выдумки. Другого ничего н?тъ, кром? того, что всякое ухаживаніе мн? надо?ло, я вообще не желаю выходить замужъ и р?шила провестии свою жизнь съ отцомъ и съ тобой.
И такъ какъ д?вушка, чтобы скрыть свое смущеніе, возвысила голосъ, повторяя, что она вольна надъ своими чувствами и можетъ поступать, какъ ей заблагоразсудится, Ферминъ сталъ раздражаться.
— Ахъ ты, обманщица, съ жесткой душой и каменнымъ сердцемъ! Думаешь ли ты, что можно такъ бросать челов?ка, когда взбредетъ на умъ, посл? того, какъ въ теченіе долгихъ годовъ вели съ нимъ любовные разговоры у р?шетчатаго окиа, довели его до безумія медовыми р?чами, и посл? того, какъ ты утверждала, что любишь его больще, ч?мъ жизнь? За меньшее, ч?мъ это, убивали д?вушекъ ударомъ кинжала… Кричи: повторяй, что ты сд?лаешь то, что теб? вздумается… мои мысли обращены лишь къ тому несчастному, сердце котораго, когда ты болтаешь, словно безразсудная, исходитъ кровью и онъ плачетъ какъ ребенокъ, несмотря на то, что онъ самый храбрый мужчина изъ вс?хъ мужчинъ въ Херес?. И все изъ-за тебя… изъ-за тебя, которая ведетъ себя хуже цыганки, изъ-за тебя, флюгеръ!..
Возбужденный порывомъ гн?ва, онъ говорилъ о гор? Рафаэля, о слезахъ его, когда онъ молилъ Фермина о помощи, о терзаніяхъ, съ которыми онъ ждетъ исхода его посредничества. Но ему пришлось прервать свою р?чь.
Марія де-ла-Лусъ, внезапно переходя отъ сопротивленія къ унынію, разразилась слезами и стонами, все увеличивающимся по м?р? того, какъ Ферминъ подвигался въ разговор? о любовномъ отчаяніи ея жениха.
— Ахъ, б?дняжка! — стонала д?вушка, забывъ о всякомъ притворств?. — Ахъ, Рафаэль души моей!..
Голосъ брата смягчился.
Ты любишь его, видишь ли, что ты ero любишь? Ты сама выдала себя, зач?мъ заставляешь ты его страдатъ? Зач?мъ это упрямство, доводящее его до отчаянія и тебя до слезъ?
Д?вушка молчала, она кр?пко сжимала губы, боясь сказать лишнее и только плакала.
— Говори! — крикнулъ повелительно Ферминъ. — Ты любишь Рафаэля, быть можетъ, даже больше, ч?мъ прежде. Отчего ты разсталась, отчего порвала съ нимъ? Говори, или, мн? кажется, я убью тебя!
