жандармерія! Да здравствуютъ богатые!
И словно отъ этихъ восклицаній у него пересохло въ горл?, онъ сд?лалъ знакъ Чиво, который подб?жалъ, подавая два стакана съ виномъ.
— Пей, — приказалъ Луисъ свюему другу.
Ферминъ колебался.
— У меня н?тъ охоты пить, — сказалъ онъ глухимъ голосомъ. — Я желалъ бы лишь одно: поговоритъ съ тобой, и тотчасъ же. Поговорить объ очень интересной вещи…
— Хорошо, мы поговоримъ, — отв?тилъ сеньорито, не придавая значенія просьб? Фермина. — Мы поговоримъ хотъ три дня съ ряду: но сперва мн? надо исполнитъ свой долгъ. Я хочу угостить стаканомъ вина вс?хъ храбрецовъ, которые вм?ес? со мною спасли Хересъ. Потому что ты долженъ знать, Ферминильо, что я, одинъ я сопротивлялся вс?мъ этимъ разбойникамъ. Пока войско было въ казармахъ, я стоялъ на своемъ посту. Полагаю, что городъ долженъ высказать мн? признательность за это, сд?лавъ для меня что-нибудь!..
Взводъ конницы какъ разъ про?зжалъ рысцой. Луисъ подб?жалъ къ офицеру, поднимая вверхъ стаканъ вина, но командующій отрядомъ про?халъ дальше, не обративъ вниманія на предложенное ему угощеніе, a за нимъ посл?довали его солдаты, которые чуть не раздавили сеньорито.
Его энтузіазмъ не охлад?лъ однако отъ этого недостатка вниманія.
— Оле, храбрая конница, — сказалъ онъ, бросая свою шляпу къ заднимъ ногамъ лошадей.
И поднявъ ее, над?лъ себ? на голову, и съ величественнымъ жестомъ, прижавъ одну руку къ груди, крикнулъ:
— Да здравствуетъ войско!
Ферминъ не хот?лъ выпуститъ его изъ рукъ, и, вооружившись терп?ніемъ, сталъ сопровождать его въ его экскурсіяхъ по улицамъ. Сеньорито останавливался передъ группами солдатъ, приказывая двумъ своимъ головор?замъ выходть впередъ со вс?мъ запасомъ бутылокъ и стакановъ.
— Оле, храбрецы! Да здравствуетъ кавалерія… a также и п?хота… и артиллерія, хотя ея зд?сь н?тъ! Стаканъ вина, лейтенантъ!
Офицеры, раздраженные этой нел?пой экспедиціей, безславной и не представлявшей никакой опасности, отталкивали своимъ жестомъ пьяницу! Впередъ! Никто не пьетъ зд?сь.
— А такъ какъ вы не можете пить, — настаивалъ сеньорито съ упорствомъ опьян?нія, я выпью, вм?сто васъ, за здоровье храбрыхъ людей!.. Смерть разбойникамъ!
Кучка жандармовъ привлекла его вниманіе въ небольшомъ переулк?. Унтеръ-офицеръ, командовавшій отрядомъ, старикъ съ торчащими вверхъ, съ прос?дью усами, тоже не принялъ угощеніе Дюпона.
— Оле, храбрые люди! Благословенна будь маменька каждаго изъ васъ! Да здравствуетъ жандармерія! Вы не откажетесь в?дь выпить со мной по стакану вина? Чиво, подавай жив?й этимъ кабальеросамъ.
Ветеранъ вновь сталъ отказываться. Уставъ, военныя правила… Но твердый свой отказъ онъ сопровождалъ благосклонной улыбкой. Съ нимъ говорилъ Дюпонъ, одинъ изъ наибол?е богатыхъ людей въ город?. Унтеръ-офицеръ зналъ его, и, несмотря на то, что н?сколько минутъ передъ т?мъ встр?чалъ ударами прикладовъ вс?хъ проходивщихъ по улиц? въ одежд? рабочихъ, онъ терп?ливо выслушивалъ тостъ сеньорито.
— Проходите, донъ-Луисъ, — говорилъ онъ тономъ просьбы. — Ступайте-ка домой: эта ночь не ночь веселія.
— Хорошо, я ухожу, почтенный ветеранъ. Но передъ т?мъ выпью бокалъ, и еще одинъ, и еще столько счетомъ, сколько васъ въ отряд?. Я буду питъ, такъ какъ вы не можете этого сд?лать изъ-за глупаго устава, и пустъ оно пойдетъ вамъ на пользу… За здоровье вс?хъ васъ! Чокнись, Ферминъ; чокнись и ты, Чиво. Повторите вс? за мной: да здравствуютъ треуголки!..
Онъ усталъ, наконецъ, переходить отъ отряда къ отряду, гд? никто не принималъ предлагаемое имъ угощеніе и р?шилъ считать свою экспедицію оконченной. Сов?сть его была спокойна: онъ оказалъ почетъ вс?мъ героямъ, которые съ его храброй поддержкой спасли городъ. Теперь назадъ въ ресторанъ Монтаньесъ провести тамъ ночь до утра.
Когда Ферминъ очутился въ отд?льной комнат? ресторана, передъ батареей новыхъ бутылокъ, онъ счелъ, что настало время приступить къ д?лу.
— Мн? надо переговорить съ тобой о чемъ-то очель важномъ, Луисъ. Кажется, я уже сообщалъ теб? объ этомъ.
— Я помню… теб? нужно было поговорить… Говори, сколько хоч?шь.
Онъ был? такъ пьянъ, что глаза его закрывались и онъ гнусавилъ, какъ старикъ.
Ферминъ посмотр?лъ на Чиво, который по обыкновенію ус?лся рядомъ со своимъ покровителемъ.
— Я долженъ переговорить съ тобой, Луисъ, но д?ло это оченъ щекотливое… Безъ свид?телей.
— Ты намекаешь на Чиво? — воскликнулъ Дюпонъ, открывая глаза. — Чиво, это я, все, что меня касается, изв?стно ему. Еслибъ явился сюда мой двоюродный братъ Пабло говорить со мной о своихъ д?лахъ, Чиво бы оставался зд?сь и все бы слушалъ. Говори безъ опасенія, другъ! Чиво — колодецъ для всего, что мое.
Монтенегро покорился необходимости стерп?ть присутствіе этого вихляя, не желая отложить ради своей сов?стливости столь нужное ему объясненіе.
Онъ заговорилъ съ Луисомъ съ н?которой робостью, прикрывая свою мысль, хорошенько взв?шивая слова, чтобы только они двое могли бы ихъ понять, а Чиво оставался бы въ нев?д?ініи.
Если онpl, cmъ его рскалъ повсюду, донъ-Луисъ можетъ легко представить себ? почему онъ это д?лалъ… Ему все изв?стно. Случившееся въ посл?днюю ночь сбора винограда въ Марчамал?, нав?рное не исчезло изъ памяти Луиса. И вотъ, Ферминъ явился къ нему, чтобы предложитъ сеньорито исправить сд?ланное имъ зло. Всегда считалъ онъ его своимъ другомъ и над?ется, что тотъ и выкажетъ себя имъ, потому что если этого не случится…
Утомленіе, нервное возбужденіе ночи, полной волненій, не позволили Фермину долгаго притворства, и угроза явилась на его устахъ въ то же время, какъ она сверкнула въ глазахъ его.
Стаканы вина, выпитые имъ, сжимали ему желудокъ, вино превратидюсь въ ядъ изъ-за того отвращенія, съ которымъ онъ его взялъ изъ этихъ рукъ.
Дюпонъ, слушая Монтенегро, притворялся бол?е пьянымъ, ч?мъ онъ онъ былъ на самомъ д?л?, чтобы такимъ образомъ скрыть свое смущеніе.
Угроза Фермина вынудила Чиво прервать молчаніе. Головор?зъ считалъ моментъ благопріятнымъ для льстиваго вм?шательства.
— Зд?сь никто не см?етъ угрожать, знаете ли вы это, цыпленокъ?… Гд? Чиво, тамъ никто не дерзаетъ сказать что-либо его сеньорито.
Юноша вскочилъ и, устремивъ на хвастуна грозный взглядъ сказалъ повелительно:
— Молчать!.. Держите свой языкъ въ карман? или гд? хотите. Вы зд?сь никто, а чтобы говорить со мной, вамъ надо просить у меня позволенія.
Фанфаронъ стоялъ въ нер?шительности, точно раздавленный высоком?ріемъ юноши, и прежде ч?мъ онъ пришелъ въ себя отъ нападенія на него, Ферминъ добавилъ, обращаясь въ Луису:
— И ты-то считаешь себя храбрымъ?… Считаешь себя храбрымъ, а ходишь повсюду съ провожатымъ, какъ д?ти ходятъ въ школу! Считаешь себя храбрымъ, и даже, чтобы поговорить наедин? съ пріятелемъ, не разстаешься съ нимъ! Теб? сл?довало бы носить коротенькіе панталоны.
Дюпонъ забылъ свое опьян?ніе, стряхнулъ его съ себя, чтобы вьыпрямиться передъ пріятелемъ во всемъ величіи своей доблеести, Ферминъ ранилъ его въ наибол?е чувствительное м?сто!..
— Ты знаешь, Ферминильо, что я храбр?е тебя, и что вось Хересъ меня боится. Сейчасъ увидишь, нуждаюсь ли я въ провожатыхъ. Ты, Чиво, проваливай.
Храбрецъ сопротивлялся, фыркнувъ что-то съ высоком?ріемъ безнаказанности.
— Проваливай! — повторилъ сеньорито, словно собираясь дать ему ударъ ногой.
Чиво вышелъ и двое друзей вновь ус?лись. Луисъ уже не казался пьянымъ: напротивъ, онъ д?лалъ усилія казаться совершенно трезвымъ, открывая безм?рно глаза, точно онъ нам?ревался уничтожить взглядомъ Монтенегро.
