милліонера, посл? чего вс? дружно см?ялись.
Монтенегро не обращалъ на нихъ вниманія, должло быть они говорили о собраніи въ Каулин?.
He разъ, когда Дюплнъ оставался одинъ въ своемъ кабинет?, Ферминъ чувствовалъ искушеніе войти туда, но онъ сдерживался. Н?тъ, не зд?сь. Онъ долженъ говорить съ нимъ наедин?. Взбалмошный характеръ былъ ему хорошо изв?стенъ. Онъ, отъ удивленія, разразится крикомъ и вс? служащіе въ контор? услышатъ его.
Поздно вечеромъ Ферминъ направился къ роскошному дому вдовы Дюпонъ. На мгновеніе остановился онъ во двор? съ б?лыми аркадами, среди клумбъ, платановъ и пальмъ. Въ одной изъ галлерей слышалось журчаніе воды. Это былъ фонтанъ съ притязаніями на монументъ, украшенный статуей Пресвятой Д?вы Лурдской изъ б?лаго мрамора.
Лишь только было доложено о Фермин?, его тотчасъ же провели въ кабинетъ сеньора, который какъ разъ стоялъ у телефона съ трубкой въ рукахъ.
— Что такое? Им?ешь сообщить что-нибудь? Теб? изв?стно что-либо о собраніи въ Каулин?? Мн? только что передавали, что отовсюду въ городъ идутъ толпы крестьянъ. Ихъ около трехъ тысячъ.
Монтенегро сд?лалъ жестъ безразличія. Онъ ничего не знаетъ о собраніи и пришелъ по другому д?лу.
— Я радъ что ты такъ относишься — сказалъ донъ-Пабло, садясь за письменный столъ. — Ты всегда былъ немного зеленый, и я очень доволенъ, что ты не вм?шиваешься въ эти д?ла. Говорю, теб? это потому, что расположенъ къ теб?, и потому что господамъ забастовщикамъ придется плохо…. очень плохо. Но говори, Ферминильо, какое д?ло у тебя ко мн??
Дюпонъ сид?лъ, устремивъ взглядъ на своего служащаго, который съ н?которою робостью началъ объясненіе свое. Ему изв?стно доброе чувство дона-Пабло и всей его семьи къ семь? б?днаго приказчика въ Марчамало. Кром? того Ферминъ высоко ставитъ характеръ своего пригципала, его религіозность, неспособную мириться съ порокомъ и несправедливостью. И потому, въ трудную минуту для его семьи, онъ обращается къ дону-Пабло за сов?томъ, за нравственной поддержкой.
— Въ чемъ д?ло? — спросилъ съ нетерп?ніемъ донъ-Пабло. — Говори скор?й и не трать даромъ время. He забывай, что сегодня необычайный день. Съ минуты на минуту меня опяьь вызовутъ къ телефону.
Ферминъ стоялъ съ опущенной головой, съ такимъ горестнымъ выраженіемъ лица, какъ будто слова сжигали ему языкъ. Наконецъ, онъ началъ разсказъ о случившемся въ Марчамал? въ посл?днюю ночь винограднаго сбора.
Вспыльчивый, гн?вный и властный характеръ Дюпона сказался въ громкихъ крикахъ. Его эгоизмъ побудилъ его прежде всего подумать о себ?, о безчестіи, нанесенномъ его дому.
— Такія мерзости у меня въ Марчамал?! — воскликнулъ онъ, вскактвая со стула. — Башня Дюпоновъ, мой домъ, куда я часто вожу свою семью, превращенъ въ вертепъ порока! Демонъ похотливосвъти творилъ подвиги свои въ двухъ шагахъ отъ часовни, отъ храма Божьяго, гд? ученые священнослужители церкви провозглашали свои высокія и прекрасныя пропов?ди. И негодованіе душило его.
— Пожал?й меня, Ферминъ, — кричалъ донъ Пабло. — Я богатъ, матъ моя святая жена, истинная христианка, д?ти послушныя. Но мой тяжкій крестъ, это — дочери маркиза и этотъ Луисъ, двоюродный мой братъ, безчестіе всей семьи!
Дюпонъ упалъ на стулъ свой, въ изнеможеніи закрылъ лицо руками. Но взглянувъ на стоявшаго передъ нимъ Фермина, онъ ег спросилъ:
— Какъ ты думаещшъ, ч?мъ же я могу помочь теб? во всемъ этомъ?
Монтенегро стряхнулъ свою робость, чтобы отв?титъ принципалу. Онъ пришелъ проситъ у него сов?та, бол?е того — поддержки для исправленія зла, и это онъ, какъ христіанинъ и кабальеро, какъ онъ всегда отзывался о себ?, — нав?рное и не преминетъ сд?лать.
— Вы глава нашей семьи и поэтому я и обратился къ вамъ. У васъ есть средство оказать намъ добро и вернуть честь моей семь?.
— Глава… глава… — иронически повторилъ донъ-Пабло. И онъ замолкъ, видно отыскивая въ ум? р?шеніе вопроса. Зат?мъ заговорилъ о Маріи де-ла-Лусъ. Она тяжело согр?шила и ей есть въ чемъ раскаиваться.
— Я думаю, — добавилъ онъ, — что лучше всего твоей сестр? пойти въ монастырь. Не д?лай отрицательнаго жеота. Я поговорю съ моей матерью. Мы дадимъ пять или шесть тысячъ дуросовъ… сколько понадобится… для взноса въ одинъ изъ самыхъ лучшихъ монастырей.
Ферминъ всталъ, бл?дный, нахмуривъ брови.
— Это все, что вы им?ете сказать мн??. — спросилъ онъ глухимъ голосомъ.
Милліонеръ удивился вопросу юноши. Какъ, онъ недоволенъ этимъ? Можетъ онъ предложить лучшее р?шеніе вопроса? И съ безпред?льнымъ изумленіемъ, точно говоритъ о чемъ-то неслыханномъ и безконечно-нел?помъ, донъ Пабло добавилъ:
— Разв? только теб? приснилось, что двоюродный мой братъ можетъ жениться на твоей сестр??
— Это самое простое, естественное и логическое, то, что требуетъ честь и единственное, что можетъ посов?товать такой христианинъ, какъ вы.
Дюпонъ снова заговорилъ возбужденнымъ тономъ.
— Та, та, та!.. Теперь христіанство вамъ по вкусу! Вы, зеленые, толкуете его на свой ладъ. Хотя мы и д?ти одного небеснаго отца, но пока живемъ на земл?, соціальный строй, установленный свыше, не долженъ нарушаться. Каждый обязанъ оставаться въ томъ общественномъ сословіи, въ которомъ онъ родился. Хотя Луисъ развратный челов?къ, но онъ можетъ со временемъ исправиться, и онъ членъ моей семьи. Вспомнимъ, что и святой Августинъ въ молодости…
Но Дюпона позвали какъ разъ въ телефону и, простоявъ н?сколько минутъ у аппарата, слушая и издавая радостныя восклицанія, онъ обернулся зат?мъ къ Монтенегро, какъ казалось, уже забывъ о причин? его пос?щенія.
— Они подходятъ къ городу, Ферминъ, — сказалъ онъ, потирая себ? руки.
— Мн? сообщаютъ оть имени алкальда, что собравшіеся на Каулин? начинаютъ направляться къ городу. Небольшой страхъ въ первую минуту, а зат?мъ: бумъ, бумъ, бумъ, — хорошій урокъ, который имъ недостаегь, потомъ тюрьма, и даже н?сколько казней, чтобы они опять стали осторожн?е и насъ оставили бы въ поко? на н?которое время.
Донъ=Пабло приказалъ закрыть ворота и ставни его дома. Если Ферминъ не желаетъ переночевать зд?сь, ему надо уходить сейчасъ. Принципалъ говорилъ торопливо, съ мыслями, устремленными на близкое нашествіе забастовщиков, доведенныхъ до отчаянія, и онъ толкалъ Фермина къ выходу, провожая его до дверей, точно ойнъ забылъ о его д?л?.
— На чемъ же мы пор?шили, донъ-Пабло?
— Ахъ, да… Твое д?ло… д?ло сестры твоей. Посмотримъ… Заходи другой разъ; я поговорю съ моей матерью. Мысль о монастыр? лучше всего, пов?рь мн?.
И увидавъ на лиц? Фермина протестъ, онъ заговорилъ смиреннымъ тономъ.
— Брось мысли о свадьб?. Пожал?й меня и мою семью. He достаточно ли уже у насъ горя? Дочери маркиза, безчестящія насъ, живя со сволочью. Луисъ, который, казалось, пошелъ, наконецъ, до хорошему путию И вдругъ такое приключеніе съ нимъ… Ты хочешь огорчить меня и мою маьъ, настаивая, чтобы Дюпонъ женился на д?вушк? изъ виноградника? Я думалъ, что ты насъ больше уважаешь. Пожал?й меня, пожал?й.
— Да, донъ-Пабло, я жал?ю васъ, — сказалъ Ферминъ. — Вы заслуживаете состраданія по грустному состоянію вашей души. Религія ваша совершенно иная, ч?мъ моя.
Дюпонъ отступилъ на шагъ, забывъ моменталъьно о вс?хъ своихъ тревогахъ. Была затронута самая чувствительная его струна. И служащій его осм?ливался говориать съ нимъ такимъ тономъ.
— Моя религія… моя религія… — воскликнулъ онъ гн?вно, не зная съ чего начать. — Что ты можешь сказатб о ней? Завтра мы обсудимъ этотъ вопросъ въ контор?… а если н?тъ, то сейчасъ…
Но Ферминъ прервалъ его.
— Завтра это было бы трудно, — сказалъ онъ спокойно. — Мы съ вами не увидия завтра, и, бытъ можетъ, и никогда. Сейчасъ тоже нельзя: я очень сп?шу… Прощайте, донъ-Пабло! He буду безпокоить васъ вторично: вамъ больше не придется просить меня пожал?ть васъ. To, что мн? остается сд?лать, я сд?лаю
