удалось. Но присутствіе Хуанона внушало имъ почтеніе.
Къ тому же, изъ глубины улицы приближался другой молодой челов?кь. Нав?рное это какой-нибудь буржуа, возвращавшійся къ себ? домой.
Въ то время какъ Монтенегро благодарилъ Хуанона за его своевременное появленіе, спасшее ему жизнь, н?сколько дальше отъ того м?ста состоялась встр?ча поденщиковъ съ прохожимъ.
— Руки, буржуа, покажи намъ руки.
Буржуа оказался бл?днымъ и худымъ юношей, л?тъ семнадцати, въ потертой одежд?, но съ большимъ воротничкомъ и яркимъ галстукомъ. Онъ дрожалъ отъ страха, показывая свои бл?дныя и анемичныя руки, руки писца, сид?вшаго день деньской не на солнышк?, а въ кл?тк?-конторк?. Онъ плакалъ, извиняясъ прерывчатыми словами, глядя на р?заки глазами, полными ужаса, словно холодъ сталъ гипнотизировать его. Онъ идетъ изъ конторы… онъ просид?лъ поздно за работой Не бейте меяя… я иду домой, моя мать ждетъ меня… а-а-а-ай!..
Это былъ крикъ боли, страха, отчаянія, всполошившій всю улицу. Вопль, отъ котораго волосы вставали дыбомъ, и въ то же время что-то переломилось, врод? сломаннаго горшка, и юноша спиной свалился на землю.
Хуанонъ и Ферминъ, дрожа отъ ужаса, подб?жали к? кучк? людей и увид?ли среди нихъ на мостовой юношу съ головой въ все увеличивающейся и увеличивающейся черной луж? и ногами судорожно растягивающимися и стягивающимися, въ предсмертной агоніи.
Варвары казались довольны своимъ д?ломъ.
— Посмотрите на него, — сказалъ одинъ изъ нихъ. — Ученикъ буржуа! Онъ умираеть, какъ цыпленокъ… Скоро настанетъ очередь и учителей.
Хуанонъ разразился проклятіями. Вотъ все, что они сум?ли сд?лать? Трусы! Они прошли мимо казино богатыхъ, настоящихъ враговъ, и имъ ничего другого не пришло на умъ, какъ только кричать, страшась сломать стекла, бывшія единственной защитой богатымъ. Они ум?ютъ лишь ітрлько зар?зать ребенка, такого же работника, какъ и они, б?днаго писца въ контор?, который зарабатывалъ дв? песеты въ день; и, быть можетъ, содержалъ свою мать.
Ферминъ сталъ бояться, чтобы Хуанонъ не кинулся съ ножомъ на своихъ товарищей.
— Куда идти съ этими зв?рями? — рев?лъ Хуанонъ. — Пусть позволитъ Богъ или дьяволъ, что насъ вс?хъ перехватали и пов?сили бы… И меня перваго, за то, что я животное, за то, что я пов?рилъ тому, что мы на что-нибудь годны.
Несчастный силачъ удалился, желая изб?жать столкновенія съ своими свир?пыми товарищами. И они тоже кинулись въ разсыпную, точно слова поденщика вернули имъ разумъ.
Монтенегро, оставшись одинъ съ трупомъ, испугался. Н?сколько оконъ стали открываться посл? посп?шнаго б?гства убійцъ, и онъ, опасаясь, чтобы обитатели улицы не застали бы его подл? убитаго, тоже б?жалъ.
Въ своемъ б?гств? онъ не останавливался, пока не попалъ на главныя улицы. Тутъ онъ считалъ себя лучше охраненнымъ отъ встр?чи съ зв?рями, требовавшими, чтобы имъ показывали руки.
Черезъ короткое время городъ какъ будто сталъ просыпаться. Издали послышался топотъ, отъ котораго дрожала земля и вскор? пронесся по улиц? Ларіа рысью эскадронъ улановъ. Зат?мъ въ конц? этой улицы засверкали ряды штыковъ и п?хота прошла м?рнымъ шагомъ. Фасады большихъ домовъ, казалось, повесел?ли, разомъ открывъ свои двери и балконы.
Войско расположилось по всему городу. Отъ св?та фонарей сверкали конницы, штыки п?хотинцевъ, лакированныя трехуголки жандармовъ. Въ полумрак? вырисовывались красныя пятна панталонъ солдатъ и желтые ремни жандармовъ.
Державшіе взаперти эту вооруженную силу сочли, что моментъ насталъ разсыпать ее по городу. Въ теченіе н?сколькихъ часовъ городъ отдалъ себя безъ сопротивленія во власть работниковъ, утомляясь монотоннымъ ожиданіемъ изъ-за скудости мятежниковъ. Но кровь уже потекла. Достаточно было одного трупа, того трупа, который оправдалъ бы жестокое возмездіе и власти пробудились оть добровольнаго своего сна.
Ферминъ думалъ съ глубокой грустью, о несчастномъ писц?, распростертомъ тамъ, въ узкой улиц?, жертва эксплоатируемая даже въ ея смерти, облегчавшей имъ тотъ предлогъ, который искали власть имущіе.
По всему Хересу началась охота за людьми. Взводы жандармовъ и п?хоты охраняли, не двигаясь съ м?ста, въ?здъ въ улицы, въ то время, какъ кавалерія и сильный п?шій патруль изсл?довали городъ, арестуя подозр?ваемыхъ.
Ферминъ переходилъ съ одного м?ста на другое, не встр?чая задержки. По вн?шности онъ былъ сеньорито, а военная сила охотилась лишь за т?ми, кто казался по одежд? рабочимъ или крестьяниномъ. Монтенегро вид?лъ ихъ проходившими ц?лыми рядами по дорог? въ тюрьму, окруженные штыками и конными отрядами, н?которые, предававшіеся унынію, точно ихъ удивляло враждебное появленіе войска, «которое должно было соединиться съ ними», другіе — ужасавшіеся, не понимали, почему ряды арестованныхъ могли пробуждать такую радость на улиц? Ларіа, когда н?сколько часовъ передъ т?мъ они проходили по ней какъ тріумфаторы, не позволивъ себ? ни мал?йшаго безпорядка.
Это была постоянная переправа арестованныхъ работниковъ, схваченныхъ въ ту минуту, когда они нам?ревались выйти изъ города. Другіе были взяты нашедшими себ? уб?жище въ тавернахъ или встр?ченные неожиданно на улицахъ, во время осмотра города.
Н?которые изъ арестованныхъ были городскіе жители. Они тол ко что передъ т?мъ вышли изъ своихъ домовъ, увидавъ, что улицы очистились отъ нашествія, но уже вн?шности б?дняковъ было достаточно, чтобы ихъ арестовали въ качеств? мятежниковъ. И группы арестованныхъ проходили все вновь и вновь. Тюрьма оказалась слишкомъ мала для столькихъ людей. Многіе были отведены въ казармы.
Ферминъ чувствовалъ себя утомленнымъ. Съ вечера онъ странствовалъ по всему Хересу, отыскивая одного челов?ка. Вторженіе забастовщиковъ, неув?ренность, что можетъ произойти изъ этого событія, развлекли его въ теченіе н?сколькихъ часовъ, заставляя забыть о своихъ д?лахъ. Но теперь, когда происшествіе окончилось, онъ чувстовалъ, что нервное его возбужденіе исчезло и утомленіе овлад?ло имъ.
Одну минуту онъ р?шилъ было идти домой, въ себ? въ гостиницу. Но д?ло его было не изъ т?хъ, которое откладывается на сл?дующій день. Необходимо этою же ночью, тотчасъ же, покончить съ вопросомъ, заставившимъ его покинуть домъ дона-Пабло словно обезум?вшій, разставшись съ нимъ навсегда.
Онъ опять принялся бродить по улицамъ, отыскивая нужнаго ему челов?ка, не останавливая взоровъ на отрядахъ арестованныхъ, которые проходили мимо него.
Вблизи площади Hysba произошла, наконецъ, желаемая встр?ча.
— Да здравствуютъ жандармы! Да здравствуютъ благопристойные люди.
Это кричалъ Луіисъ Дюпонъ, среди безмолвія, вызваннаго въ город? появленіемъ столькихъ ружей на улицахъ. Онъ былъ пьянъ; это ясно было видно до блестящимъ его глазамъ и винному запаху изъ его рта. Сзада него шелъ Чиво и челов?къ изъ гостиницы, несшій стаканы въ рукахъ и бутылки въ карманахъ.
Луисъ, узнавъ Фермина, бросился въ его объятія, желая поц?ловать его.
— Что за день! Э, какая блестящая поб?да!
И онъ ораторствовалъ, словно одинъ онъ разс?ялъ забастовщиковъ.
Узнавъ, что чернь вступаетъ въ городъ, онъ, вм?ст? съ храбрымъ своимъ спутникомъ, пріютились въ ресторан? Монтаньесъ, кр?пко заперевъ двери, чтобы никто бы имъ не м?шалъ. Надо же было подкр?питься, выпить немного, прежде ч?мъ приступитъ въ д?лу. У нихъ еще хватитъ времени выйт на улицу и обратить въ б?гство низкую сволочь, стр?ляя въ нихъ. Для этого достаточно ихъ двухъ — его и Чиво. Нужно убаюкать врага, дать ему набраться см?лости, до той благовременной минуты, когда они двое появятся, какъ послы смерти. И наконецъ, они вышли изъ ресторана, съ револьверомъ въ одной рук? и ножомъ въ другой, но такъ неудачливо, что уже встр?тили войско на улицахъ. Пусть таккъ, все же они совершили н?что.
— Я, — говорилъ съ гордостью пьяница, — помогъ задержать бол?е дюжины рабочихъ. Сверхъ того, роздалъ не знаю сколько, пощечинъ этой гадкой черни, которая, вм?сто того, чтобы смириться, все еще говорила дурно о благопристойныхъ людяхъ… Хорошую встрепку получатъ они!.. Да здравствуетъ
